Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

– Спасибо, – говорю я. – Огромное вам спасибо.

– Всегда рады помочь, лапуля. – Я думаю, это невеста, потому что у нее на голове розовая диадема и короткая вуаль. – Рановато идти домой. Пошли с нами. – Она раскрывает руки, и у меня возникает ощущение, что я попала в объятия осьминога, пусть и очень пьяного.

Глядя на свою разорванную одежду, я понимаю, что это платье отныне будет связано только с плохими воспоминаниями.

– Не думаю, что я одета, как подобает. – Сейчас мне хочется только чашку чая и горячую ванну. – Но я бы очень хотела, чтобы вы выпили за меня. – Я открываю сумочку.

– Да нет, не надо. Мы всегда рады помочь сестричке, попавшей в беду.

– Пожалуйста, ну, пожалуйста. – Из сумочки я достаю двадцатифунтовую банкноту. – Позвольте угостить вас парой бутылок.

Танцовщица-невеста опять обнимает меня.

– Надеюсь, что вы будете очень счастливы вместе.

– Обязательно будем, – отвечает она и, расслабленная алкоголем, плачет от охвативших ее чувств. – Мы же любим друг друга. Мы чертовски сильно любим друг друга, не так ли, Кайли?

– Любим, – соглашается девушка с прической номер один[14], и они тают в объятиях друг друга.

О. Ну ладно.

– Мы чертовски сильно любим друг друга, – повторяют они хором.

– Желаю вам всего счастья в мире, – говорю я, и у меня перехватывает дыхание.

По крайней мере, этим дамам удалось найти свои родственные души, думаю я. И прежде чем мой партнер сообразит, что меня нет слишком долго, я крадучись скрываюсь в ночи.

Когда я подъезжаю к «Маленькому Коттеджу», в доме Майка еще горит свет. Что мне делать? Постучаться к нему, узнать, не сможет ли он налить мне чашку чаю и посочувствовать? Возможно, я даже могла бы посмеяться над тем, что случилось, и счесть этот отвратительный вечер уморительно забавным, если бы только поделилась с кем-нибудь своей печальной историей.

Сейчас не слишком поздно, самое начало одиннадцатого. Я ступаю на дорожку Майка и вижу, что свет в гостиной гаснет, а через несколько секунд зажигается в спальне. Кажется, мой сосед хочет лечь пораньше. Разумный мужчина. Я должна сделать то же самое. И в одиночестве лечить свое раненое сердце.

Я поворачиваюсь, устало тащусь в свой коттедж и отпираю дверь. При звуке ключа в замке Арчи спускается по лестнице, горько жалуясь на то, что его оставили в одиночестве. Он трется о мои ноги, выражая свою любовь. Я беру его на руки, чтобы обнять и приласкать, прежде чем он приступит к своему любимому рыбному лакомству. Я подозреваю, что оно действует на него как наркотик, поскольку он сразу впадает в экстаз, не замечая ничего вокруг. О, если бы я могла найти еду, которая действовала бы на меня таким же образом…

У меня есть чай и тосты. Уже ясно, что обещанный ужин не состоялся и, похоже, не состоится никогда. В мире для меня нет и, наверное, никогда не будет никакого «романтического дерьма». Потом я иду отмокать в горячей ванне, налив в нее свою любимую пену с ароматом жасмина и жимолости, чтобы успокоить ум и тело, а заодно избавить ноздри от застрявшего в них невыносимого запаха – да будет проклят лосьон Льюиса Морана, которым он воспользовался после бритья! Арчи с надеждой сидит на полу рядом с ванной. Моему коту очень нравится ароматная пена, поэтому я протягиваю ему ладонь, и он совершенно счастлив. Если же он считает, что его желание выполняют недостаточно быстро, то наступают болезненные последствия.

– Почему я вожусь с тобой? – спрашиваю я у него. – Ты же, неблагодарный, только используешь меня, а я люблю тебя безоговорочно!

Он отвечает на мой вопрос серией недовольных мяуканий, и я опять начинаю размышлять, кто же мог с ним так ужасно обращаться, что это оставило шрамы на его крошечном кошачьем сердечке.

Я думаю о своем сегодняшнем свидании, вспоминаю подробности и не испытываю никакого удовольствия. Что в наши дни происходит с мужчинами? Неужели Льюис Моран – какой же он идиот! – действительно думает, что именно так и надо вести себя на первом свидании? А я не смогла достаточно быстро уйти.

Я дюжину раз рисовала в своем воображении, как пройдет мое свидание. Сначала может возникнуть некая неловкость, потом, пожалуй, немного химии, дружеский разговор, общение за восхитительным ужином. Может быть, капелька ненавязчивого флирта. Возможно даже, застенчивый поцелуй. Ну, уж никак не могла я предположить, что не останется другого выхода, кроме как выпрыгнуть из окна туалета на руки танцовщиц-лесбиянок, только чтобы избежать дальнейшей пытки.

Я не безнадежный романтик. Я не жду появления рыцаря в сияющих доспехах. И не думаю, что меня вознесут в поднебесье, или что мы вместе помчимся на лошади к закату. Но если я когда-нибудь наберусь достаточно храбрости, чтобы снова рискнуть и встретиться с мужчиной, – а сейчас это кажется весьма маловероятным, – то мне бы хотелось, чтобы со мной обращались галантно.

После ванны я натягиваю махровую пижаму и ныряю под одеяло.

Арчи расхаживает вокруг меня, решая, какую из тридцати двух поз для сна выбрать первой, хотя к четырем часам утра он все равно окажется в моих волосах. Я успеваю прочитать несколько страниц какой-то романтической чепухи, которая меня сильно разочаровывает, и мои веки становятся тяжелыми. К одиннадцати я выключаю свет и устраиваюсь поудобнее. Арчи втискивается мне под колени, и в тишине раздается мурлыканье, похожее на звук мотоцикла.

Я вглядываюсь в окружающую меня темноту и погружаюсь в раздумья. Неужели это все? Неужели так и будет всю оставшуюся жизнь? В одиннадцать вечера в постели в компании старого своенравного кота?

Неожиданно начинают литься слезы. Я несчастна в своем одиночестве. И неважно, как сильно я пытаюсь убедить себя, что счастлива. Я по-настоящему одинока. Хочу любить кого-нибудь. Кого-то хорошего и нормального. Неужели я хочу слишком многого?

На следующий день с трудом добираюсь до работы, так и не придя в себя после вчерашних событий. Ночью я спала урывками, проснулась перед рассветом и опять почувствовала жалость к себе. Я даже немного поплакала, уткнувшись в Арчи, чему он был не очень-то рад.

Достанется же от меня сегодня Нине! Я заставлю ее лебезить передо мной весь день. Может быть, она даже пожертвует мне несколько своих лучших фруктов, хотя обычно очень неохотно расстается с ними, если у нее их мало.

Некоторым девочкам нравится появляться утром всего за несколько секунд до начала работы. Они сломя голову вбегают в салон и, чтобы остановиться, скользят по полу, оставляя длинные следы. Но мы с Ниной относимся к старой школе. Мы приходим рано, раскладываем свои инструменты на рабочем месте и начинаем день с того, что неторопливо пьем кофе и беседуем. В те дни, когда мы были бунтующими подростками и любили покурить, мы наслаждались еще и сигаретой. Теперь сигарет уже нет – очень давно для меня и не очень давно для Нины, – но кофе мы пьем по-прежнему. Сегодня, однако, я чувствую, что мне нужно добавить в него бренди для восстановления сил.

Когда я вхожу, немного пошатываясь, то, конечно же, нахожу свою подругу в комнате персонала. Нина спокойно сидит и приканчивает гроздь винограда.

– Привет! Привет! – оживленно говорит она. – Только взгляните на нее! Да она вся в мечтах о новой любви!

– Да, очень смешно. – Я бросаю сумочку и снимаю пальто. – У тебя пропадет всякое желание устраивать мне свидания вслепую, когда услышишь, как все было.

Нина смотрит на меня так, будто не понимает, о чем я говорю.

– Но я уже слышала.

Эти слова заставляют меня резко повернуться, хотя в этот утренний час поворот на месте мне противопоказан.

– Что?

– Льюис сегодня утром позвонил Джерри, чтобы радостно возвестить об этом. Джерри передал мне трубку, и я тоже выслушала рассказ Льюиса. Ты покорила его, от любви бедняга лишился дара говорить членораздельно. Он думает, что ты… дай Бог памяти… – Нина напускает на себя задумчивый вид. – Восхитительная, божественная, очаровательная!

Неужели Льюис знает подобные слова? Я думала, у него в словаре всего-то и есть, что «оргии» и «каждый должен платить за себя».

– Не может быть, – говорю я.

– Именно так и сказал. Бог свидетель. Он отзывался о тебе восторженно. – Подруга подмигивает, будто не верит мне, и кладет виноградину в рот. – Кажется, ты произвела на парня неизгладимое впечатление, маленькая леди.

Я поджимаю губы.

– Интересно.

– А он тебе понравился?

– Да как-то не заметила.

– Разве ты не собираешься снова увидеться с ним? Кажется, он спятил от любви к тебе, дорогуша.

– Я бы сказала, просто спятил.

– Вижу, у тебя впечатления от свидания совсем не такие, как у него.

– А он не говорил о той части, где я протискиваюсь в окно женского туалета и прыгаю в руки спасающей меня танцовщицы-лесбиянки, только чтобы не оставаться в его гнусном обществе?

– Ну… – говорит Нина. – Нет. Нет, об этой части он не упоминал.

– Но ведь так и было, – со вздохом говорю я. – Я ни минуты больше не могла вынести его, Нина. Ради собственного душевного здоровья я сбежала.

– Позволь мне приготовить тебе кофе. – И, выглядя совершенно потрясенной моим признанием, она бросается к кофейнику. – Кажется, кофе тебе сейчас очень нужен.

Я плюхаюсь на стул.

– Он был ужасен, Нина, – признаюсь я ей. – Я знаю, ты все делала с наилучшими намерениями, но о чем ты только думала?

– Боже, я сожалею, – говорит она. – Прости меня, я и понятия не имела. Из того, что я слышала, я сделала вывод, что вы плыли по лунным лучам в лодке любви или что-то в этом роде. Так что же пошло не так?

– Легче перечислить, что пошло так. – Я вздыхаю и начинаю рассказывать историю моего адского свидания. – Для начала он опоздал. По крайней мере, на полчаса. Когда же объявился, то у него было явное намерение напиться в стельку и обойтись без всякого ужина. Он ясно дал мне это понять. Я узнала все, что должна была знать о нем, и даже больше – всего за десять минут, а он так ничего и не узнал обо мне. Он довольно грубо намекнул, чтобы я оплатила половину счета, а потом, когда он будет достаточно пьян, понеслась в его квартиру для быстрого секса.

– Фу, – делает вывод Нина.

– Очень даже фу, – соглашаюсь я.

– Но он отчаянно хочет видеть тебя снова.

– Понятия не имею, почему. Это была катастрофа. Настоящая катастрофа. – Я закрываю глаза руками. Знаю, что это выглядит несколько мелодраматично, но чувствую, что ситуация того требует. – Я буду совершенно счастлива, если не увижу его больше ни разу в жизни.

– Э-э-э… – говорит Нина. – Вот тут-то и может возникнуть одна маленькая проблемка.

Я выпрямляюсь на стуле.

– Когда ты сказала, что он о тебе ничего не узнал… Ну, это не совсем так.

– О, Нина!

– Знаю, знаю, – говорит она, пытаясь оправдаться прежде, чем скажет мне, в чем дело. – Но он так восторженно отзывался о тебе! Вот я и подумала, что ваши чувства взаимны. Клянусь, я даже слышала звон свадебных колоколов!

– О, Нина, – повторяю я.

– Я дала ему твой адрес, – признается она. – Он сказал, что хочет прислать тебе цветы.

Я вешаю голову.

– Мне так жаль, Дженни. Какая же я дура.

С утешающей улыбкой она предлагает мне для примирения виноград.

– Ну, посмотри на это с хорошей стороны. Ты кое-что получишь после этого свидания. Ставлю фунт против пенни, что к тому времени, как ты доберешься домой, тебя будет ждать огромный букет великолепных красных роз.

От мужчины, который сказал мне, что все это «романтическое дерьмо» – абсолютно пустая трата времени. Плохо. Очень плохо.

– Надеюсь, что не будет.

– Просто вежливо скажи: «Спасибо!», и тебе никогда не придется видеть его снова.

Что ж, ладно. Мне не показалось, что Льюис Моран очень настойчив и будет следовать своим намерениям, если они кому-то нежелательны. Думаю, ему нужна легкая добыча. Он не будет гоняться за мной. Ну и слава Богу, думаю я.

– Дженни, – говорит Нина, – а когда в этой истории появилась танцовщица-лесбиянка?

– Лучше тебе не знать, – отвечаю я, прекрасно понимая, что моя подруга, которая так любит совать нос в чужие дела, теперь будет сходить с ума от любопытства. – Этого тебе лучше не знать.

– Ты сама не своя, Дженни, – замечает Энджи Уотсон. – Все хорошо?

Она права. Я весь день не в духе.

– Я в порядке, – вру я. – Просто немного устала.

Энджи – одна из тех немногих клиенток, которые моложе меня. Она приезжает раз в шесть недель, чтобы подстричь, подкрасить и выпрямить волосы, которые у нее доходят до плеч.

Ей было четырнадцать лет, когда она пришла ко мне впервые. Тогда она еще была неуклюжим подростком, теперь же превратилась в красивую молодую женщину со стройной фигурой. Ее список бойфрендов все время пополняется, и я уже бросила попытки запоминать их имена.