Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

Я бросаю Арчи корм в его миску, а он жалуется на недостаток внимания.

Ночью был сильный мороз, и ветровое стекло машины покрыто слоем льда. В первый раз за эту зиму придется поработать скребком. Теперь я опоздаю еще больше.

Ворча себе под нос, ищу скребок в машине. Точно знаю, он где-то под сиденьями. Я видела его две недели назад и еще тогда хотела положить на видное место. Пока я вожусь в машине, слышу голос Майка.

– Привет, – говорит он. – Давай помогу.

– Не могу найти чертов скребок, – ворчу я.

Несмотря на плохую погоду, сосед улыбается и начинает чистить мое стекло.

– Спасибо, огромное спасибо, – говорю я и улыбаюсь. – Почему я всегда оказываюсь у тебя в долгу?

– Просто я парень, который всегда рядом, – пожимает плечами Майк. – Как прошла вечеринка?

– Хорошо. – Теперь моя очередь пожать плечами. – Правда, я не получила столько денег, сколько надеялась получить, – сознаюсь я. – У меня по-прежнему нет нужной суммы для поездки.

Майк притворяется, что его интересует только процесс соскабливания льда.

– Сколько тебе нужно?

Нет смысла скрывать это от него.

– Тысячу.

– Ого.

– Вот и я так думаю. – Из-за того, что сказала это вслух, я внезапно осознаю реальность. Я не могу сделать это. Вот просто не могу, и все тут. Где мне взять столько денег? Тоска сжимает мне сердце. – Думаю, придется все отменить. – А ведь ночью я была готова поехать любой ценой. – Честно говоря, опрометчиво было бронировать поездку.

– Еще бы, – соглашается Майк. Потом перестает скоблить и смотрит на меня. – Я могу дать тебе денег. Я отложил кое-что. Таня не смогла все выгрести. – Он смеется. – И мне они ни для чего не нужны. Черт возьми, на этот раз я мог бы поехать с тобой. У меня нет планов на Рождество.

О.

– Ну… – Я смотрю в землю. – Очень любезно с твоей стороны. Очень любезно. Но я кое-чего не сказала тебе, Майк.

Он смотрит прямо на меня, и я вижу, что он уже все знает – каким-то чудом! А ведь я и слова не успела сказать.

– Понимаю.

– Я должна вернуться и увидеть его.

– Правильно.

– Поэтому большое тебе спасибо за твое любезное предложение, но ты понимаешь, почему я не могу принять его?

– Конечно. Конечно. – Майк тяжело вздыхает, и пар повисает в холодном воздухе. – Вот уж не думал, что так получится, – признается он.

– Прости, Майк. Должна была сказать тебе раньше. Я повела себя глупо.

– Да нет проблем. – Он говорит весело. Слишком весело.

– Hakuna matata, – срывается у меня с языка совсем не к месту. – Это значит «Нет проблем».

– Ну да. – Он проводит большим пальцем по стеклу. Я никогда не знала, что большие пальцы могут выражать смущение. – Я сейчас все это закончу и пойду. О, сколько времени! Боже, боже. – И он опять принимается скоблить.

– Майк, ты – мой лучший друг, – говорю я. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Ты продала свои драгоценности, чтобы слетать к нему?

– Да. – Но я не говорю ему, что продала еще и драгоценности матери.

Он внимательно смотрит на меня.

– Должно быть, ты и вправду его любишь.

– Да, – соглашаюсь я. – Думаю, да.

Вечером я возвращаюсь домой совсем без сил. Сегодня было ужасно много работы, а я возьми да и спроси у Келли, – наверное, в состоянии тихого помешательства, – можно ли мне до Рождества работать без выходных, чтобы заработать побольше денег. И она с радостью согласилась! Ну почему я не могу принять помощь друзей? Если и дальше я буду так работать, то к тому времени, как поеду в Африку, едва ли смогу стоять на ногах.

Я готовлю себе на ужин омлет. Интересно, хотел бы Майк присоединиться ко мне? Я чувствую себя ужасно из-за того, каким образом сегодня утром сообщила ему новость о Доминике. Вышло плохо, очень-очень плохо. Надо было сделать это как-то иначе. Зато у меня есть пара фильмов на дисках – «В погоне за счастьем» и «Миллионер из трущоб», и сегодня мы могли бы посмотреть их вместе. Увидим, помогут ли они наладить наши отношения.

– Позовем Майка на ужин? – спрашиваю я Арчи, но он безразлично мяукает в ответ.

Раздается особый стук в дверь, разве что не хватает обычной веселости. На всякий случай смотрю в глазок, вдруг это не Майк. Конечно же, это он.

– Привет, – говорю я так бодро, как только могу. – Ты весьма кстати. Я как раз думала о тебе. Хочешь зайти поужинать? Я могла бы сделать омлет на двоих.

Майк качает головой.

– Нет, не могу, Дженни, – говорит он. – У меня дел по горло.

– О.

– Я приехал, чтобы дать тебе вот это. – Он протягивает большой коричневый конверт, и я беру его.

– Не стой у двери, Майк. Входи же. Выпьем вина. Или лучше заварить чай?

– Я не буду, – говорит он, для большей убедительности поднимая руку.

И пока мой сосед стоит у двери, – видно, что он чувствует себя неловко, – я открываю набитый конверт.

– Что это?

– Тысяча фунтов.

Как раз столько, сколько мне нужно, чтобы поехать в Африку к Доминику!

– Я не могу принять это.

– Считай, что это ссуда. Вернешь, когда сможешь.

Я в изумлении смотрю на деньги.

– Но почему? – спрашиваю я. – Почему ты это делаешь?

– Ты имеешь право быть счастливой, – говорит мой друг. – Честно говоря, Дженни, я надеялся, что именно я сделаю тебя такой. Я думал… но это уже неважно. – Майк отводит взгляд. – Если они тебе помогут, то бери.

О, черт возьми, ну что же мне делать?

– Входи же, – умоляю я. – Давай поговорим. Дай мне, по крайней мере, объяснить, что случилось.

Он качает головой.

– Мне не нужно знать.

Я опять смотрю на деньги. Все во мне кричит, что, по соображениям морали, я должна отказаться, но я просто не могу это сделать.

– Я верну тебе каждый пенс, – обещаю я Майку. – Может быть, я могу что-то для тебя сделать? Какую-нибудь работу по дому? Ну, хоть что-нибудь?

– Ты и так стрижешь меня даром.

– Но это же занимает всего пару минут, – напоминаю я ему. – Едва ли это требует огромных усилий. А если я буду гладить? Позволишь мне каждую неделю гладить тебе рубашки? Ты же ненавидишь утюг.

Майк смеется.

– В этом нет необходимости.

– Позволь же мне сделать хоть что-то, чтобы отблагодарить тебя.

Он смотрит в пол.

– Просто пообещай, что ты навсегда останешься мне другом.

– Конечно, Майк. Боже мой, это само собой разумеется!

– Ну, вот и хорошо, – говорит он. – Теперь я пойду. Увидимся позже.

Мне не хочется видеть, как он вот так, страдая, уходит от меня. Но я не знаю, что еще ему сказать.

Через секунду Майк уже у себя в коттедже, а я иду делать омлет для себя одной.

Майк избегает меня уже три недели. «В погоне за счастьем» и «Миллионер из трущоб» я так и не посмотрела. Наши уютные вечера, когда мы вместе сидели на диване, остались в прошлом. Когда я звоню ему на мобильник или домашний телефон, то сразу попадаю на голосовую почту, а подойти к его двери и постучать мне не хватает храбрости. Я должна дать ему пространство, дать ему возможность решить все самому, даже если мне больно так поступать. За время нашего знакомства он успел стать неотъемлемой частью моей жизни. Он же всегда где-то рядом. Даже не могу выразить, как сильно я скучаю по нему. Это настоящий ад – не видеть его каждый день.

Мы так заняты в салоне, что у меня едва находится время подумать о приближающейся поездке. Я работаю без выходных и сверхурочно. И теперь два раза в неделю, а не один, поздно возвращаюсь домой. Я без сил и совсем пала духом. Честно говоря, у меня уже нет никакого желания делать прически. Однако я уверена, что когда в январе получу зарплату, то весьма желанные дополнительные деньги оправдают мои теперешние усилия.

Сегодня двадцать третье декабря, и я вылетаю завтра после ужина. Идет снег. Похоже, я пропущу белое Рождество. Вечером мне надо собрать чемодан и договориться о поездке в аэропорт. Из-за снега я побаиваюсь вести машину сама. Ничего плохого со мной, конечно, случиться не может, но дороги-то скользкие. Я была бы счастлива, если бы смогла вызвать такси.

Впервые я заказала для Арчи кошачью гостиницу, но у меня не хватило духу сообщить ему эту новость. Он не обрадуется, когда узнает это.

Наконец-то я могу снять колпак Санты, который в течение последних нескольких недель носила ежедневно с утра до вечера, помогая создавать праздничную атмосферу в салоне.

На прощание я обнимаю Нину.

– Будь осторожна, – предупреждает она. – Не наделай глупостей.

– Это то же самое, что и «Желаю прекрасно провести время»?

– Ты знаешь, что я имею в виду, – упрекает меня подруга. – Я просто надеюсь, что у тебя все будет хорошо и что тот парень того стоит.

– Думаю, стоит.

– Я буду о тебе беспокоиться, – добавляет она.

Я тоже буду о ней беспокоиться. Рождество – всегда напряженное время в доме Далтонов. Впрочем, у меня есть подозрение, что и во многих других домах тоже.

– Пиши мне, – напоминает подруга.

– Обязательно. Счастливого Рождества, Нина.

– Тебе тоже, малышка.

Все мы целуемся друг с другом – Кристал, Стеф, Келли, мальчики. Я становлюсь сентиментальной. Никогда раньше я не проводила Рождество за границей, и нервы у меня напряжены. До сих пор на Рождество я была с Полом и его семьей. Я делала то, что обычно делают в это время – слишком много ела, слишком много пила и смотрела слишком много телевизионного мусора, – и сейчас я чувствую себя не в своей тарелке. Не лучше ли было принять приглашение Майка провести Рождество с ним, а не гнаться через полмира за другим мужчиной?

По дороге домой я слушаю по радио рождественские гимны и думаю, поют ли их в Африке. А еще мне хотелось бы знать, как чувствует себя Доминик. Предвкушает ли он свидание со мной, тоскует ли он, как и я? Прошло уже два месяца с тех пор, как мы были вместе, а за время разлуки общались редко – сообщения на Фейсбуке раз или два в неделю, когда у него находилось время сходить в соседнюю деревню.

Подъезжая к коттеджу, вижу у входной двери темную тень. На мгновение мое сердце перестает биться, потому что это может быть Льюис. На прошлой неделе он прислал мне домой огромную рождественскую корзину, заполненную пуансетиями[56] и блестящими листьями, а я отвезла ее в салон да там и оставила. Келли решила, что корзина на стойке регистрации выглядит хорошо. Но, когда фигура выходит из темноты и попадает в свет лампочки над крыльцом, я вижу, что это Майк, и по мне прокатывается волна облегчения. К тому времени, как я выхожу из машины, он уже стоит, прислонившись к дверному косяку.

– Привет. – У меня улыбка теплая, настоящая. Это все, что я позволяю себе. Не заключать же его в медвежьи объятия!

– Привет, – мягко говорит он. – Я скучал по тебе.

– Я тоже, – признаюсь я.

– Я хотел пожелать тебе всего наилучшего в твоей поездке. А если захочешь, чтобы я отвез тебя в аэропорт, то я зайду завтра.

– Ты проведешь Рождество в одиночестве, Майк?

– Ну… – говорит он. – У меня будет немного тишины и покоя.

– О, Майк. – Теперь я чувствую себя еще более виноватой.

Я открываю дверь, и он входит за мной. Арчи встречает меня жалобами на темноту, холод и голод.

– Что ты собираешься делать с этим парнишкой?

– Кошачья гостиница, – отвечаю я одними губами.

– Отмени ее, – говорит Майк. – Ему там не понравится. Ты же знаешь, я всегда рад позаботиться о нем. Почему ты не попросила меня?

– Майк. – Я позволяю своей руке лечь на его руку. – Мне показалось, что между нами не все хорошо. Как я могла просить тебя заботиться об Арчи?

– Я уже пережил хандру. – Он пытается говорить весело. – И был бы рад компании.

Мне становится жаль Майка. Представьте себе, что в праздничные дни у вас нет никого, кроме моего кота с плохим характером. Мне тяжела мысль о том, что Майк будет здесь один.

– Я не хочу навязываться тебе.

– Ерунда, – говорит Майк. – Просто скажи, когда я должен заехать за тобой.

– Вылет в четыре часа. И регистрация за три часа.

Он прикидывает в уме, сколько времени потребуется, чтобы доехать до аэропорта.

– Значит, я буду у тебя в полдвенадцатого.

Я киваю.

– Ты уже все упаковала?

– Нет еще, – признаюсь я.

– Тогда не буду мешать. – Он поворачивается к двери.

– Майк… – Я делаю шаг к нему и развожу руки для объятий.

Он колеблется, но затем позволяет мне обнять его.

Его руки будто неохотно окружают меня. Мы стоим и крепко держим друг друга.

– Лучшие друзья? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает он. – Лучшие друзья.

Подлетаем к Масаи-Мара, и наш маленький самолетик начинает снижаться. Мое сердце тоже рвется вниз. Я уже вижу взлетно-посадочную полосу. Через несколько секунд я окажусь на кенийской земле.