Приятно удивилась, понимая, что это Артур сейчас с Надей, чтобы там ни было, главное, что не Егор. Улыбнулась и сказала:

— Артур, мне угрожают, обещая, что доведут начатое до конца… Нужно, чтобы…

— Понял, не переживай, я обо все позабочусь.

Послышались возмущения Надежды, требующей объяснить ситуацию, а потом возникла тишина, после чего Артур четко выдал:

— Берегите себя. Надя потом вам позвонит.

— Спасибо! И вы берегите себя и Надю, — выдавила, тут же выключаясь и начиная звонить Диме, но у него был отключен телефон, что заставляло сжиматься сердце от плохого предчувствия. Надо же, но почему всегда так?! Когда очень нужно — нельзя дозвониться.

— Мама, мама, я есть хочу, — воскликнул сынок, выбегая из зала, обнимая меня за ноги. Поцеловала его и сказала:

— Я уже налила. Супчика немного поешь, а потом котлетку с пюре. Садись. Чай остывает.

— Ого, как много, — воскликнул Сережа, оглядывая стол.

— Чтобы был сильным и крепким.

— Как папа?

— Да,

— Я обязательно вырасту таким, — весело проговорил он и, сев удобнее на стул, принялся уплетать за обе щеки, а я сидела и все смотрела на телефон, желая, чтобы муж ответил или перезвонил. Мне так нужен был его совет.

Когда сын уже допивал чай, не осилив пирог, спросила у него:

— Как бабушка?

— Она отвернулась от меня, и я смотрел мультик. Наверное, я ей не нравлюсь, — с грустью поделился Сережа, громко отпивая напиток.

— Ты не можешь не нравиться. Потому что самый замечательный и умный у меня! — заметила, слыша, как что-то упало и разбилось.

Развернулась в сторону зала и сорвалась в комнату, выкрикивая, чтобы сын сидел на месте. Забежала и увидела, что мать лежит и смотрит в потолок стеклянными глазами, ненормально дыша. Ничего не понимая, выдохнула:

— Мама, что с тобой?

Она не отвечала, никак не реагировала, что меня выбило из колеи, и я громко закричала:

— Мама!

Ни одного движения. Ничего. Дрожащими руками схватила телефон и стала набирать номер скорой помощи, не представляя, почему так произошло. Ведь все было нормально. Она говорила и…

Видела что ей трудно дышать и совсем растерялась, но, услышав голос дежурного оператора, выдохнула:

— Девушка, пожалуйста, моей маме плохо…

Дальше все было как в тумане, меня спрашивали, и я на автомате отвечала, четко вспоминая все даты, чем болела. Нашла ее карточку в тумбочке в файле, и все, что нужно. И уже через пятнадцать минут ее забирали на машине. Стас и Александр помогли перенести ее до скорой.

Одев сына и накинув на себя шубу, мы спустились вниз к охранникам, переживая, что не успеем, хоть и знала, в какую больницу нужно ехать.

Дальше сидела и смотрела в стену, ожидая, когда выйдут врачи, чтобы хоть что-то узнать. Была сама не своя, надеясь на чудо. Забылось все плохое и ненужное. Все неважно. Оно уже прошло. Так не хотелось потерять родного человека. Мою маму. Пусть она у меня сухая, необщительная, но она МОЯ МАМА и я люблю ее.

Руки дрожали, и я была вне себя. Сынок ходил рядом и спрашивал, когда мы увидим бабушку. Я ничего не могла сказать. Вроде как очередной инсульт. Остановка сердца. Ходила взад и вперед, ничего не замечая кроме сына, надоедая медицинскому персоналу со своими вопросами.

— Мама, я хочу водички. Можно водички? — спросил сын, и поспешно кивнув, вручила ему бутылку. Только сдавила виски, думая, что самой нужно сделать глоток, как услышала: — Мама, а теперь хочу в туалет. Можно? А то я очень хочу. Не могу больше терпеть.

Вздохнула, улыбнувшись своему маленькому чуду, и спросив у медсестры, где находится нужная комната, повела его. Зашли, и стала ждать у раковины, обмывая лицо холодной водой. Подняла лицо и с ужасом увидела в зеркале позади себя огромного мужчину.

Лысый, огромные скулы, почти квадратное лицо. Одет был в белый медицинский халат. Отмечая с каким хищным выражением лица он смотрит на меня и, замечая, как открывается дверь кабинки, где был Сережа, закричала, и тут же почувствовала сильный толчок, отчего влетела в зеркало, ударяясь головой, и чувствуя боль.

Мужчина кинулся ко мне и, слыша визг мальчика, быстро вытащил тряпку из кармана, ломая мое сопротивление, и с яростью в глазах закрыл лицо тряпкой, не давая дышать.

Страх за сына, плачущего рядом, сводил с ума. Я как обезумившая металась, пытаясь вырваться из захвата, стараясь не вдыхать вонь, но не было сил бороться с такой мощью и возможности не дышать.

Черные и серые краски пошли перед глазами, и я потеряла сознание.

ГЛАВА 21

Очнулась в кладовке. Меня потряхивало, голова кружилась, виски сдавливало с невероятной силой. Посмотрела по сторонам, но сына не увидела. Сразу же очнулась и принялась смотреть крутиться, пытаясь понять, где дверь, так как было темно. Мгновенно стала стучать, громко выкрикивая:

— Откройте! Помогите! Откройте. Где мой сын? Где?!

Была так напряжена, что, казалось, сейчас взорвусь. Слезы текли по щекам. Продолжала долбить дверь, не понимая, почему не отвечают. На мгновение замолчала и услышала детский плач.

Плакал МОЙ СЫН.

Сережа хныкал где-то поблизости. Почти рядом. А что, если его тоже как меня… в темную комнату? А он боится? Принялась долбить, пинать дверь, пытаясь сделать хоть что-то. А потом просто громко крикнула: — Сереженька! Сережа?! Ты где?

— Мама! — услышала крик, и тут же сердце оборвалось от его слов: — Тут темно. Я боюсь.

Яростнее стала биться в дверь, дрожа от страха за своего ребенка. Ударяла с такой силой, что руки болели, но было наплевать. Надеялась, что благодаря моим стараниям, дверь отойдет, сломается. Но нет, она все также была несокрушимой стеной. Села на пол и прошептала:

— Малыш, не плач. Папа за нами придет.

— Придет?! — с надеждой выдохнул он.

— Да, обязательно. Он за нами вернется.

Тишина, а потом такой плач, что сердце разрывалось. Успокаивала и металась вновь и вновь по своей камере. Меня трясло, от осознания, что мой ребенок по соседству, один в темноте и плачет. Не могла нормально рассуждать. Только выла себе в руку, чтобы он не испугался еще больше от моих криков.

Послышался шум, а именно звук ключа в замочной скважине. Входная дверь хлопнула, и я тотчас поднялась и крикнула:

— Выпустите нас! Выпустите нас! Пожалуйста!

Раздались громкие шаги, и я застыла от страха, понимая, что тот, кто идет, явно не рад моим крикам.

— А что не нравится? Что не так? Я ведь предупреждал, а ты все отправляла меня к мужу. Так что… получила по заслугам, тварь, — прокричал он мне, так и не открыв двери. Сынок стал еще сильнее плакать, что для меня было подобно агонии.

— Отпустите нас. Мы ничего не сделали. Ничего. Я квартиру продам, машину, только отпустите.

— Твоя квартира — ничто, и никто не даст ее полностью продать, когда там ребенок. Нужно покупать другое жилье, а это время… чего у меня нет. Поэтому…

— Пожалуйста, мой ребенок ни при чем! Дайте его увидеть. Он напуган, плачет, — просила, надеясь, что мужчина сжалится и отдаст мне моего ребенка.

— А как ты хотела? За все нужно платить. Так что так посидите отдельно друг от друга, — проговорил он с усмешкой. По голосу чувствовалась ярость, радость и предвкушение.

«Псих. Ненормальный», — повторяла про себя, слыша тихий плач, не в силах помочь.

— За что? Мне за что платить?! Что я этому племяннику сделала? Мы в чем виноваты! — закричала в гневе, желая, чтобы до него дошло. Не могла принять, почему он, такой бесстрашный и злой, не может решить вопрос денег нормально, по-мужски, не трогая невинных и слабых.

— Влезла в его планы, а он рассчитывал, что все достанется ему. Пообещал все мне, чтобы я его не грохнул, — проговорил похититель и отошел, а потом почувствовала дым от сигарет и холодный воздух.

Уверена, открыл форточку. Послышался плевок, и мужчина продолжил: — Четыре года назад я спас его шкуру и счет выставил. Он наплевал, решил спрятаться от меня. А я в хату заехал. Этот фуфлыжник обрадовался, а я вышел и предъявил маляву на пять лимонов с учетом процентов, чтобы знал, как беса гнать. Он мне рассказал про наследство, тебя, обещая, что сам справится. Планировал надавить немного, но у него ни черта не получалось. Я понял, что с этого козла ничего не взять, если самому не вмешаться. И вмешался. Сжег твою богадельню, а там девчонка эта… Жаль на нее маслину было, да и не хотелось светиться, поэтому запер ее, но сучку спасли. Наведывался к ней, но не повезло. Ее след простыл. Никаких намеков на то, где она может быть, даже в больницу для проверки не явилась. Пропала. А этот мужик ее, чушкан, кроме как базарить о том, что она ему никто, ничего не умеет.

— Ты был у них? — с ужасом воскликнула, слыша, что малыш затих. Почему затих?!

— Я ее найду. Даже не сомневайся. Она видела меня, так что у нее билет на тот свет. Я знаю, когда можно показываться, когда нет. Тут от людей зависит. Наша система такая: даже зная мою морду, никто свою задницу лишний раз не поднимет для розыска, если только припугнул или угрожал. Макруха другое дело, поэтому следов не оставляю.

— Дима… — начала я, считая, что все обвинения против него не просто так, а дело рук этого мужика. Только вот зачем?!

— Сейчас очень занят. Та сучка тоже мне должна, вернее ее муж, а она платит. Так что пришлось припугнуть твою мамашку, и проследить, чтобы ее в больницу увезли, а потом к соседке зашел, чтобы тетке твоей позвонила. Старики — они впечатлительные, исполнительные, а молодые — пугливые. Так что… сейчас Картунов получит сообщение, и буду ждать лавэ.

— Можно сына увидеть? Пожалуйста. Он ведь маленький, ему страшно. Сережа боится темноты. Пожалуйста.

— Нужно было все выполнить, — гневно процедил мужчина, двигаясь в сторону. Услышала, как створка окна хлопнула, и холодный воздух прекратился.

Очевидно, мужчина больше не желал меня слушать, так как шаги отдалялись. Желая хоть что-то сделать, чтобы только не сидеть в тишине, я закричала:

— Тогда нужно было сразу говорить сумму, а не требовать выполнение глупых условий! Зачем это все было нужно? Зачем?

Мужчина вернулся и с ненавистью выплюнул в дверь:

— Потому что этот фуфлыжник решил, что раз ты один раз прошла на фиктивный брак, то и второй раз побежишь. Он хотел повторить то, что изначально было глупо, но по своей тупости не проследил и не составил никаких договоров с тобой, чтобы действовала четко по нашим приказам. Зря ведь я тогда его задницу спас, пока ему копали яму. Но ничего, получил теперь свое. Спросил, как с гада.

— Ты… Он… — с ужасом проговорила, предполагая, что он убил человека.

— Без понятия, что с ним. Насколько помню, я оставил его в лесу, далеко от города… Все в его руках.

Понимая, что мы в руках психа, прошептала:

— Пожалуйста. Можно увидеть сына? Он же будет плакать… умоляю. Сережа боится темноты. Дима все отдаст…

— Отдаст, если ему семья нужна, а если нет, то поедем в лес. Я не люблю оставлять дела незаконченными.

Буркнул, и замолчал. Где-то там послышался шум. Понимая, что он ушел, я вновь стала звать, пытаясь упросить:

— Пожалуйста! Ну, пожалуйста. Дайте мне моего сына. Пожалуйста. Очень прошу. Он боится.

Послышалось скуление, а потом плач сына. Мне казалось, что я сейчас взорвусь от отчаянья. Я принялась успокаивать малыша, но не помогало. Сережа плакал. Начала судорожно рассказывать сказки. Громко чтобы он услышал, и через время сынок притих.

Надеялась что уснул. Мне так было страшно, что я здесь, а он там, и я прижалась к двери и разревелась, закрывая рот ладонью, ужасаясь тому, что мой ребенок переживает сейчас.

Не знаю сколько так сидела… вокруг была тишина. Потом послышалась мелодия сотового и приглушенный голос. Только когда услышала, как зазвенели ключи, и открывается дверь, стала хрипеть:

— Нет! Нет! Не уходите! Ну, пожалуйста! Дайте мне его! Отдайте! Ну, пожалуйста! Верните моего ребенка.

В эту минуту готова была сделать все что угодно, только чтобы прижать Сережку к своей груди. Но в ответ была лишь тишина и это пугало. Я дрожала от страха и своих ужасных мыслей. Так отчаялась, что потеряла надежду. А потом пересиливала себя, убеждая, что все будет хорошо.

«Сволочь. Какая же он сволочь! Так жестоко с маленьким ребенком. Как жестоко…»

Резко вспомнила про мать. Боже мой! Как она? Что с ней? Помогли?

Опустила голову на колени и зарыдала, давая эмоциям свободу. Было плохо… очень плохо. Сходила с ума.

Что за проклятье? Почему так случилось? Ну почему!

Сидела так неизвестно сколько времени. Минуты превратились в часы, и, казалось, что я тут вечность. Стены давили со всех сторон, не давая дышать, слышать, понимать. Мозг отключался, оставляя только одну мысль, что мой малыш не отзывается.