– Тебе больно, солнышко? – ласково спросила Уинтер.

– Немного.

– Завтра наступит совсем скоро.

– Нужно забрать мою машину.

Уинтер посмотрела на часы.

– Я позвоню в полицию попозже. Они, наверное, ее эвакуировали.

– Какой-то урод пытался взломать мою машину.

Пирс напряглась, вспоминая вспышку обуявшего ее гнева, а потом – ослепляющую боль.

Уинтер стала гладить ее по шее и не отвела руки до тех пор, пока Пирс не расслабилась.

– Вот идиот.

– Я не заметила его сообщника. У того была бита или что-то вроде того.

Второй угонщик подобрался к ней в темноте, когда она схватила первого и толкнула его на землю. Пирс поморщилась.

– Он ударил меня по ребрам, но моя куртка смягчила удар. Но он сбил меня с ног и ударил ногой в лицо.

Ударь он еще раз, он бы ее убил. Уинтер покачнулась от этой мысли, к ее горлу подкатила тошнота от ощущения невыносимой утраты. Я только что нашла ее. И нашла себя.

– Эй, малыш, ты почему дрожишь? – пробормотала Пирс.

– Просто от голода, я поесть забыла, – Уинтер пожала плечами и улыбнулась. – А потом я была немного занята.

– Точно? – Пирс покосилась на Уинтер, пытаясь сфокусировать здоровый глаз. Во втором все расплывалось от мази. – Ты выглядишь уставшей.

– Я очень волновалась, – тихо сказала Уинтер и прикоснулась к груди Пирс в центре. Ее сердце билось уверенно и ровно. – А теперь я спокойна.

– Прости меня, – Пирс накрыла ладонь Уинтер обеими руками, не обращая внимания на трубку капельницы. – Я ни о чем не думала, действовала инстинктивно. Я бы никогда не сделала специально ничего такого, что тебя расстроит.

– Я знаю, все нормально. Просто не могу выносить, когда тебе больно.

– Упрямая моя, – усмехнулась Пирс. – Я тут справлюсь, иди поешь.

– Я скоро пойду.

– Ты не на дежурстве?

– Договорилась с Дзубровым, что он меня подменит. Хотя на самом деле это устроил твой отец.

– Мой отец? – левая бровь Пирс изогнулась от удивления. – С чего бы это?

– Я сама не ожидала, но после окончания операции он сказал, что я должна остаться с тобой. Я ответила, что собиралась это сделать, несмотря на свое дежурство.

Уинтер вспомнила странное выражение, которое на миг приняло лицо Эмброуза Рифкина. Он посмотрел на Пирс, которая еще не начала приходить в себя после наркоза, а потом перевел взгляд на Уинтер. Его глаза потемнели и были непроницаемы, но заговорил он тихим, почти мягким голосом. Уинтер никогда не слышала такого голоса у завотделением.

«Вам нужно быть здесь, когда она очнется. Я попрошу доктора Дзуброва подменить вас на смене сосудистой хирургии».

Сказав это, Эмброуз Рифкин ушел.

– Я постараюсь поменяться на следующие пару дней, чтобы остаться дома с тобой, – добавила Уинтер.

– Ты не обязана это делать.

Уинтер тяжелым взглядом посмотрела на Пирс.

– Нет, обязана.

– Если тебе не трудно, купи, пожалуйста, что-нибудь поесть. У меня дома шаром покати…

– Значит, вот как ты себе это представляешь, – рассмеялась Уинтер и покачала головой. – Думаешь, я отпущу тебя домой одну? Ты поживешь у меня.

– У тебя?

– Всю следующую неделю ты будешь сидеть дома и ничего не делать, пока не сойдет отек. Мина будет поблизости и поможет тебе в случае необходимости.

– У нее и без того забот хватает, – возмутилась Пирс.

– Ей же не надо будет одевать тебя, дорогая. И я подозреваю, что поесть ты тоже сможешь сама, – Уинтер снова потрясла Пирс за руку.

– Спорить со мной бесполезно, ты все равно проиграешь.

– Слушай, я…

– Пожалуйста, Пирс, – мягко попросила Уинтер, – я не смогу нормально работать, если буду за тебя волноваться. Мне нужно точно знать, что с тобой все в порядке.

– Ну если ты этого хочешь, – сразу согласилась Пирс. – Но только я буду помогать с Ронни или делать еще что-нибудь. Я не собираюсь сидеть сложа руки.

– Если ты этого хочешь, но не раньше, чем начнет сходить отек.

Уинтер рассмеялась и провела рукой по щеке Пирс.

– Ты даже не подозреваешь, во что только что ввязалась.

– Я все понимаю, – пробормотала Пирс.

Рассмеявшись, Уинтер уже было наклонилась поцеловать Пирс, когда увидела приближающегося к ним Эмброуза Рифкина. Она выпрямилась, но руку Пирс не выпустила. Он встал с другой стороны койки и сначала посмотрел на висевшие над ней мониторы, а уже потом – на Пирс.

– Доктор Томпсон рассказала тебе о результатах операции? – спросил Эмброуз.

– Да.

– Я попросил Ларри Элиота проверить твои глаза, как только сойдет отек. Не думаю, что есть угроза двойного зрения, но нужно убедиться в этом наверняка.

– Мне сложно сказать, что у меня было со зрением до операции, у меня не было возможности осмотреться, – тихо призналась Пирс.

– Патрисия превосходно справилась с восстановлением глазницы. На мой взгляд, в дальнейшем у тебя не должно быть никаких проблем.

– Спасибо, что ассистировал, – сказала Пирс и тяжело сглотнула. Боль в грудной клетке усилилась, но на этот раз не из-за трещин в ребрах. – Мне было… лучше оттого, что я знала, что ты там.

Выражение лица Эмброуза не изменилось: оно было сдержанным и холодным, как и всегда, но его поза стала не такой напряженной, и он быстро провел пальцами по плечу Пирс.

– Ты всегда недооценивала того, как много ты для меня значишь.

Эмброуз перевел взгляд на Уинтер, а потом снова посмотрел на Пирс.

– И, кажется, я сам в этом виноват.

– Я не вернусь в Харрисбург, папа, – сказала Пирс. Ее взгляд остановился на Уинтер. – Здесь у меня так много дорогого моему сердцу.

– Для этого еще придет время, когда ты добьешься успехов в карьере, – возразил Эмброуз.

– Нет, мы уже и так потеряли слишком много времени, – с улыбкой сказала Пирс, не отрывая взгляда от Уинтер.

Глава 32

Уинтер вошла к себе домой и прислушалась. Было два часа дня, и в доме было очень тихо. Хотя Мина, к которой Уинтер заскочила на пару минут перед этим, сказала ей, что Пирс и Ронни дома. Дома. Два самых важных для нее человека ждали ее здесь. Пирс жила у них уже неделю, восстанавливаясь после операции, и Уинтер уже привыкла к ее присутствию настолько, что не представляла своей жизни без нее. Уинтер положила куртку на спинку дивана, сбросила ботинки и тихонько поднялась по ступенькам на второй этаж. Дверь в ее спальню была открыта. Уинтер на цыпочках подошла к спальне и заглянула внутрь.

Пирс, одетая в серые спортивные шорты и растянутую футболку с полустертым логотипом Пенсильванского университета, полулежала на трех подушках с закрытыми глазами. На коленях у нее свернулась спящая Ронни. Раскраска, карандаши и самые разные машинки были разбросаны по всему бежевому покрывалу из синельной ткани. Опасаясь напугать девочку, Пирс настояла, чтобы Ронни не видела ее до тех пор, пока синяки и отек хотя бы немного не сойдут. Уинтер гораздо меньше беспокоилась на этот счет, но Пирс была непреклонна. По мере улучшения ее состояния Пирс постепенно взяла на себя большую часть заботы о Ронни, чтобы разгрузить Мину.

Осторожно перемещаясь по комнате, Уинтер переоделась в белую хлопковую футболку большого размера, в которой она иногда спала одна. Хотя всю эту неделю Уинтер тоже надевала эту футболку, потому что лежавшая рядом голая Пирс возбуждала ее сверх меры. И проблема была в том, что Пирс еще не поправилась.

Уинтер воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть Пирс. Она выглядела лучше, но процесс восстановления еще не закончился. Отек с правой стороны лица сошел достаточно, чтобы Пирс могла немного приоткрыть глаз.

Накануне Патрисия сняла швы, и Ларри Элиот сразу осмотрел Пирс, объявив, что со зрением у нее все в полном порядке. Пирс мало говорила о поездке в больницу, но Уинтер почувствовала ее облегчение и надеялась, что та сможет спать по ночам, не просыпаясь, чего ей не удавалось после операции. Энергии у нее было гораздо меньше обычного, и Уинтер подозревала, что пройдет как минимум неделя, прежде чем Пирс окончательно придет в себя. Сейчас ей был нужен только крепкий сон.

Когда Уинтер взяла Ронни на руки, Пирс открыла глаза.

– Ш-ш-ш, – успокоила ее Уинтер. Пирс кивнула и снова сомкнула веки.

Спустя несколько минут Уинтер забралась под одеяло, прижавшись к Пирс и положив руку ей на талию.

– М-м-м, обожаю вот так подремать, – сказала Уинтер.

Пирс поцеловала ее в лоб.

– Ты сегодня поздно. Сильно устала?

– Я уже собиралась домой после обхода на выписку в десять утра, но потом нас вызвали к пациенту, которому требовалось срочное аортокоронарное шунтирование и вдобавок каротидная эндартерэктомия. В общем, все закончилось ближе к двум.

– Всю ночь была на ногах?

– Да, почти всю.

Пирс обняла любимую покрепче, подвинула ее так, чтобы та на ней полулежала, затем потерла ей шею и спину.

– Поспи, тебе станет легче.

– А как поживаешь ты? – Уинтер медленно забралась рукой под футболку Пирс и погладила ее по животу.

– Нормально, хорошо, – пробормотала та, наслаждаясь лаской. – Я забрала Ронни после завтрака, мы с ней поиграли, точнее, она раскрашивала картинки, а я смотрела мультики.

– Она уже давно спит?

– Не очень.

– Вот и славно, – удовлетворенно сказала Уинтер. – Значит, проспит еще пару часов.

– Зато ты не поспишь.

Пирс уткнулась носом в шею Уинтер и круговым движением провела рукой по мягкой и теплой пояснице, обнажившейся от задравшейся футболки. Пирс заметила, как Уинтер прижалась к ней посильнее, и протиснула бедро между ее ног. Уинтер оказалась возбужденной и такой мокрой.

– Скучала по мне? – с улыбкой спросила Пирс.

Уинтер провела ногтем по центру живота Пирс, заставив ее задрожать.

– Все время.

– Какая длинная неделя.

– Мне так нравится то, что ты здесь.

Сердце у Пирс сначала замерло, а потом бешено забилось.

– Мне так нравится быть здесь.

Уинтер подняла голову, ее глаза затуманились.

– Значит, ты останешься?

– Надолго? – выдохнула Пирс.

– Навсегда, – Уинтер нежно поцеловала ее в губы, – навсегда.

– У меня небольшой опыт… по этой части, – Пирс неуверенным движением обвела рукой комнату.

– Этому можно научиться только на практике.

Уинтер поцеловала Пирс в шею.

– У тебя хорошо получается. Вы ладите с Ронни, а я тебя просто обожаю.

– Я безумно люблю вас обеих.

– Это неплохое начало.

– Уинтер, – голос Пирс звучал так серьезно, что Уинтер подняла голову с вопросительным выражением на лице, – нам обеим необходимо окончить ординатуру, плюс ты еще хотела пройти дальнейшую специализацию. Это будет непросто.

– Я знаю. Тебе страшно?

– Ни капельки, – с усмешкой ответила Пирс. Я много думала обо всем этом в последние дни, – проговорила Пирс водя пальцами по позвоночнику Уинтер вверх и вниз. – Я решила не проходить специализацию. Как только я встану на ноги, начну искать работу. Никогда не поздно начать. У меня много знакомых в других медицинских школах города. Уверена, где-нибудь подыщу себе штатную должность.

– Если ты так сильно опустишься по карьерной лестнице, дорога к должности заведующего отделением для тебя будет закрыта, – тихо сказала Уинтер. – Лучше бы тебе все же пройти специализацию.

– Я этого не хочу. Кроме того… – с этими словами Пирс прижалась здоровой щекой к макушке Уинтер, – возможно, нам придется переехать, все зависит от того, где будешь проходить специализацию ты. Так что нам нужно иметь свободу действий.

– Любимая, это не то, что ты планировала все эти годы.

– Да, не то. Но я никогда ничего не планировала, это мой отец всегда что-то планировал за меня, – Пирс аккуратно накрутила прядь волос Уинтер на свой палец. – Так что это то, чего хочу я.

– Вряд ли ему это понравится.

Пирс пожала плечами.

– Либо он к этому привыкнет, либо нет. Так или иначе, ему меня не остановить.

Уинтер задрала футболку Пирс и поцеловала ее чуть выше сердца. Затем она прижалась щекой к ложбинке между грудей Пирс и погладила одну из них.