Несколько минут отдыха проходят быстро, и водитель торопит нас назад в автобус. Нам предстоит очень долгий путь, прежде чем мы достигнем Масаи-Мара. Еще часов пять или даже больше – это зависит от состояния дороги, как объясняет нам водитель. Я усаживаюсь на свое место и любуюсь пейзажем, проплывающим за окном.

Мы проезжаем через деревни, состоящие из лачуг, ветхих домов и магазинов с яркими рекламами мобильных телефонов. Зебры и газели пасутся вдоль дороги. Иногда стада коз переходят дорогу перед нашим автобусом, рискуя испытать на себе гнев нашего водителя, который неистово гудит, но хода не замедляет. Чем дальше мы едем, тем ухабистее становится дорога.

Мы въезжаем в шумный, переполненный туристами город Нарок. Теперь предстоит свернуть на единственную дорогу, ведущую в Масаи-Мара.

Мои спутники совсем не такие зловредные, как я себе воображала. Нас пятеро. Молодая пара, Шон и Маура – они тоже впервые приехали в Африку. Затем Пэт, одинокая дама старше меня. И, наконец, пожилой мужчина по имени Джон, который, кажется, уже положил глаз на Пэт.

Нас трясет и мотает на раскаленной дороге, усыпанной желтыми камнями и изрезанной поперечными бороздами. Деревенские дети с перепачканными лицами и ангельскими улыбками выбегают поприветствовать нас, изо всех сил стараясь не отставать от автобуса. Они машут нам и выкрикивают свои имена. Время от времени мы останавливаемся, когда встречаем пастуха, перегоняющего свой тощий скот через дорогу с одного поля, кажущегося совсем бесплодным, на другое такое же. В Масаи-Мара, говорит нам водитель, почти два года не видели дождя, и теперь вода стала редким и крайне необходимым товаром.

Еще два часа зубодробительной езды, от которой ноют все суставы и кости, растрясаются внутренности. Теперь из окон видны лишь плоские открытые равнины с редко растущими акациями. Дорога кончилась, остался только грязный след от колес. Нет никаких указателей, кроме тех, которые предоставила сама природа. Обширные стада гну бродят по заповеднику, и я думаю, что если за всю оставшуюся часть путешествия ничего больше не увижу, то одно это уже далеко превзошло все мои представления о том, на что может быть похожа Африка.

Водитель по-прежнему умело ведет машину, и скоро наша долгая, прекрасная и тряская поездка заканчивается. Мы видим два воткнутых в землю скрещенных копья и, радуясь прибытию, въезжаем на участок с травянистыми кустами. Кемпинг Kiihu. Следующие семь дней здесь будет мой дом.

Пока мы паркуемся, зебры, пасущиеся в кустах, поднимают головы и окидывают нас внимательным взглядом, а потом отбегают, когда открывается дверь микроавтобуса. Мы очень устали, и улыбающиеся люди помогают нам выгрузить багаж. Близится вечер. Все мышцы болят, во-первых, из-за того, что мы много часов провели в самолете, а во-вторых, из-за того, что мы долго подпрыгивали в автобусе, как мраморные шарики в жестянке. Но когда я вижу кемпинг, мое настроение улучшается, и я сразу же забываю про все свои боли и ушибы.

Большие оливково-зеленые палатки свободно расположены по периметру кемпинга. В центре – круг для костра. Есть и большая общая палатка для отдыха.

Водитель ведет меня к моей палатке. Внутри двуспальная кровать, настоящий туалет и душ. Это не кемпинг, это глемпинг[29], и я очень благодарна за это. Моя кровать покрыта разноцветным одеялом, а на полу лежит толстый хлопковый ковер. У кровати стоят роскошный туалетный столик и пуфик. Узел беспокойства в моем желудке начинает развязываться.

Водитель уходит, чтобы помочь кому-то еще, и оставляет меня распаковывать вещи и отдыхать. Кровать призывает меня. Я и правда не знаю, с чего начать, поэтому сбрасываю кроссовки и ложусь на кровать, пользуясь минутой отдыха. Через минуту я чувствую тень на своем лице и открываю глаза, мгновенно выходя из полусна, в который так счастливо погрузилась.

Впервые в жизни я вижу воина племени масаи. Мужчина, стоящий у входа в палатку, на удивление высокий – метр девяносто или даже выше. Он стройный, мускулистый, и я никогда в жизни не видела никого, у кого было бы больше мышц. Его голова выбрита, а кожа темная, как оливковое дерево, чашу из древесины которого я видела раньше. Почти черная. Блестящая. Красная хлопчатобумажная туника покрывает его тело, а шея скрыта ожерельем из цветных бус. А еще есть браслеты на запястьях и лодыжках. Вокруг бедер обвязано уже знакомое мне традиционное одеяло в ярких красных и оранжевых полосах. Он бос. В руке у него длинная палка. Мужчина ошеломляюще красив.

Я в растерянности сажусь на кровати.

– Привет.

В ответ получаю великолепную белозубую улыбку. Его глаза сверкают, и я чувствую, как в моем сердце что-то звенит. Я никогда не видела мужчину столь внушительного и столь гордого.

– Jambo[30]. Привет. – Его улыбка становится шире, и он протягивает мне руку для пожатия. Она прохладная, сухая, и чувствуется сила в его пальцах. – Я – Доминик, миссис Дженни Джонсон, – говорит он мягким мелодичным голосом. – Я – воин масаи. Я буду заботиться о вас.

– Спасибо. – Я застенчиво улыбаюсь в ответ и думаю, что если Доминик, мой собственный воин масаи, будет заботиться обо мне, то я никогда ничего не буду бояться.

Глава 23

Мы сидим в складных парусиновых креслах, стоящих на веранде перед моей палаткой.

– Вы никуда не должны уходить без меня, – внушает мне Доминик. – Я буду защищать и охранять вас.

Его движения изящны и элегантны. А я едва понимаю, о чем он говорит, – так меня завораживает один лишь его вид.

– Как только вы захотите, чтобы я пришел, – продолжает он на безупречном английском, – вы должны пошуметь.

Эти слова привлекают мое внимание.

– Пошуметь?

– Да, издать звук. Не выходите из палатки и не ходите по равнине в одиночку. Оставайтесь в низкой траве, никогда не заходите в высокую.

– А что со мной может случиться в высокой траве?

– Там спят львы.

– Львы?

– Да.

У меня во рту мгновенно пересыхает, и я с благодарностью отпиваю ананасовый сок из стакана, который мне только что принесли.

– В ту же минуту, как вы меня позовете, я примчусь к вам. – Доминик откидывается на спинку кресла. – А теперь мне надо услышать ваш звук.

– Мой звук?

– У каждого из нас есть свой звук. Когда мы издаем его, наши любимые узнают нас, где бы мы ни были. Если мы потерялись или нам нужна помощь, мы издаем звук. – Он смотрит на меня, проверяя, поняла ли я, но совершенно ясно, что я не понимаю и, возможно, даже испугана. – Запомните мой. – Он издает высокий звук, заканчивающийся щелчком. – Теперь вы меня узнаете, где бы я ни был.

Он смотрит на меня, ожидая услышать мой звук, и внезапно я чувствую себя до смешного косноязычной англичанкой. Звук. Не так уж трудно придумать звук!

Хорошенько покопавшись в памяти, я насвистываю нечто похожее на мелодию телефонного звонка «Контртеррористическое подразделение» из американского сериала «24 часа». Если Доминик не прибежит мне на помощь, то, возможно, прибежит Джек Бауэр, главный герой сериала. Правда, сейчас мне кажется, что он вряд ли сможет заменить воина масаи.

Доминик серьезно смотрит на меня и говорит:

– Это хороший звук. Теперь я всегда смогу узнать вас.

– Это из телешоу, – объясняю я непонятно зачем. – Очень хорошее шоу.

Он кивает в знак того, что все понял. Хотя я думаю, что это, возможно, и не так.

– Вокруг кемпинга бродит много животных, – продолжает Доминик после того, как узнал мой звук. – Львы, бегемоты, гиены, кабаны-бородавочники. Они все очень опасны, миссис Дженни Джонсон. Чтобы вы могли делать хорошие фотографии, нам придется подбираться к ним очень близко, но не настолько, чтобы позволить им съесть или искалечить вас.

– Хорошо, – соглашаюсь я, затаив дыхание.

Ну, я хоть не убежала со страху.

Доминик откидывает голову назад и громко смеется. У него замечательный и свободный смех.

– Вы не должны так сильно волноваться, миссис Джонсон.

Хорошо ему смеяться. Он же воин масаи и, наверное, привык ко львам, бегающим на свободе. А я – парикмахер из графства в окрестностях Лондон, и к такому не привыкла. Единственное дикое животное, с кем я имею дело, это Арчибальд Агрессивный. Заказывая путешествие в кемпинг с палатками, пусть и в роскошный кемпинг, я даже не подумала, что там могут оказаться животные – дикие животные! – которые будут бегать в двух шагах от моей двери. Или о том, что у меня вообще не будет двери. Или стен. Только ткань. Тонкая ткань. Тонкая ткань между мной и львами, бегемотами, гиенами и кабанами-бородавочниками.

Доминик перестает смеяться и становится серьезен.

– Не хмурьтесь. Я буду оберегать вас.

– Спасибо, – выдыхаю я.

И только сейчас начинаю понимать – я очень-очень признательна, что у меня есть мой собственный воин масаи, который будет охранять меня.

Глава 24

Когда солнце начинает садиться, мы все возвращаемся к микроавтобусу, чтобы, пока готовят ужин, успеть совершить короткую поездку к диким животным. Другой водитель занят в служебной части кемпинга, и Доминик становится нашим гидом. Я замечаю, что даже мужчины нашей группы испытывают благоговение перед этим гордым воином.

– Садитесь сюда, миссис Дженни Джонсон, – велит Доминик, похлопывая по сиденью рядом со своим. Выполняя то, что мне велено, я проскальзываю на переднее сиденье, а все остальные рассаживаются в задней части автобуса. – Вы счастливы? – спрашивает Доминик всех нас, широко улыбаясь. – Ведь если вы счастливы, то и я счастлив.

Мы уверяем его, что никогда не были счастливее – я-то, конечно, не кривлю душой. И мы отправляемся к нашей цели, подпрыгивая в автобусе по немилосердным кочкам. Наш первый набег на равнину с намерением посмотреть дикую природу начался.

Верх автобуса поднят, поэтому мы прекрасно видим все вокруг. Жара еще не спала, поэтому мы рады даже слабому ветерку. Опытный Доминик аккуратно ведет автобус через колеи и борозды на выжженной солнцем дикой африканской земле.

– Все это, – Доминик охватывает рукой весь пейзаж, – должно быть покрыто травой, высокой, как пшеница.

Пока же вокруг только пыль и редкие кусты.

– Нам очень нужен дождь, – говорит он, и на его красивом лице появляется озабоченное выражение.

Думаю, мы могли бы послать ему немножко лишнего дождя из Англии. До чего же это несправедливо – мы горько жалуемся, что у нас слишком много дождей, а в это время Масаи-Мара так отчаянно нуждается в них.

– Теперь представьте, что у нас игра. Наша роль – найти животных. Их роль – скрываться от нас.

Доминик смеется от всего сердца.

Через несколько минут мы замечаем на горизонте десятка полтора жирафов, чьи силуэты даже неопытный глаз не может спутать ни с чем. Они разных размеров, от огромных самцов до симпатичных малюсеньких детенышей. Мы направляемся к ним, держась на почтительном расстоянии, и едем следом, пока они не добираются до рощи акаций, в которой останавливаются попастись. Жирафы не обращают никакого внимания на людей, у которых глаза от удивления вытаращены, а рты раскрыты. Примерно полчаса мы сидим и смотрим, как они отщипывают листья, обеспечивая себе существование в здешнем суровом климате. Конечно, мы фотографируем, но в основном просто наблюдаем за ними.

Потом Доминик разворачивает автобус.

– Теперь мы опять поиграем.

Автобус движется дальше, на равнину. Мы проезжаем мимо бородавочника с четырьмя поросятами, которые сломя голову несутся по бугристой земле. Мать останавливается, несколько секунд угрожающе смотрит на нас, а потом бежит за своими малышами. Затем совсем рядом с нами появляется страус, который бежит, хлопая крыльями. Доминик указывает рукой на полдюжину разных газелей – Томсона, Гранта, Импала. У них у всех отчетливо видны пятна. По огромной равнине бегут полосатые мангусты, играя друг с другом, останавливаясь погрызть то вкусненькое, что только что нашли, мудро торопясь домой, прежде чем хищники выйдут на сцену со своей ролью.

Мы въезжаем в тенистую рощу, а там под деревьями мирно и счастливо дремлют три львицы, отдыхая перед вечерней охотой. При приближении автобуса одна из них поднимает голову, внимательно смотрит на нас, с удовольствием потягивается и снова возвращается к своей кошачьей дремоте. Я вспоминаю, как Арчи потягивается перед огнем, но чтобы стать таким огромным, как львица, ему придется долго сидеть на стероидах.

– Они великолепны, – шепчу я Доминику.

– Да, – соглашается он. – Очень скоро они опять захотят есть.

После этих слов я начинаю волноваться, ведь наш автобус без крыши. Может ли львица проникнуть сюда? Думаю, это зависит от того, насколько она голодна.

Но зрелище, конечно, прекрасное. Я не могла даже вообразить, что окажусь так близко к львице, уж не говоря о том, что к трем сразу. И вот мы сидим и смотрим на них через окно, а солнце опускается все ниже и ниже. Наконец, наше терпение вознаграждено – львицы просыпаются, садятся, приводят себя в порядок, зевают, потягиваются, все как одна встают и медленно отправляются на ночную охоту.