Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

Доминик поднимает несколько удивленного Арчи и кладет себе на плечи, берет свою палку, и мы идем к дому. Там мы терпеливо ждем, пока миссис Кодлинг-Бентем хлопочет над Домиником и ищет подходящую книгу, которую мы сможем взять на прогулку. Она всовывает в руку Доминика замечательный фруктовый пирог в клетчатой коробке и вдобавок дает нам бутылку прекрасного портвейна.

– Если за Доминика нужно замолвить словечко, – говорит миссис Кодлинг-Бентем, – перед властями или еще где-нибудь, то я буду счастлива дать ему рекомендацию. Отличный парень. Великолепный.

Она тепло пожимает руку Доминику, а он сияет от такой похвалы.

– Спасибо.

Кто знает, думаю я. Может, это пригодится, когда мы подадим заявление на постоянное жительство. Потом мы благодарим за подарки и книгу и уходим, пока не стемнело.

Мы с Домиником шагаем к самому высокому месту деревни и через заросли выходим на открытые поля, которые тянутся за деревней. Всего пять минут назад мы были в центре Нэшли, а сейчас уже в начале круговой тропы возле соседней деревни Торнборо. Это не очень длинное путешествие – всего несколько миль, но я не была здесь уже много лет и, уж конечно, не была здесь после переезда, что само по себе является преступлением. Возможно, если бы у меня была собака, а не ленивый кот, то я гуляла бы больше.

Под ногами грязь, и я рада, что на ногах у Доминика кроссовки. Пальто он не надел. Мы направляемся через поля. Я больше не беспокоюсь, что Арчи сопровождает нас везде, куда бы мы ни пошли. Кажется, кот тоже не возражает.

В полях тут и там виднеются овцы, и, когда мы проходим мимо, я говорю:

– Для них мне не нужна книга. Это овцы.

– У нас дома нет овец. В Мара нет овец, – говорит Доминик. – Есть рогатый скот. Козы. А вот овец нет. Я узнал что-то новое.

– С птицами труднее, – говорю я.

– А с деревьями?

– Хмм. – Я оглядываюсь вокруг, пока мы идем. Я могу узнать дуб или лесной бук, а в остальном мои знания деревьев – полный нуль. Должно быть, пропустила урок в школе, если он вообще когда-либо был. – Зимой сложнее, поскольку почти нет листьев. Возможно, нам придется дождаться лета, чтобы узнать деревья.

– Ты должна определять их по форме, по коре, Просто Дженни.

– На самом деле я почти не смотрю на деревья.

– Но ты должна.

– Где мне взять время?

– Ты едешь так далеко, в Африку, чтобы посмотреть на животных и птиц, но не видишь своих?

– Это совсем другое дело.

– Нет. Ваши животные такая же экзотика для меня, как львы и гепарды для тебя.

– Я знаю овец!

Доминик смеется и берет меня за руку.

– А кроме них?

Мы поднимаемся на вершину холма, затем спускаемся в долину. По маленькому деревянному мостику переходим через ручей. Доминик легко несет меня на руках по ступенькам на мост, а затем с моста на землю.

Мы идем вдоль реки, вьющейся через луг.

– Вон цапля, – говорю я.

Стройная серая птица идет по мелководью в поисках обеда. Арчи на плечах Доминика мяукает, проявляя интерес.

– Шшш, кот, – говорит Доминик. – Не спугни ее.

– Я всегда думала, что они в Англии не на своем месте, – шепчу я. – Они выглядят так, будто их место в Китае или где-то в тех краях.

Пока мы наблюдаем за цаплей, над водой проносится какая-то синяя стрела.

– Зимородок, – взвизгиваю я. – Я их не видела уже много лет. Они великолепны. Ты его заметил?

– Красивый, – соглашается мой возлюбленный.

Мы ждем, но не вознаграждены за ожидание еще одним появлением этой птицы, и начинаем торопиться домой, потому что скоро стемнеет.

Дорога идет вдоль старого, давно высохшего канала. Кирпичные стенки и шлюзы еще на месте, но все остальное заросло травой и кустами. Я объясняю Доминику, что мне очень мало известно о наших каналах.

Мы все идем и идем, и дорожка выводит нас к открытой воде. Это озеро в форме капли, которое считается заповедным. У самого края воды есть удобная скамья, и мы пользуемся минуткой, чтобы передохнуть. Солнце висит очень низко, тени вытянуты. На воде много проявлений жизни. Туда-сюда мелькают крошечные лазоревки и еще какие-то маленькие коричневые птички. Я достаю книгу о природе и листаю страницы.

– Зяблики, – говорю я Доминику. – А это шотландские куропатки. А вот лысухи.

Как печально, что я не знаю почти ничего, если не посмотрю в справочник. Доминик, если и знает какую-либо из этих птиц, не говорит мне.

Над нашими головами собираются скворцы, летая взад и вперед, разделяясь на группы и опять объединяясь, пока не образуется огромная стая, которая заполняет все небо. Она движется взад и вперед, меняя свою форму. Вот она похожа на кита, а в следующий момент – на птицу с распростертыми крыльями. А еще через минуту тысячи птиц образуют сердечко.

– О, – с восторгом говорю я.

Доминик обнимает меня за плечи.

– Это ли не красота, Просто Дженни?

– Настоящая красота.

И только этот замечательный мужчина с другого континента показал мне, какой захватывающей может быть моя собственная страна!

Когда вы приближаетесь ко входу в снежную зону спортивно-развлекательного комплекса, вы чувствуете холод. Даже для меня, местной жительницы и завсегдатая, здесь все кажется удивительным, а для Доминика, который никогда прежде не видел снега, все должно быть настоящим чудом. Его глаза широко раскрыты от удивления.

В снежной зоне – один из самых больших в Европе крытых спусков. Стеклянная стена обрамляет его с одной стороны, и мы видим снежный склон во всей красе. Здесь есть два подъемника, и оба уже заняты лыжниками и сноубордистами в яркой одежде, которые направляются к вершине.

– Это снег? – спрашивает Доминик, прижимая руку к окну.

– Да. – С Рождества были только дождь и холод. Слава Богу, в этом году не было позднего снега.

– У вас он в помещении?

– Да, и можно кататься на лыжах в праздники и выходные. Такие, как мы, приезжают сюда, потому что здесь весело.

У Доминика такой вид, будто он не может понять, о чем я говорю.

– Нам надо взять снаряжение, – говорю я и тащу его прочь от завораживающего зрелища, чтобы присоединиться к нашей компании.

– ПРИВЕТ. ДОМИНИК, – кричит ему Нина.

– Привет, – вежливо отвечает он. – Как дела?

– С. НЕТЕРПЕНИЕМ. ОЖИДАЕШЬ. КАТАНИЯ. НА. СНОУБОРДЕ?

– Да, с очень большим.

Я разочарована тем, что моя подруга привела Джерри – и это после всего, что случилось! Предполагалось же, что он на какой-то «деловой конференции». Возможно, его любовница не смогла избавиться от мужа и все отменила в последнюю минуту. Стоя в очереди на оплату и получение комбинезонов и сноубордов, я быстро киваю ему в качестве приветствия, а он в ответ самодовольно улыбается. Будет трудно избегать его весь вечер, но я обязательно это сделаю. Зачем Нине понадобилось приводить его, думаю я. Почему раз в жизни она не могла оставить его дома?

Пока я ворчу про себя, мы продвигаемся к стойке, где выдают снаряжение. Видно, что Доминика смущает сам процесс, но он берет то, что протягивает ему девушка.

Доминик быстро учится. Сегодня он оставил shuka дома и пошел в одежде, которую я ему купила. Мне даже не пришлось говорить ему об этом. Он уже разузнал, что, хотя жители деревни с готовностью принимают его в традиционной одежде, другие жители Милтон-Кинса могут быть не слишком готовы к этому. Мне остается только надеяться, что комбинезон окажется ему впору, а брюки не будут болтаться выше лодыжек.

– Сегодня нет головного убора из перьев, приятель? – говорит Джерри и ржет.

– Он только для совершенно особых случаев. – И опять ответ Доминика безукоризненно вежлив.

За Доминика я хотела бы избить Джерри до полусмерти. Мне очень не нравится, что нам придется разойтись по отдельным раздевалкам, потому что тогда Доминик останется на милость Джерри. Не хочу ни на секунду выпускать Доминика из вида. Очень жалко, что Майк не смог пойти с нами, но сегодня после ужина с клиентом он вернется поздно. Если бы он был здесь, я бы справилась. Поэтому я притягиваю к себе Тайрона и шепчу ему:

– Присмотри за Домиником, пожалуйста. Убедись, что он оденется, как следует.

– Конечно, – говорит он. – Никаких проблем.

– Hakuna matata.

– Что?

– Это на суахили. Означает «нет проблем».

– Круто, – говорит Тайрон.

Теперь я думаю – несколько поздно, конечно, – что должна была записать Доминика на какие-нибудь групповые занятия еще до того, как привела его в снежную зону со всеми остальными. Эти занятия надо было пройти всем нам, чтобы получить квалификационное свидетельство, или как оно там называется. Возможно, Доминик сможет просто походить у основания склона, а я буду помогать советами. Тай и Клинтон выучились очень быстро и теперь могут нестись по склону как профи, поэтому они, может быть, покажут ему, что надо делать. Наконец, снаряжение получено, и мы идем в раздевалки.

– С тобой все будет в порядке? – с тревогой спрашиваю Доминика.

– Да, Просто Дженни, – с улыбкой отвечает он. – Не волнуйся.

Но все равно я с беспокойством смотрю ему вслед, пока он не исчезает из вида. Джерри подходит ко мне.

– Для него это немножко не то, что рукопашная со львами, а? – смеется он и идет следом за Домиником в раздевалку.

Я советую ему засунуть свой чертов сноуборд туда, куда не проникают лучи солнца. Жаль, что муж моей подруги уже меня не слышит.

Каждый раз, когда я прихожу сюда, меня поражает, как здесь холодно. У Доминика, я думаю, настоящий шок. Сегодня он опять окажется на холоде, при температуре ниже нуля. Держу пари, он рад, что одет в комбинезон и теплую куртку, а не в свой обычный тонкий хлопковый shuka.

Он стоит у основания склона. Во взгляде – благоговейный страх. В руках он сжимает сноуборд. Мое сердце стремится к нему. Как же далеко отсюда его родной дом!

Я обнимаю и целую его.

– Хочешь попробовать?

– О, да. – Он внимательно смотрит на лыжников и сноубордистов.

Все идут к подъемнику, а Тай подходит к нам.

– Хочешь несколько советов, Доминик?

– Да, пожалуйста.

Тайрон показывает ему, как надеть шлем, чтобы он сидел, как надо; как застегнуть крепления; как стоять на доске. Потом учит Доминика перемещать свой вес вдоль доски, опуская и поднимая пятки и пальцы ног. Доминик стоит и смотрит на каждое движение Тая, и видно, что запоминает все.

– Попробуй, – предлагает Тай. – Начни полегоньку.

Доминик пробует несколько движений, и у него получается на удивление хорошо. А вот когда я брала уроки для начинающих, то большую часть времени проводила на снегу вверх тормашками.

– Круто, – говорит Тай и показывает Доминику, что надо делать, чтобы заставить доску повернуть направо или налево. – Хочешь немного подняться? – спрашивает Тай и идет вперед.

Здесь есть короткий детский подъемник – «ковер-самолет»[72]. Я поднимаюсь следом за ними, и вот мы все стоим рядом на снегу.

– Ладно, – говорит Тай. – Давай сделаем это.

Доминик становится на доску, пристегивается, как ему показали, но на ногах держится неустойчиво.

– Ух ты, – вырывается у него, когда он начинает скользить вниз.

Уголком глаза я вижу, что все мои коллеги остановились и смотрят на него. Джерри показывает на Доминика пальцем и хихикает. Он занимается сноубордингом много лет и, конечно, уже забыл, как чувствует себя начинающий. Надо отдать должное Доминику, он съезжает целым и невредимым, все время улыбаясь, движется элегантно и почти без ошибок. Я скольжу позади него и, когда поворачиваю, то чувствую, будто мои суставы заржавели. В снежной зоне все мы были много месяцев тому назад.

– Отлично, приятель! – говорит Тай и «дает пять» Доминику. – Давай повторим.

Так мы и делаем. И каждый раз Доминик спускается все увереннее и оказывается внизу невредимым.

– Ты молодец, – говорит Тай. – Пойдем к подъемнику.

– О, нет, нет. – Я останавливаю Доминика за руку. – Думаю, рановато.

– Мне очень нравится, Дженни, – говорит мой воин масаи. На его лице радость, а глаза горят от волнения. – Я хочу забраться повыше.

– Не чувствуй себя так, будто должен доказывать что-то этим людям. – Особенно этому абсолютному придурку Джерри, хочу добавить я. – Это не соревнование.

Может быть, даже хорошо, что Доминик лучший прыгун в своей деревне, но я не уверена, что эти навыки пригодятся ему на высоком склоне. Мне кажется, он излишне самонадеян, а гордыня, особенно на снегу, всегда предшествует падению. Однако, несмотря на мои опасения, мы идем к подъемнику следом за Таем, и он быстро показывает Доминику, как отстегнуть ногу от сноуборда и вспрыгнуть на тарелку подъемника. Несколько минут мы смотрим, как это делают другие, и вдруг Джерри влезает в очередь перед нами.

– Кто последним окажется наверху, тот слюнтяй, – подначивает он.