Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

– Спасибо, Майк, так мило с твоей стороны, что встретил меня!

– Пустяки. Не надо благодарности. Для меня это удовольствие.

Мой друг и сосед, кажется, весьма доволен, что опять видит меня. При других обстоятельствах это придало бы мне сил. Но я чувствую, что его поцелуй перед моим отъездом в Африку изменил все, что было между нами прежде. А теперь – после того, как полюбила Доминика – я чувствую, что мой мир пошатнулся на своей оси, и мне надо к этому привыкнуть.

– Я знаю, что ты устала. – Майк выводит машину из аэропорта и въезжает на автостраду. – Ну, я приготовил нечто вроде запеканки из овощей с мясом. Может, попробуешь? Я подумал, что сегодня у тебя не будет желания готовить еду.

– Спасибо, очень предусмотрительно.

Он прав, у меня нет желания готовить. Как и нет желания возвращаться на работу. И вообще нет желания быть такой, как прежде.

Я усаживаюсь поудобнее. Движение по автостраде убаюкивает меня, и я почти впадаю в транс. За окном – дождь и серые облака, но у меня перед глазами все еще огромное синее небо Африки и обширные равнины Мары.

– Ты в самом деле в порядке? – беспокоится Майк. – У тебя ничего не украли? Или, может, что-то случилось?

– Нет, нет, – уверяю я его. – Ничего подобного.

Украдено только мое сердце, хочется мне сказать. И я точно знаю, кто его похитил. Оно осталось там, вдалеке, на африканских равнинах, у Доминика Оле Нангона, воина масаи и замечательного человека.

И я понятия не имею, как мне вернуть его.

Майк вносит мой чемодан в коттедж и бесцельно суетится вокруг меня. Арчи подходит и трется о мои ноги. Я наклоняюсь и глажу его, затем беру на руки и утыкаюсь лицом ему в шею. Несколько секунд он терпит, потом вырывается и стремглав убегает. Ритуал возвращения домой закончен. Арчи усаживается на кухне возле шкафа, где хранится его корм, и притворяется, что голоден. Он ведет себя так, будто не съел ни крошки, пока я была в Африке, а Майк, заменявший меня, всю неделю полностью пренебрегал им.

На столе стоит небольшая коробка.

– О, Майк, спасибо. – Asante. – Очень любезно с твоей стороны.

– Это поможет тебе продержаться, пока ты не соберешься с силами, чтобы пойти по магазинам. Не хотелось бы, чтобы наш мальчик голодал. – Он бросает быстрый взгляд на Арчи, а тот устраивает представление, за которое мог бы получить Оскара. – Пойду домой, поставлю кастрюльку греться. Увидимся через час?

– Это будет чудесно.

Майк уходит. Я обвожу взглядом коттедж, и он кажется мне чужим. У меня странное чувство – будто порвалась некая связь. Вот же мои элегантные безделушки, занавески в цветах! Неужели это я их выбрала? Едва узнаю собственный дом. Как такое могло случиться за столь короткое время? Все здесь кажется таким английским. Даже смешно. Мы в миллионе миль от Масаи-Мары. Сравнивать мой дом с Африкой – все равно, что сравнивать акварельный пейзаж с картиной, написанной большими смелыми мазками. Интересно, Доминик тоже бы так думал, будь он здесь?

Пять часов вечера, пора включать свет. В коттедже холодно, поскольку целую неделю в нем никто не жил, и я поворачиваю ручку термостата на пару щелчков. Трубы оживают и начинают потрескивать. Но здесь нет костра, у которого можно сидеть, прижавшись друг к другу…

Я кладу в миску еду для Арчи, который сразу же поворачивается ко мне спиной и начинает есть, – корыстная кошачья любовь! – и иду наверх, втаскивая за собой чемодан. В спальне я бросаю его на кровать и открываю. На самом верху лежит kanga Доминика – его масайское одеяло, которое он подарил мне на память. Я подношу к лицу ткань с красными и оранжевыми полосами и глубоко вдыхаю. Аромат Доминика, аромат Африки окутывает меня, и слезы начинают литься у меня из глаз.

Я должна быть счастлива, что вернулась в «Маленький Коттедж». Разве обычно не испытываешь чувство облегчения, когда возвращаешься домой? Уезжать – это прекрасно, но возвращаться домой, как правило, еще лучше. Дома у тебя все твое собственное – кровать, подушка, чашка чая, заваренного точно так, как ты любишь. Но на сей раз не так – эти вещи мне безразличны. Часть моей души осталась в Африке, и я не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы я снова почувствовала себя целой.

На автоответчике мигает красная лампочка, и я нажимаю кнопку, чтобы прослушать сообщения. Одно от Нины – она надеется, что я вернулась благополучно. Все остальные от этого идиота Льюиса Морана – хочет знать, когда же мы снова встретимся.

Никогда, думаю я. Ни в этой жизни, ни в следующей. Разве что когда Джимми Карр[51] начнет рассказывать приличные анекдоты. Или Терри Воган[52] перестанет нести вздор. Или Саймен Коуэлл[53] обратится за пособием по безработице.

Я накидываю kanga Доминика на плечи, сажусь на кровать и погружаюсь в воспоминания о том, как позавчера ночью, среди африканских равнин, счастливо лежала в его объятиях.

Но через несколько секунд возвращаюсь к реальности. Мне надо шевелиться побыстрее, иначе запеканка Майка успеет сгореть, пока я буду сидеть и тосковать. В ванне я пускаю самую горячую воду, какую только возможно, и с чувством вины вспоминаю о тех людях, для кого вода – драгоценнейшая вещь. Потом сбрасываю одежду, в которой приехала, и погружаюсь в воду, позволяя ей успокоить усталые кости и измученное сердце.

Через полчаса вода уже остыла и приобрела цвет карамели. Кажется, будто я привезла на своем теле половину Масаи-Мара. Я смываю пыль с волос и беру фен. Странное ощущение – опять держать его в руках, да и от утюжка я тоже отвыкла!

Потом надеваю старый велюровый спортивный костюм Juicy Couture. Конечно, он не очень модный и уж совсем не шикарный, но я всего лишь иду к Майку. Он и не ждет, что я приложу много усилий. Потом начинаю копаться на дне сумки в поисках подарков, которые приобрела для своего соседа. Бутылка «Амарула» и два компакт-диска, купленные впопыхах в аэропорту Найроби. Спустившись вниз, беру со стойки бутылку красного вина и целую Арчи со словами:

– Я ненадолго. Просто зайду к соседу.

Кот укоризненно смотрит на меня, будто хочет сказать: «Ты вернулась пять минут назад и опять уходишь?».

Когда я стучу в дверь Майка, то начинаю нервничать, не знаю, почему. Он впускает меня, широко улыбаясь.

– Пришла вовремя, – говорит он. – Как раз все готово.

Из кухни струятся замечательные ароматы.

– Вот. – Я передаю ему подарки и бутылку вина к ужину.

– Не стоило.

– Просто небольшая благодарность за то, что подвез меня.

– Я не смог бы поступить иначе, Дженни, – настаивает он. – Ты же знаешь.

– Все равно, спасибо.

– Я поставлю это. – Он берет компакт-диск, вставляет его в плеер, и звуки ритмичной африканской музыки заполняют комнату. Они кажутся странными и неуместными здесь, в Нэшли.

Коттедж Майка немного больше моего, но очень уютный. Здесь три спальни, – а у меня только одна, – гостиная много больше моей и кухня. Здесь прекрасно, но я должна сказать, что многое здесь осталось так, как было при Тане. Правда, телевизор новый, больше прежнего. Есть также игровая приставка и несколько подростковых игр-стрелялок. Но в остальном мало что изменилось. Не думаю, что его жена увезла с собой много вещей. Хотя сегодня я замечаю, что с подоконника убраны десятки фотографий Майка с женой. Возможно, еще один знак, что Майк собирается двигаться дальше.

– Готова ужинать? – спрашивает он.

Я киваю, и мы проходим на кухню, где стоит стол, накрытый на двоих. В середине мерцает свеча. Я ужинала здесь миллион раз, но свечи не было никогда.

– Я могу помочь?

– Нет, нет, – решительно отказывается он. – Все под контролем.

Однако, когда я сажусь на стул, Майк немного смущается.

Он накладывает еду и ставит передо мной прекрасно выглядящее блюдо. Следует отметить среди прочих его способностей, что Майк прекрасный повар. Он вынимает пробку и наливает мне бокал красного вина, потом садится напротив. Поднимая свой бокал и приближая к моему, он говорит:

– Хорошо, что ты дома.

Я хочу сказать «Хорошо оказаться дома», но слова как-то не идут. Так ли хорошо быть дома? Думаю, не все так просто. И вместо ответа отпиваю вино и по-мужски киваю.

Итак, мы вместе ужинаем и слушаем африканскую музыку. Очень скоро вино заставляет меня расслабиться. И если очень постараться, то можно несколько минут не думать о Доминике. Может быть, диск с африканской музыкой был куплен напрасно?

Еще нет и девяти, а я уже зеваю и понемногу сползаю со стула.

– Вам, молодая леди, нужно пораньше лечь спать, – советует Майк.

Я смеюсь, но рада, что могу уйти.

– Очень устала, – оправдываюсь я. – Ужин замечательный, и ты был очень внимателен.

– Ты же знаешь, я всегда рад тебе.

– На неделе отвечу тебе тем же, – обещаю я.

– Ловлю на слове, – предупреждает он и придвигается ко мне, но я делаю шаг в сторону и направляюсь к двери.

Неужели Майк хотел поцеловать меня? Думаю, да.

– Спокойной ночи, – говорю я. – Еще раз спасибо.

Осторожно иду в темноте по дорожке и благополучно возвращаюсь домой.

Я уже готова лечь. Арчи, сделав несколько кругов по кровати, устраивается рядом с моей подушкой. Перед тем, как залезть под пуховое одеяло, натягиваю на плечи kanga Доминика, подхожу к окну, смотрю на клочок затянутого тучами неба, который виден между высоченными дубами. Я думаю о бесконечном африканском небе, усеянном звездами, и о том, где же теперь моя любовь.

Доминик где-то там, под тем же самым небом, что и я.

– Спокойной ночи, Доминик, – обращаюсь я к вселенной. – Usiku mwema. Спокойной ночи.

Утро понедельника. Восемь часов. Я в салоне. Не испытываю никакого интереса ни к работе, ни к жизни.

Нина уже в комнате персонала.

– Боже мой, – говорит она, когда видит меня. – Только посмотри на себя! Неделя на мексиканском солнце пошла тебе на пользу.

– На африканском, – напоминаю я, сбрасывая с плеч зимнее пальто. – Я была в Африке.

– Мексика, Африка, – говорит она. – Какая разница? Хорошо провела время?

– Замечательно, – отвечаю я и вздыхаю.

– Хм, – сомневается подруга, – и почему же тогда у тебя такой мрачный вид?

Я сажусь рядом с ней. Моя первая клиентка должна появиться только через двадцать минут. Еще успею выпить кофе, чтобы восстановить силы. Я проснулась в четыре утра и сейчас, в самом начале рабочего дня, уже валюсь с ног от усталости.

– Я даже не хотела возвращаться сюда.

– Было так хорошо?

Я киваю.

– Осталась бы еще на недельку. Мне вообще не следовало затевать все это.

Подруга толкает меня локтем.

– Не обошлось без мужчины, так?

Нина сразу берет быка за рога.

– Не обошлось.

– Рада, что взяла презервативы? – смеется она.

– Да. Но, знаешь, я бы не переживала, если б даже забеременела, – опрометчиво говорю я. Возможно, не стоило мне, как обычно, быть благоразумной, а надо было отбросить осторожность и довериться судьбе. – Честно говоря, я бы хотела, чтобы во мне рос его ребенок.

По крайней мере, я привезла бы домой частичку Доминика.

– Ух ты, – удивляется Нина. – Совсем спятила? – Она смотрит на меня так, будто никогда раньше не видела. – Это уже ни в какие ворота не лезет. Что произошло с осторожной Дженни Я-Не-Ищу-Любви Джонсон? Кто ты, незнакомка?

– Я и сама себя едва узнаю.

– Кофе, – объявляет Нина. – Крепкий кофе. Вот что тебе нужно. – Она гремит посудой, играя роль хозяйки. Вручая мне чашку, спрашивает: – Во время отпуска тебе случайно не разбили голову?

Разбили сердце, думаю я.

– Или, может, солнце выжгло тебе мозги?

– Не знаю, – говорю я. – Но если и так, это все равно было великолепно.

– Ну, – велит Нина, – давай рассказывай о парне, который выбил тебя из колеи. У тебя есть его фотографии?

– Его зовут Доминик, – говорю я и чувствую, как возвращается улыбка. – Он чудесный. Впервые в жизни я чувствую, что… – Неужели я осмелюсь произнести это? – …люблю.

Кажется, Нина растеряна.

– Любишь?

Я пожимаю плечами.

– Что еще я могу сказать?

– Любишь? – в полном замешательстве повторяет она. – Он тоже?

– Да, наверное.

– Ничего себе. – Она начинает рыться в своей сумке с фруктами. Ясно, что она не может переварить такие новости без яблока или даже двух. – И когда ты собираешься увидеться с ним снова?

– Не знаю, – признаюсь я. – В этом-то и сложность.

– Где он живет?

Теперь я смотрю на нее так, будто она сошла с ума.

– В Африке, конечно. В Кении. В Масаи-Мара.

– О, – говорит подруга. – Я понимала, что ты встретила его во время поездки, но была уверена, что он родом из Англии.

– Нет. Он был нашим гидом. Он живет в Мара.

– Ты, видно, знаешь, как их подцепить. Я должна была догадаться, что ты не влюбишься в того, кто живет в конце твоей улицы.