Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

Теперь мой сосед выглядит ошеломленным и отпускает меня. Я еле держусь на ногах.

– Так вы женитесь? – По его лицу видно, как ему больно. – И вы мне не сказали?

– Не сердись. Пожалуйста, не сердись, – прошу я. – Обычно я говорю тебе первому, но Нина в этот раз так тепло отнеслась ко мне, что я решила рассказать ей о нашем с Домиником намерении. Слова просто выскочили у меня сами собой. Я, правда, не планировала. О, Майк, потом она повела себя ужасно, говорила такие жуткие вещи. Сказала, что Доминик женится на мне ради денег и, как только сможет, сразу же разведется и заберет половину всего, что у меня есть. Она сказала, что все в салоне так думают. Но ты же так не думаешь?

– Нет, – говорит Майк. – Конечно же, я так не думаю. Я считаю, что Доминик замечательный парень. И я рад за тебя, Дженни. По-настоящему рад. И за Доминика тоже. – Он улыбается, но в его глазах печаль. – Просто мне немножко грустно слышать об этом, и только.

– О, Майк. – Слезы льются у меня по щекам. Что мне сказать ему? Что если бы я не была безумно влюблена в Доминика, то вполне могла бы влюбиться в него? От этого он почувствовал бы себя лучше? – Дело в том, – продолжаю я, – что Доминик слышал наш с Ниной разговор. Он сказал, что раз о нем так думают, то он опозорен в глазах окружающих и, по обычаю масаев, должен был бы уйти. Вот только я сразу не поняла, что он может так поступить и здесь, в Англии. Он очень убедительно говорил, что если останется, когда люди так плохо думают о нем, то позор будет и на мне, и меня тоже будут избегать. А когда я проснулась, его уже не было. Видимо, он таким дурацким способом старается спасти меня от позора.

Майк берет меня за руку.

– Как думаешь, где он может быть?

Я ломаю голову, но мои мысли затянуты густым туманом.

– Он говорил, что если ты опозоренный воин масаи, то должен уйти на равнины и жить один. Возможно, я хватаюсь за соломинку, но он может быть где-то в полях недалеко от деревни. Ему некуда больше идти.

– У него есть с собой деньги?

– Нет. – Проверить-то я и не догадалась! – Не думаю.

– Ты уже позвонила на работу? – спрашивает он.

Я качаю головой.

– Я выбежала из дома сразу же, как поняла, что он ушел.

– Так позвони, – велит он. – Сегодня ты никак не сможешь работать. Им придется справляться без тебя. Я тоже позвоню в свой офис и скажу, что не приеду. Мы сядем в мою машину и отправимся на поиски. Он не мог уйти далеко, тем более без денег. Давай не будем тратить время попусту.

Слезы все еще катятся по моим щекам.

– Спасибо. Огромное тебе спасибо.

– Никаких проблем. – Он берет меня за другую руку. – Мы найдем его, Дженни. Мы найдем его и привезем обратно домой.

Никаких проблем. Hakuna matata. Мы найдем его и привезем обратно домой, повторяю я про себя.

Мне остается только всем сердцем надеяться, что Майк прав.

Я звоню в салон:

– Сегодня не приду. Доминик пропал неизвестно куда, и я буду искать его.

– Дженни, у тебя же весь день расписан, – довольно резко отвечает Келли.

Но какое мне дело до стрижек, укладок и подкрашивания корней, когда рядом со мной нет моего возлюбленного?

– Ты что, не слышала меня? Доминик пропал, – повторяю я уже громче. – Я должна его найти.

– Пропал? Как это пропал? Что у вас произошло?

– У Нины спроси, – со злостью отвечаю я. – У Нины спроси, что произошло.

И вешаю трубку. Уволит она меня, ну и что? Плевать.

Пусть Нина сегодня занимается моими клиентками, как часто делала я, когда у нее были проблемы с Джерри, и она была не в состоянии – или просто не желала – появиться на работе.

Все еще кипя от возмущения, натягиваю какую-то одежду. Быстро проверив шкаф, вижу, что Доминик взял очень мало вещей. И чемоданчик здесь, и щит, и мачете. К счастью, его паспорт остался в ящике стола. Пусть у него и нет с собой денег, но я хотя бы знаю, что он не может уехать из страны. Вся одежда, которую я ему купила, висит в шкафу. Кроссовок нет, но, кроме них, он ничего не взял. Даже теплого пальто – в такую-то погоду! – и от одной только мысли об этом я промерзаю до костей. Значит ли это, что он не собирался уходить надолго?

Проверив кошелек, я вижу, что он взял всего лишь десятифунтовую банкноту. С такой суммой далеко не уедешь.

Двадцать пять фунтов он оставил, и я не знаю, должна ли я чувствовать облегчение. Как он справится в одиночку?

Мы с Майком должны найти его. Просто обязаны.

Когда я ухожу, Арчи садится на пороге и жалобно мяукает. Я глажу его за ушком, чтобы успокоить.

– Мы привезем его обратно, – обещаю я, но, кажется, даже мой собственный кот мне не верит.

Майк уже в машине, и двигатель работает. Поэтому внутри тепло, но я все равно мерзну.

– Куда поедем?

Я рассеянно смотрю на него.

– Не знаю.

– Если ты думаешь, что он может быть где-то в полях, то давай для начала проедем по окрестностям, – предлагает Майк. – Мы обыщем ближайшие поля так тщательно, как только сможем.

– Он совсем не знает местности. – И теперь я начинаю задумываться, достаточно ли я старалась, чтобы ввести Доминика в свою жизнь. Я никогда не брала его с собой ни в Бакингем, ни в салон. Но моя жизнь такая скудная. В ней есть только работа, Арчи и Майк. Без Доминика она станет совсем унылой.

– Тогда он еще где-то здесь.

Майк выезжает на улицу. Я сижу на пассажирском месте и отчаянно грызу ногти.

Мы едем по сельским дорогам вокруг Нэшли. Майк ведет машину не слишком быстро, и мы во все глаза ищем долгожданный красный проблеск shuka Доминика. Уже стало намного светлее, но температура все еще чуть выше нуля. Местами в низинах висит туман.

– Он же умрет здесь, – говорю я и боюсь, что не преувеличиваю.

Я очень беспокоюсь о его здоровье. Полночи он просидел под проливным дождем, а теперь вот это. Я знаю, что воины масаи должны быть крепкими и выносливыми, но к такой погоде, как здесь, он вообще не привык.

– С ним все будет хорошо. – Майк пытается подбодрить меня. – Доминик не глуп, он не станет подвергать себя опасности.

Я чувствую, как во мне нарастает истерика, и весь остаток дня я пытаюсь подавить ее. Проехав довольно много, мы с Майком одновременно думаем о городе.

– Посмотрим в Милтон-Кинсе, – говорит Майк, и мы начинаем ездить по улицам, не теряя надежды увидеть Доминика. – Его здесь легко заметить. В толпе он бросался бы в глаза, как красный флаг.

Но все впустую.

Начинает темнеть. Глаза у меня пересохли от напряжения. Мы ни крошки не съели за весь день. Даже не выпили по чашке чая. И теперь оба остались без сил.

– Давай остановимся, – предлагает Майк. – Возьмем сэндвичи и что-нибудь попить. Иначе от нас скоро не будет никакого толку.

Он останавливается на заправке. Мы покупаем сэндвичи с сыром в пластиковой коробке и отвратительный кофе из автомата. Но я благодарна и за это. Потом садимся в теплую машину и перекусываем.

Я отворачиваюсь от Майка и смотрю в окно, поскольку не могу справиться со слезами. Где теперь Доминик? Он замерз? Голоден? Скучает по мне? Подумал ли он еще раз о том, что сделал? Вернулся ли в наш «Маленький Коттедж» и не знает, где я?

Я беру мобильник, набираю домашний номер и жду, пока не включается автоответчик. Похоже, дома никого нет.

Мне следовало снабдить Доминика мобильником, но я просто не успела. Да и особой нужды в этом не было, потому что за то короткое время, что он был здесь, мы, честно говоря, почти не разлучались. Как же мне сейчас хочется, чтобы у него был с собой телефон! Но, с другой стороны, если он смог вот так уйти, то ответил бы мне? Сколько продлится его добровольное изгнание, если это действительно оно? Несколько дней, недель, или он ушел навсегда? Понятия не имею. Я так мало знаю о племенных обычаях Доминика!

– Не волнуйся, – в миллионный раз говорит Майк, но в его голосе проскальзывает напряжение. Он беспокоится за Доминика, как и я.

– Я сама не своя, Майк. – Мои слова пробиваются сквозь эмоции. – Ну где он может быть? Я не хочу, чтобы ночь он провел на улице.

– Мы обратимся в полицию, – решительно говорит мой сосед. – Посмотрим, смогут ли они нам помочь. Один Господь знает, насколько легко будет его разыскать. Возможно, надо попытаться дать объявление на местном телевидении или радио.

От этих мыслей мне становится легче.

– Давай так и сделаем.

– Вот и ладно. – Майк сминает упаковку сэндвича, берет мою и делает то же самое. – Допивай.

Он ждет, пока я пью мутную жидкость из бумажного стаканчика, потом тоже берет его у меня. Выскочив из машины, бросает все в ближайший мусорный бак, и от его надежной, постоянной доброты я опять готова расплакаться.

– Ты даже не знаешь, как я ценю все, что ты для меня делаешь. Ты хороший человек, Майк.

Его рука ложится на мою и сжимает ее.

– Для этого и нужны друзья.

И мы снова едем, пробираясь среди многочисленных машин, по улицам Милтон-Кинса в поисках отделения полиции.

Видимо, моя жизнь была безопасной, ведь раньше я никогда не была в полиции – просто не было причин. К тридцати с чем-то годам у меня не было даже штрафа за неправильную парковку. Я принадлежу к осторожным законопослушным гражданам.

Когда мы, в конце концов, находим отделение полиции, Майк ведет меня внутрь, а я передвигаю ноги, как зомби. Офицер за стойкой находится высоко над нами.

– Я хочу подать заявление о пропаже человека, – дрожащим голосом говорю я.

Офицер, кажется, сочувствует мне. По крайней мере, он разговаривает со мной так, как я и ожидала. Он записывает данные Доминика, просит его фотографию, которой, разумеется, у меня нет, и говорит, что они через компьютер разместят его данные во всех списках пропавших без вести.

– Ну, вот, – говорит полицейский. – Пока все. – И облокачивается на стойку, разделяющую нас. – Как правило, они возвращаются, мисс. Вполне возможно, что к тому времени, как вы доберетесь домой, он уже будет там. Или утром. Проведет одну ночь на улице при такой погоде, и у него пропадет охота там оставаться.

Он обменивается взглядом с Майком. Совершенно ясно – полицейский считает, что произошла семейная размолвка, и вскоре все разрешится само собой.

– А если его не будет дома? – спрашиваю я.

– Тогда позвоните нам. Мы кого-нибудь пришлем взять у вас фотографию и получить дополнительные сведения.

– Я очень волнуюсь за него, – говорю я. Мне хочется, чтобы на поиски вышли сотни людей с собаками. И были посланы вертолеты, и все такое. Я не хочу заполнять бланки, а потом сидеть и ждать. – Он уязвим. У него никого нет. – Это я уже говорила офицеру, и он записал. – Ему больше некуда идти.

– Большинство людей возвращается, – уверяет он меня. – Попомните мои слова.

И нам не остается ничего другого, как отправиться домой.

Мы с Майком едем в молчании, и я все смотрю в окно, желая заметить Доминика, бредущего домой. Когда мы подъезжаем к коттеджам, снаружи не горит ни один фонарь. Майк выключает мотор, и мы сидим в темноте, в полной тишине.

– Он не вернулся, – говорю я.

Рядом со мной тяжело вздыхает мой сосед, мой друг, моя скала.

– Завтра мы опять будем искать его, – говорит он.

– Спасибо.

– Он не мог уйти далеко.

Я чувствую тошноту. Холодает. Если можно предсказать британскую погоду, то скоро будет град, дождь, снег или все сразу. Понимает ли Доминик, как плохо это для него?

Где он? Я ломаю голову, но не могу придумать, куда он мог направиться и что мог сделать. И куда мне следует идти в такой ситуации? Он не пробыл в Англии так долго, чтобы у него успело появиться любимое место. Как он будет справляться без меня? Но самый важный и неотложный вопрос – что я могу сделать, чтобы вернуть его?

Майк настаивает, чтобы я вошла в дом, и он напоит меня чаем с тостами. Мы проверяем автоответчик, но на нем только одно мое сообщение. От Доминика ничего нет.

Майк неохотно отправляется к себе домой, пообещав завтра пораньше начать поиски моего возлюбленного. Арчи с несчастным видом слоняется по дому.

Без Доминика в нашем «Маленьком Коттедже» ужасно пусто.

Я должна лечь в кровать, но не могу заставить себя спать в одиночестве. Я достаю из шкафа kanga, который Доминик подарил мне в мой первый приезд в Масаи-Мара. Но даже его веселые цвета не поднимают мне настроение, однако запах Доминика каким-то образом дает мне надежду.

Завернувшись в kanga, я выхожу в сад и сажусь на скамью, на которой вчера вечером сидел в раздумье Доминик. Я ощущаю себя израненной и не знаю, свернуться ли мне клубочком или встать и завыть в небо. Я хочу замерзнуть так сильно, чтобы почувствовать боль Доминика. Где он нашел ночлег сегодня ночью? Не знаю. Может быть, спит где-то в живой изгороди? Может быть, нашел какую-нибудь хижину или заброшенный амбар? Боже, как я на это надеюсь! С той крошечной суммой денег, которую он взял у меня, он не сможет найти никакого удобного места, это уж точно. Возможно, этих денег хватит, чтобы купить чашку чая и что-нибудь поесть. Но хватит ли их, чтобы уберечь его от переохлаждения?