Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

– Ты не должна сдаваться после одного неудачного опыта, – советует он. – Не все мужчины одинаковы. Попадаются и хорошие парни.

– У меня не осталось сил искать такого, Майк, – признаюсь я. – Не думаю, что у меня еще теплится вера в любовь.

– Бывает трудно подняться после того, как получишь сильный удар.

– Мы-то с тобой хорошо это знаем, – говорю я, признавая, что прошло слишком мало времени после ухода его жены.

– Я полагал, что делаю для Тани все, что могу, – говорит он мне, держа чашку в руках так же нежно, как держал птицу. – И все равно этого оказалось не достаточно. – Он пожимает плечами. – Женщины для меня полнейшая загадка.

– А мужчины – загадка для меня.

– Бедолаги мы с тобой, – с усталым смехом отвечает Майк.

– Давай все уберем, и я угощу тебя китайской едой из ресторана «Гонг Конг Гарден», если еще не поздно будет заказать доставку.

– Идет.

Майк ставит чашку, вооружается тряпкой и начинает протирать холодильник и плиту, разбрызгивая на них дезинфицирующее средство.

Я иду в гостиную с пылесосом, совком и щеткой и начинаю убирать сажу, битое стекло и черепки, снова и снова бормоча себе под нос: «Вот же чертов кот». А Майк трудится и очень мелодично насвистывает песню «Люблю, когда ты звонишь мне»[17]. Есть что-то успокаивающее, когда он рядом, и мне не надо справляться со всем этим самостоятельно.

Прошел час, и почти не осталось следов домашней катастрофы. Все снова выглядит тип-топ. На горизонте чисто, и Арчи пользуется возможностью спуститься по лестнице и начать тереться о мои ноги, обворожительно мурлыча.

– Полагаю, ты думаешь, что настало время ужина?

Он выражает согласие мурлыканьем.

Майк появляется в кухонной двери.

– Нам тоже было бы неплохо подкрепиться. Здесь уже все чисто.

– И здесь. – Я взмахом руки показываю, какие у меня хорошие навыки по уборке дома. – Меню ресторана лежит в верхнем ящике. Выбирай все, что захочешь. Единственное, что не привлекает меня, – говядина с чили.

– Я это помню, – с легкой улыбкой говорит Майк.

Я следую за ним на кухню и по пути спотыкаюсь о кота, который направляется прямо к своей миске, опасаясь, как бы от пережитых волнений я не забыла о нем.

– Вот это да! – восклицаю я, когда вижу, что сделал Майк. Каждый миллиметр моей кухни буквально сверкает. – Даже не помню, когда здесь было так чисто.

– Рад, что не зря потратил время на ту передачу, в которой учили наводить порядок в доме.

– Ким и Эгги[18] очень бы тобой гордились.

Усмехаясь, он звонит в «Гонг Конг Гарден» и заказывает еду. Я же тем временем думаю, чем накормить моего избалованного проказника. Арчи сидит на только что продезинфицированном подоконнике и вытягивает шею в направлении вишневого дерева. Его хвост дергается от возбуждения. Когда и я смотрю в окно, то вижу, что птица еще сидит на ветке и выглядит так, будто через день снова сможет летать.

– Даже не думай об этом, паршивец, – предупреждаю я Арчи.

Я кладу корм в его миску, и, бросив последний злобный взгляд в направлении птицы, он спрыгивает на пол и приступает к своей законной еде.

Повесив трубку, Майк, объявляет:

– Они не доставят еду раньше, чем через сорок минут, а я умираю от голода. Пожалуй, смотаюсь и заберу ее.

– Я подогрею тарелки, пока ты будешь ездить. Пиво?

– Да, конечно.

Я вынимаю из сумочки двадцатку и протягиваю ему.

– В этом нет необходимости, – уверяет он.

– Я все еще убиралась бы, если бы не ты. Это самое малое, что я могу сделать.

Двадцатка у меня последняя, и мне не следовало бы быть столь расточительной. Но помощь Майка стоит каждого пенни.

Майк берет деньги и кладет их в карман.

– Вернусь в десять.

Услышав, что парадная дверь закрылась, я открываю духовку и ставлю в нее тарелки. Потом накрываю на стол и выставляю стаканы для пива.

Секунду спустя раздается звонок. Должно быть, Майк что-то забыл, думаю я, бросаюсь к двери и распахиваю ее. За ней под проливным дождем стоит Льюис Моран. Да-да, тот самый, который может превратить любовное свидание в тягостный кошмар. У меня отвисает челюсть.

– Привет, – говорит он, переминаясь с ноги на ногу на моем крыльце. – Только что видел, как тот тип покинул твой дом. – У Льюиса появляется морщина на переносице. – Бойфренд, о котором ты не упомянула?

– Ну, ммм… нет, – запинаюсь я, не зная, что делать. – Сосед.

Видно, что Льюис испытывает облегчение.

– На секунду подумал, что у меня появился конкурент.

– Что?

– А розы? – спрашивает он. – Ты получила розы?

– Да, спасибо. – Интересно, будет ли невежливо вернуть их ему?

– И?

– Они прекрасны. – Наверное, надо было сразу написать ему СМСку, но должна признать, что из-за событий, связанных с попавшей в дымоход птицей, мне это даже не пришло в голову.

– Мы могли бы обсудить это внутри. – Он смотрит на шумящий дождь, а затем переводит взгляд в дом.

Я все еще не понимаю, зачем он появился у меня на пороге.

– Сейчас неподходящее время, – спокойно говорю я.

– О?

Я могла бы придумать оправдание, если бы мой ум мог работать достаточно быстро. Глубоко вздыхаю. С этим мужчиной нет никакого смысла ходить вокруг да около.

– Получить розы было приятно, – повторяю я. Выражение «романтическое дерьмо» снова непрошено выскакивает у меня в голове. – Но чувствую, у нас не слишком много общего.

Опять раздается раздражающий смех Льюиса.

– У нас все было прекрасно.

В какой же это момент? Даже интересно.

– Я выпрыгнула из окна туалета, вместо того, чтобы продолжить свидание, – напоминаю я ему.

– Это было уморительно.

– Это было от отчаяния.

– Мне нравятся женщины, которые строят из себя недотрогу.

– Никого я из себя не строю, Льюис. Я решила, что больше не хочу свиданий. Ни с кем. – А уж с тобой тем более. – Сожалею.

– Ты – удивительная женщина, – отвечает он.

– А ты… – Ты – тщеславный, раздражающий, неприятный, эгоцентричный, толстокожий. – …мужчина.

Люьис прислоняется к двери, отвратительно улыбаясь.

– Так когда мы снова увидимся?

Когда рак на горе свистнет. Или когда ад замерзнет. Или когда Кэти Прайс[19] уйдет в монастырь. Или когда Джонатан Росс[20] заговорит без дефектов речи. Или когда пройдет миллион, триллион, несметное количество лет.

То есть никогда.

– Я же только что сказала вам, Люьис. – Вдруг я замечаю, что говорю с ним, как с маленьким приставучим ребенком. – Я больше не хочу вас видеть.

Он улыбается.

– Это часть общего плана?

– У меня нет плана, ни общего, ни любого другого. Я просто не хочу вас видеть снова.

И, прежде чем я успеваю что-то сделать, он хватает меня и целует прямо в губы. Мне хочется сплюнуть.

– А теперь повтори, что не хочешь меня видеть.

– Я не хочу вас видеть, – говорю я сквозь зубы, пытаясь сдержать поднимающуюся во мне ярость.

Он показывает на меня пальцем и отступает под дождь.

– Я так легко не сдаюсь, – говорит он, потом резко поворачивается на каблуках и бегом направляется к своей «Ауди ТТ», которой хвастался тем вечером. Машина начинает двигаться задним ходом, потом разворачивается, на мгновенье осветив меня фарами, и скрывается в ночи.

– Ну, тупой, – брезгливо говорю я, вытирая рот рукавом.

Когда я закрываю дверь, руки мои дрожат, и я напоминаю себе, что в следующий раз надо будет посмотреть в глазок.

Десять минут спустя Майк возвращается с китайской едой. Я раскладываю на тарелки горячую пищу из всех маленьких мисочек и, когда мы садимся, делаю глоток пива.

– Все хорошо? – спрашивает Майк, уплетая за обе щеки. – Ты выглядишь измотанной. Это птичье приключение Арчи так плохо сказалось на тебе?

Я раздумываю, не сказать ли ему просто «да», но потом понимаю, что честность, вероятно, будет лучшей политикой. Приезд напыщенного идиота Льюиса Морана несколько потряс меня. Я и вправду не хотела, чтобы он знал мой домашний адрес, и могла бы воздать Нине по заслугам за то, что она дала его ему. На улице ночью темно, хоть глаз выколи. Мне не нравится мысль о том, что кое-кто может выслеживать меня.

– Пока ты забирал еду, здесь появился мой партнер с последнего свидания,

Майк удивлен, но так и должно быть.

– Здесь?

– Да. Я не давала ему адреса, но моя подруга дала, чтобы он мог прислать розы.

– Подруга?

– Нина. Наверное, она думала, что оказывает мне добрую услугу, а я не успела сказать ей, какой он ужасный.

– Настойчивый парень.

– Да, – признаю я. – Даже чересчур. Странность в том, что в тот день он постоянно говорил о себе, и мое присутствие было ему не так уж важно. Теперь же он, кажется, решил, что я – чудесная неуловимая женщина, которая разыгрывает из себя недотрогу.

Майк смеется, и мое напряжение уменьшается. Я тоже смеюсь.

– Да он совсем чокнутый, – говорит Майк.

– Не могу не согласиться.

– Не давай ему доставать себя, – советует Майк. – И он скоро потеряет интерес. У таких типов всегда так происходит.

Он смотрит поверх тарелки с креветочными крекерами.

– А вот тихие и скромные, те не сдаются.

– Да, верно.

До конца ужина мы хихикаем, как дети, а потом садимся на диван посмотреть «Ангелы и демоны» на DVD. Арчи сворачивается клубочком между нами, а омерзительный Льюис уже давно забыт.

Однако, когда я провожаю Майка и благодарно клюю его в щеку, уже близится полночь, и поэтому я особенно тщательно запираю дверь. Можете считать, что у меня паранойя, но я проверяю и заднюю дверь, причем дважды.

Когда я скольжу под пуховое одеяло и обнимаю Арчи, то, несмотря на все неприятности, мои страхи рассеиваются, и сон приходит ко мне немедленно. Поэтому я испытываю настоящий шок, когда в два часа ночи звонит мобильник. Я беру его и вижу слова «Номер неизвестен».

– Алло, – говорю я осторожно. – Кто это?

Но ответа нет, только нескончаемая тишина. Не говоря ни слова больше, я отсоединяюсь. Через мгновение слышу, как начинает работать мотор, и спальню на мгновение освещает свет фар.

Вскакиваю с кровати и пулей несусь к окну, но не успеваю заметить марку машины, с огромной скоростью проезжающей по переулку. Должно быть, это опять Льюис Моран. Кто еще это может быть? Возвращаюсь под одеяло, радуясь, что дом Майка всего лишь на расстоянии броска камня от моего окна. Если я буду кричать погромче, он меня услышит. А затем вспоминаю, что гораздо лучше просто позвонить ему.

Когда я только переехала сюда и впервые за семь лет начала спать в одиночестве, то по ночам была нервной развалюхой. Не имея привычки быть одной на двуспальной кровати, я металась по ней, запутывалась в одеяле и проводила половину ночи, пихая подушки кулаками. Меня будил любой звук. Лишь через много недель я привыкла к потрескиванию древних деревянных балок, звяканью незнакомых труб и посвистыванию современного центрального отопления. Крик совы на дубе через дорогу пугал меня до дрожи, как и непривычный шелест деревьев. Теперь же все эти звуки кажутся мне уютными и успокаивающими.

Вот только ночные безмолвные звонки по телефону выбивают меня из колеи. Натянув одеяло до шеи, я, в конце концов, засыпаю опять. Но в четыре утра меня снова будит телефон. Я его выключаю, но сон уже ушел, и к тому времени, как в семь звонит будильник, у меня песок в глазах, я раздражена и очень-очень устала. И то, что ночью Арчи стошнило в мою удобную туфлю для работы, отнюдь не улучшает начала моего дня.

В салоне я рассказываю Нине о визите Льюиса-идиота и о ночных телефонных звонках.

– Жуть, – говорит она. – Какой же он придурок!

Я полностью с ней согласна.

– А розы появились?

– Да. И теперь я жалею, что не велела ему засунуть их туда, куда не проникает солнечный свет.

– Я заставлю Джерри сказать Льюису, чтобы он отстал. Я и вправду сожалею об этом, Дженни. Понятия не имела, что он псих.

– У вас с Джерри опять все хорошо?

Нина пожимает плечами.

– Да, вроде того. Знаешь, как бывает.

Но знаю ли я? Мои отношения с Полом не были ужасными, но и прекрасными тоже не были. Они просто были, существовали без особых усилий каждого из нас. Могли ли мы, приложив усилия, превратить их в нечто гораздо лучшее? Бывают времена в моей жизни, когда я задаю себе вопрос: почему я вообще разошлась с Полом? Но затем вспоминаю, что это было не моерешение, и, в отличие от обычных причин для расставания, в моем случае это была женщина старше меня и к тому же разведенная. С ее появлением нашим отношениям пришел конец, поэтому теперь бесполезно пережевывать все снова.

В это утро пришли все клиентки, которым было назначено. Я до самого обеда стригла, укладывала волосы и делала перманент, чувствуя себя сварливой, измученной и – несмотря на то, что у меня появился навязчивый ухажер – совсем нелюбимой.