Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

– Дебил, – бормочу я шепотом.

– Перекинь ногу через тарелку, а доску держи вдоль троса. Сам оставайся немного сбоку. – Тай продолжает инструктировать Доминика, пока очередь медленно продвигается. – Не ставь доску поперек, иначе зацепишься и вылетишь с подъемника. Готов?

Доминик кивает. Через секунду мы уже на подъемнике и движемся вслед за остальными вверх по склону. У меня дрожат колени, но, несмотря на это, мы без приключений поднимаемся все выше и выше.

Наверху мы идем вдоль вершины склона. Доминик смотрит вниз.

– Ты не обязан этого делать, – говорю я. – Мы можем отстегнуть доски и пройти часть склона пешком.

Доминик поворачивается ко мне, и его глаза горят еще больше.

– Кажется, это очень весело, – говорит он, и прежде, чем я могу дать ему еще один мудрый совет, он уже скользит вниз. Я смотрю на него. Сердце колотится у меня в горле, пока он мчится вниз, делая резкие повороты. Мы с Таем смотрим друг на друга.

– Ну ничего себе, – ошарашенно говорит Тай.

– Да уж. Либо ты выдающийся учитель, либо он чертовски быстро учится.

– Так последуем за ним, – предлагает Тай, и мы змейкой скользим вслед за Домиником.

Мы оплатили два часа пребывания здесь, и уже в конце первого часа Доминик держится на сноуборде так, будто тренировался с детства. Остальные подбадривают его, и только Джерри болтается где-то сзади и злится. Доминик опять со свистом спускается со склона, и я обнимаю его.

– Ты великолепен, – говорю я, и он взволнованно смеется.

– Я никогда не проводил время так весело, Дженни. Спасибо, что привела меня сюда.

Тай «дает ему пять».

– Ты лучше всех, приятель!

Тут опять вылезает Джерри.

– А посмотрим, кто выше прыгнет с трамплина!

Доминик пожимает плечами.

– Я не знаю, что это.

Зато я знаю. В середине склона есть огромный бугор из снега, и смысл в том, что вы прыгаете с него, как с трамплина, пытаясь пролететь над склоном как можно выше. Но очень велика опасность упасть на голову, сломать руку или вывихнуть ногу.

На лице Джерри появляется хитрая усмешка, и он говорит:

– А я тебе покажу.

Я выхожу вперед.

– Я так не думаю.

– Боишься, что твой мальчик упадет? – глумится он.

– Доминик все делает прекрасно. Оставь его в покое.

– Раз так, – говорит Джерри, поднимая руку, – если ты не думаешь, что он сможет…

– О, да повзрослей же, наконец, – говорю я.

– Вообще-то я хотел бы попробовать. – Доминик идет к подъемнику, и Джерри усмехается.

– Ты в игре.

– Будь осторожен, Доминик, – предупреждает Тай. Он встревоженно смотрит на меня, и, в общем-то, есть почему.

Не в силах сдержаться, я хватаю Доминика за руку.

– Он дразнит тебя. Нет нужды делать это. – И опять я жалею, что здесь нет Майка. Я думаю, что он, как голос разума, смог бы отговорить Доминика от этого безумия. – Ты до сегодняшнего дня даже не видел снега, и у тебя все прекрасно получается. Не испорти ничего. Ты же и вправду можешь пораниться. Брось это, пока все идет отлично.

– Со мной все будет в порядке, Просто Дженни, – уверяет он меня. – Вот увидишь.

Понимает ли он, что пытается сделать Джерри? Или, может быть, понимает, но чувствует, что должен принять вызов?

Что бы это ни было, наивность или бравада, но я чувствую подступающую тошноту.

– Джерри, – говорит Нина, – не делай этого. – Даже она раз в жизни может понять, что ее муж полный кретин.

Но Джерри только смеется ей в лицо, а потом они с Домиником становятся в очередь к подъемнику.

– Это глупо. – Во мне нарастает гнев. – Совершенно глупо.

Мы смотрим, как они поднимаются к вершине. Через минуту Джерри уже на огромной скорости несется прямо на трамплин. Доминик устремляется за ним.

– Не могу этого видеть, – говорю я, и, пока все остальные смотрят, разинув рты, я закрываю лицо руками и подглядываю между пальцами.

Джерри взлетает и благополучно приземляется у основания склона.

– Как высоко, – с восхищением говорит Тай.

И не успеваем мы вздохнуть, как Доминик, наезжая на трамплин, выкрикивает свой высокий звук. Все, кто здесь есть, останавливаются и смотрят на него. Мое сердце поднимается в горло, когда он взлетает. Я отворачиваюсь, не в силах выносить напряжение, и слышу восторженные крики и аплодисменты.

Поворачиваюсь я как раз в тот миг, когда Доминик планирует с большой высоты и безукоризненно приземляется.

Тай стоит, широко открыв глаза. Он совсем ошеломлен.

– Большая высота, – говорит он, потрясенный увиденным. – Большая, огромная высота.

– Правда? – Я убираю руки от лица и теперь рискую взглянуть.

– О, мой бог! Этот парень умеет прыгать!

А я думаю, что все часы, которые он провел, занимаясь прыжками в Масаи-Мара, очень ему пригодились – правда, в другой области.

– Да он в десять раз лучше Джерри, – говори Тай, и лицо его сияет от счастья.

Доминик смеется во все горло, подъезжая и останавливаясь перед нашей группой. Все толпятся вокруг него, восхищаясь успехом, хлопая его по спине. Слышен взрыв аплодисментов других лыжников. Джерри, напротив, выглядит не больно-то довольным. Я смотрю на него и натыкаюсь на его взгляд.

– Повезло, – говорит он мне одними губами.

– Так тебе и надо, – также одними губами отвечаю я.

Джерри плетется в раздевалку один, а я подхожу к Доминику и сжимаю его в объятиях, чувствуя огромное облегчение.

– ОТЛИЧНО. ПРЫГНУЛ, – кричит Нина, как всегда, когда обращается к моему возлюбленному.

– Я хочу закончить катание, – говорит Доминик, обнимая меня за плечи. – Это было удивительно.

– Мы должны еще разок приехать сюда, – говорит Тай. – Ты звезда, дружище!

– Мне бы этого хотелось. – И Доминик опять «дает пять» своему тренеру.

– Я очень рада, что ты не пострадал при приземлении, – говорю я, когда все отошли настолько, что не могут нас услышать.

Доминик отстегивает свой сноуборд и подмигивает мне.

– Я тоже, – говорит он.

В раздевалку я вхожу вместе с Ниной, чувствуя себя ошалевшей от эйфории.

Мало того, что Доминик принял вызов, он еще и победил! Теперь я на седьмом небе. Я чувствую себя такой же высокой, как Доминик, и не могу перестать безумно улыбаться. Он авантюрист, сноубордист, воин масаи – и я люблю его за это! Мы с подругой плюхаемся на скамью и со вздохом облегчения стягиваем ботинки. По сравнению с тем, как холодно было на склоне, здесь жарко, как в настоящей сауне, и я спешу снять куртку.

– Доминик великолепно справился, – неохотно признает Нина. Видно, что она все еще под впечатлением от увиденного. – Уж точно стер улыбку с лица Джерри.

Я не говорю ей, что еще сержусь на ее придурочного муженька – ведь это он втравил Доминика в соревнование. И очень повезло, что благодаря врожденной ловкости и отличным навыкам балансировки мой воин масаи победил и не поранился.

– У него, конечно, есть все, что нужно, – продолжает Нина. Возможно, она не особо любит Доминика, но, кажется, наконец-то принимает его.

– Рада, что ты так считаешь. – Я снимаю комбинезон, выуживаю из шкафчика джинсы и натягиваю их.

– Думаешь, он задержится здесь?

Поскольку у нас сейчас период сердечного согласия, то пусть Нина узнает мои новости. Я набираю побольше воздуха.

– Мы собираемся пожениться!

После этих слов она замирает, изумленно глядя на меня.

– Что?

– Мы собираемся пожениться, – повторяю я. – Как только сможем.

Она ахает.

– Ты спятила!

Я закусываю губу и впиваюсь ногтями в ладонь.

– Обычно на такую новость отвечают поздравлениями, за которыми следуют бурные объятия. – Теперь я сержусь. Даже больше, чем сержусь. Я в ярости. – Мне показалось, ты только что сказала, что он тебе нравится.

– Сказала. Но он не вариант. Давай взглянем правде в глаза.

В эту минуту она говорит почти так же, как и ее тупой муж.

– Почему нет?

Нина вздыхает, с усталым видом стягивая комбинезон.

– Ему нужно только одно, Дженни. Не пройдет и пяти минут после вашего брака, как он подаст иск на развод. Попомни мои слова. Сейчас он может быть сама сладость и свет, но потом он попытается отнять у тебя половину дома и половину всего, что у тебя есть.

– Доминик вовсе не такой.

– Ну почему ты этого не видишь? – Нина сбрасывает куртку. – Все так думают.

– Кто эти все? Никто другой не знает Доминика так хорошо, как я.

– Тебе в лицо они могут притворно говорить, что любят его, Дженни, но думают, как я. Подожди, сама увидишь. Все начнется достаточно невинно, ты просто будешь время от времени посылать деньги, чтобы помочь его семье…

Она смотрит на меня, и мое лицо, видимо, выдает меня.

– Вот-вот, – говорит она. – Похоже, это уже происходит.

– Мы послали им несколько вещей и немного денег, – возражаю я. – И это предложила я. У Доминика даже и в мыслях этого не было. И почти все будет потрачено на лекарства. Я ни о чем не жалею, Нина. Если бы ты только видела, как мало у них всего, ты почувствовала бы то же самое.

Она пожимает плечами, отвергая мое объяснение.

– Я только говорю, что так это и начинается.

– Ты ошибаешься насчет Доминика, – твердо говорю я. – И очень сильно. Неужели ты не видишь в нем того, что вижу я?

– Могу согласиться, что парень во многом великолепен, – продолжает подруга, и ее тон становится более раздражительным, чем мне бы хотелось. – Но уж если тебе хочется чего-то экзотического, то для этого есть много веб-сайтов, Дженни. Ты не должна заходить так далеко. Даже не думай о том, чтобы удержать Доминика, тем более выходить за него замуж.

– Не могу поверить, что ты и вправду это сказала. – Я хлопаю дверцей шкафчика, едва сдерживая свой гнев, и выдергиваю ключ.

– Из него вряд ли получится прекрасный муж только потому, что он прирожденный сноубордист.

– Тогда из кого получается прекрасный муж, Нина? Из того, кто не может оставаться верным своей жене больше десяти минут подряд? Или из того, кто начинает клеиться ко всем твоим подругам, – даже к твоей лучшей подруге! – стоит тебе на минуту оставить его без присмотра? А иногда он даже обходится и без этой малюсенькой любезности, Нина, и делает все прямо у тебя на глазах. Так, значит, это Джерри прекрасный муж? – Я уже очень тяжело дышу. – Как ты смеешь критиковать Доминика! Он добрый, внимательный, веселый и очаровательный. И я бы доверила ему свою жизнь. А ты можешь сказать все это о своем муже?

– Ты не можешь сравнивать его с Джерри, ради Бога.

– Уж точно не могу, – соглашаюсь я. – Джерри – вечно обманывающий тебя бабник. – Возможно, у него и был некоторый шарм, хочу крикнуть я, но этого не достаточно, чтобы компенсировать то, что он полный ублюдок. – Что ты в нем находишь?

– По крайней мере, он работает, – говорит Нина. – Он держится на работе. Он не живет за мой счет, посылая деньги какой-то нуждающейся семье, живущей в какой-то подозрительной стране. Доминик уйдет, Дженни. И ты никогда его больше не увидишь. Он исчезнет в ту же минуту, как только обчистит тебя… В этом уверены все. Ты одна не хочешь этого понять.

У меня за спиной кто-то едва слышно закрывает дверь раздевалки. Мой инстинкт подсказывает мне, кто это. Я мигом бросаюсь к двери и вылетаю в коридор. Конечно же, там стоит Доминик.

– Доминик!

– Я слышал, что она говорила, Просто Дженни. – Его глаза наполнены печалью. – Я все слышал.

– Ну, пожалуйста, – умоляю я его. – Не обращай на нее внимания. Она мстительна и ревнива.

Я забираю свое снаряжение, полностью игнорируя Нину, а потом увожу Доминика из снежной зоны, крепко держа его за руку и избегая встреч с коллегами. Моя кровь кипит. Не могу даже вспомнить, когда я была так сердита.

Во время поездки домой Доминик сидит очень тихо. Он смотрит в окно, а на лице у него изумленное, страдающее выражение. Я и сама так расстроена, что едва могу думать о том, как вести машину. Но, если я не буду осторожна, мы окажемся в канаве. Опять идет дождь, и из-за раздражающего щелканья дворников по ветровому стеклу мне хочется скрипеть зубами. Я пытаюсь сосредоточиться на дороге, но вот-вот могу разрыдаться, а потом закричать что есть сил.

– Она не то хотела сказать, – говорю я, переключая передачу.

– Думаю, именно то, – возражает Доминик.

– Возможно, – соглашаюсь я. – Но она ошибается. В том, что она сказала, нет ни слова правды. Я это знаю. Ты это знаешь. Только это и важно.

– В моей деревне у меня была хорошая репутация. Старшие уважали мое мнение. Они гордились тем, что я ходил в школу. Вся община относилась ко мне с почтением. Поскольку я воин масаи, причем образованный, мной восхищались и мне завидовали. А здесь я не понимаю, каково мое место в обществе.