— Это состояние обычно для человека, избежавшего неминуемую гибель, — сипло прошептал он. — Поэтому после подобных происшествий мы некоторое время работаем внизу, пока психологически не будем готовы снова забраться на верхотуру. Это нормально.

Она нежно гладила его волосы.

— Наверное, только глупец не реагирует на

такое.

— Обычно достаточно недели, двух, чтобы очухаться… Но лично я уже не смогу подняться наверх. Даже на сеновале у меня случается головокружение.

В его словах, казалось, не было ничего страшного, но, слушая сердцем, Элис уловила, что случилось непоправимое: в нем что-то сломалось. В одно мгновение он потерял своего лучшего друга, работу, а главное — веру в себя.

— Такое впечатление, словно все, что я знал о себе, превратилось в иллюзию. Внезапно я остался ни с чем. Будто все, что я сделал за сорок лет своей жизни, было совершенно бессмысленно. Почему я все это говорю тебе?

— Потому что у тебя есть такая потребность. Потому что я готова слушать.

Он заглянул ей в глаза, и его гнев на себя улегся. Он понял, что должен выговориться и что она поймет его.

— Мышка, — хрипло пробасил он, — я потерял себя.

Она притянула его голову к себе и нежно коснулась пальцами щеки.

— Позволь мне прижать тебя к себе, — прошептала она, — ведь я только что нашла тебя.

Так, не расслабляя объятий, они просидели до рассвета.

10

— У нас сегодня на обеде будут гости, — объявила Элис. Трое мужчин оторвались от своего завтрака. — Дед, я приготовлю его сама.

— Не глупи, дочка. Я готовлю в этом доме с тех пор, как ты пошла на работу. Так что я займусь оёедом, а ты мне будешь помогать.

— Я пригласила Мика и Фейт Перишей, а также Тони и Сэма, но они, к сожалению, не смогут прийти. Тони выступает на какой-то встрече в Чейенне. Ты, естественно, тоже приглашен. — Она взглянула на Алана. — Тебе же хотелось познакомиться с Пэришем.

— Спасибо, Элис, Джо, я отлучусь ненадолго, мне кое-что нужно в городе, с животными я уже управился. — Схватив шляпу с вешалки, Алан выскочил из кухни.

Проехав немного, Алан свернул на дорогу, ведущую к любимой полянке Элис, выбрался из грузовичка и присел на камне, скрестив ноги.

У него возникла потребность побыть одному в тишине. Уже несколько дней он не занимался медитацией, и это начинало сказываться на его состоянии. Он закрыл глаза и ушел внутрь себя, погружаясь в глубокую, спокойную заводь своей души. Ему страшно не хватало якоря, за который можно было бы уцепиться, твердой почвы, на которой можно было бы устоять. Без этого нечего было даже приступать к перестройке своей жизни…

Из окна ковбойского домика Алан увидел подъехавшего Мика Пэриша с женой и с ребенком. Фейт Пэриш оказалась, как и описывала ее Элис, маленькой блондинкой, такой крошечной рядом с огромным мужем, словно сказочная фея. Судя по тому, как Мик суетился вокруг нее, она являлась для него средоточием мира, лучом света в жизни.

Алан приехал в округ Конард с единственным намерением разузнать о своем брате, которого никогда не видел. Он решил, что должен быть осторожен на случай, если брат окажется таким человеком, с которым ему не захочется и знакомиться.

Он чувствовал себя как ребенок, которого усыновили, но который хочет узнать о своих корнях, и сознает, что его интерес может оказаться нежелательным.

Он так и не решил, сказать ли Мику правду, хотя понимал, что, чем дольше будет молчать, тем тяжелее будет это сделать.

В гостиной собрались все, кроме Джефри. Мгновение Алан оставался незамеченным и воспользовался случаем, чтобы рассмотреть свою невестку. Она следила за мужем обожающими глазами, прижимая к груди ребенка,

— Алан! — Заметила его улыбающаяся Элис. — А мы уже думали, худа ты пропал. Ты, естественно, знаком с Миком, а это его жена Фейт и их дочка Мими.

Мяк поднялся, чтобы пожать руку Алану. Потом наступила очередь блестящих голубых глаз и сверкающей улыбки Фейт. Бессознательно он склонился над ребенком. На него уставились голубые глазки. Крошечный ротик-бутончик открылся в зевке.

— Да она красотка, — сказал он Фейт. — Ей три?

— С половиной. Как вы догадались? Большинство мужчин не разбирается в детях.

— У меня шесть двоюродных 'братьев с уймой детишек. Каждый раз, когда я езжу домой в Оклахому, я становлюсь нянькой очередного младенца.

— Замечательно, — отозвалась Фейт и передала Мими в руки смутившегося Алана. — Не откажитесь этим воспользоваться, если, конечно, вы не против.

— Не против. — Он уставился на девчушку с глуповатой улыбкой. — Она очаровашка. Я уже влюбился в нее.

Алан все еще держал Мими, когда они перешли в столовую, и он заверил Фанни, что ребенок совершенно не мешает ему. Он чувствовал на себе настороженный взгляд Мика. Элис с удовольствием наблюдала за тем, как он справляется с девочкой.

Разговоры велись о погоде, коснулись нападения на Джо и наконец сосредоточились на планах празднования Четвертого июля (День независимости США.). На ручье Конард Ассоциация скотоводов организует барбекю для всех гостей. Состоится парад, а на площади у Дворца правосудия будет проведена служба поминовения.

Единственной ложкой дегтя в бочке меда явился отказ Мика вырядиться в свою военную форму, зеленый берет, надеть медали и выдать речь.

— Я не терплю речей, — заявил он.

— Хуже того, — заметила Фейт, не обращая внимания на свирепый взгляд мужа, — Мик отказывается признавать себя героем и не позволяет, чтобы к нему обращались как к герою.

— Просто я не хочу коротко подстригаться, — хмуро пояснил он.

— Это я могу понять, — хмыкнул Алан. Когда был подан десерт, Мими решила, что пришла и ее очередь подкрепиться, и стала требовать мать. Фейт поспешила к ней, увела девочку в гостиную, а Алан ощутил пустоту в своих руках.

— Мне уже не хватает этой милашки, — сказал он Мику.

Пэриш пристально посмотрел на него:

— Да уж, дядя ей бы не помешал. Сердце Алана сжалось, его бросило в жар.

Он понял: Мик уже знает, что они братья.

— Прогуляемся, — предложил он, — или хочешь побеседовать в ковбойском домике?

— Прогуляемся, — бросил Мик и добавил: — Ты уже знаешь?

— Да. — Его охватил гнев: Мик знал о нем и ничего не предпринимал. Это было все то же неприятие, от которого он страдал всю жизнь.

— А ты уже знал, когда ехал сюда? — спросил Мик.

— Да. — Они шагали по подъездной дорожке.

— Почему ты ничего не сказал?

— Не знаю. Я и сейчас не вижу в этом особого смысла. Я не был уверен, что ты знаешь о моем существовании. Но даже если и знаешь, то захочешь ли познакомиться со мной? Мне казалось разумным подождать, подразузнать, прежде чем сделать этот шаг.

— Понятно. — Некоторое время они шагали молча, потом Мик заговорил снова: — Но это не объясняет, почему ты хранил молчание.

Алан внезапно остановился и повернулся к нему, испытывая застарелую боль. Мик тоже остановился, и они уставились друг на друга, будучи не в состоянии преодолеть некий рубеж.

— Наша мать, — напряженно произнес Алан, — умерла, когда мне едва исполнилось два года. Меня держали в приюте до двенадцати, пока одна сердобольная воспитательница не разыскала моего дядю. Однако я никогда не слышал, чтобы наш отец интересовался моей судьбой.

Мик кивнул.

— Примерно то же самое я чувствовал относительно матери. Я знал о твоем существовании, ведь был старше, и даже немного помнил тебя до того, как мать ушла с тобой. Однажды, лет в семь или восемь, я спрашивал отца о вас. Он объяснил, что они с матерью решили взять по одному ребенку, чтобы не оставаться совсем одинокими.

— Но они не поддерживали никаких контактов?

— Как-то раз он сказал, что пытался найти ее, но ему сообщили, что она умерла. Не знаю, правда ли это. Наш отец не был… А, черт, он был плохим отцом. Правда, иногда он вспоминал о своих отцовских обязанностях и тогда безуспешно пытался воспитывать меня. Однажды он даже посоветовал мне не стыдиться своего происхождения, ибо наш дед по материнской линии был великим шаманом.

— Все верно.

Пэриш пожал плечами.

— Вся беда в том, что на большее его отцовства не хватало. Он был холодным человеком, Железное Сердце. Если честно, его совершенно не интересовало, что сталось с матерью и с тобой. Подозреваю, он бы не возражал, если бы она забрала и меня. Он не простил ее за уход. Когда же я подрос достаточно, чтобы задавать серьезные вопросы, он уже не мог припомнить ничего и вскоре скончался.

Алан понимающе кивнул. Если бы не смерть Хейла, у него самого не возникло бы желания искать брата.

— Дед тоже был не помощник в этом деле, — сказал Алан. — Наша мать умерла для него, когда вышла замуж за отца. Но к тому времени, когда дядя забрал меня из приюта, он уже сожалел, что отрекся от нее.

— Не устаю поражаться, как люди любят все запутывать, — Мик выругался. Они помолчали.

— Как ты узнал про меня? — спросил Алан.

— Услышал, что в городе появился чероки-полукровка по имени Алан Железное Сердце. Это привлекло мое внимание: я же знал, что у меня есть брат по имени Алан. Потом увидел тебя. Не знаю, как тебе это понравится, но у тебя глаза отца. Я бы узнал их где угодно.

— Так, значит, ты давно уже все понял?

— Ага. Но ты молчал, а я не знал, в курсе ли ты. Удивительно, что Фейт ни секунды не сомневалась. Бот почему она подсунула тебе сегодня Мими. Ее беспокоило отсутствие родственников у Мими, а теперь она радуется, что у дочки есть дядя. Предупреждаю тебя, что если Фейт взбредет что-то в голову, ей уже нет удержу.

Алан усмехнулся, представив себе беспомощность Мика перед решимостью Фейт.

— Так меня принимают в семью?

— Пожалуй, что так, — согласился Мик и удивил Алана, положив руку ему на плечо. — Говорю тебе, что жизнь не проста и нет нужды еще больше усложнять ее. Мы — братья. Только время покажет, не останется ли это пустым звуком… Я прожил жизнь, убеждая себя, что предпочитаю одиночество. Фейт показала мне, как я был не прав. Всегда есть место для двух родственных душ.

А ведь Элис права, подумал Алан. Мик Пэриш живет в мире с собой. И Алан испытал болезненную зависть.

— Фейт — всесокрушающая сила, а?

— Еще какая! — Мик рассмеялся. — Прими один совет, Железное Сердце: не вздумай спорить с ней о чем-либо.

* * *

На лице Элис читались незаданные вопросы, но Алан сделал вид, что не замечает этого, и, пожелав ей спокойной ночи, направился на луговину, собираясь прогуляться и привести в порядок свои мысли. У него просто не было сил ни на что другое.

С Миком они поговорили о поведении людей, которых они никогда не понимали. В результате донимавшая его столько лет горечь вдруг показалась ему ребяческой глупостью.

Всю жизнь он прикрывался своей ненавистью, гневом и горечью как щитом, не подпуская других к себе, лишая их возможности снова отвергнуть его. Одно время он даже считал, что все отвергли его.

Но мать не отвергала его — она умерла. Да и отец не отвергал, просто по каким-то причинам его не оказалось на месте в нужное время. Не отвергали его ни дед, ни дядя. Узнав о его существовании, они тут же приехали за ним.

Алан сам похоронил свои чувства так. глубоко, что теперь едва мог докопаться до них. И он скользил по поверхности, пока смерть Хейла не бросила его в полную боли реальность.

И все-таки он потерял себя не из-за смерти Хейла. Это произошло гораздо раньше. Смерть же Хейла заставила его понять это.

Он не знал, что насторожило его. Как если бы изменилось атмосферное давление. Шум ветра в верхушках деревьев заглушил бы негромкий звук, но все же он что-то расслышал, почувствовал, что не один в окружающей его темноте. Первое, что ему пришло в голову: по какой-то причине вернулся тот, кто напал на Джо.

Но ради чего? У Джо и Элис не было практически ничего, кроме земли, преступник наверняка понял это еще в свое первое появление здесь.

Алан безуспешно напрягал зрение. Свет в доме давно погас. Все уже, наверное, спали. Было за полночь. Поздновато для прогулок.

Элис? Может, она все же решила навестить его в ковбойском домике? Он вскочил на ноги и пробежал половину луговины. Но ощущение опасности остановило его и заставило вглядеться в знакомые очертания дома и конюшни.

На светлом фоне патрульного «блейзера» Элис шевельнулась темная сгорбленная тень.

Порывы ветра заглушали шорох его шагов. Алан бесшумно, но быстро приближался к цели. Добравшись до задней стены ковбойского домика, он обогнул его и взглянул во двор. Неизвестный оставался на том же месте, продолжая осматривать машину Элис.

Вспышка фонарика осветила силуэт, копавшийся под днищем машины. До нее оставалось шагов двадцать. Алан выбрался из тени ковбойского домика и бесшумно двинулся вперед, молясь, чтобы ему удалось подойти к злоумышленнику незамеченным. Но в последнее мгновение тот резко повернулся и, неожиданно нанеся удар Алану по голове чем-то тяжелым и твердым, припустил по подъездной дорожке.