Вздрогнув от неприятных воспоминаний, Элис теснее прижалась к Реджи — близость его мощного тела была ей удивительно приятна.

— И что же заставили тебя отойти от края пропасти? — поинтересовался он.

— На следующий день меня нашел конюх. Он видел меня после того, как я подслушала разговор Рэндольфа с приятелем, и понял, что случилось что-то ужасное. На следующее утро он обнаружил, что лошадь исчезла, и отправился на поиски, никому ничего не сказав. Думаю, ему казалось, что, если он сумеет разыскать меня достаточно быстро, то сможет уговорить меня вернуться прежде, чем разразится скандал. Но он нашел меня только через несколько дней после побега, и я отказалась возвращаться домой. Он заявил, что не станет меня к этому принуждать, но и не бросит в беде.

— Можешь не говорить — это был Джейми Палмер.

— Да, именно он. Мы с ним всегда были друзьями. У него не было семьи, и потому ему было вовсе не обязательно возвращаться в поместье моего отца. Короче говоря, он остался со мной. Я была ему очень благодарна — очень важно иметь рядом человека, неравнодушного к твоей судьбе. — Элис улыбнулась. — Вначале я получила место преподавательницы истории и латыни в небольшой школе неподалеку отсюда, а Джейми нашел себе работу на конюшне. Позже я стала гувернанткой в доме миссис Спенсер. Джейми тоже перебрался на другое место, поближе ко мне. Когда, уже став управляющей в Стрикленде, я открыла фабрику керамических изделий, мне потребовался человек, которому можно было бы доверить контроль за ее работой, и Джейми согласился занять должность мастера, хотя и предпочитал иметь дело с лошадьми. Он настоящий друг.

— Он тебя любит? — спросил Реджи, стараясь, чтобы по его голосу нельзя было угадать, что он ревнует.

Элис с некоторым сожалением покачала головой:

— Он никогда не видел во мне женщину. Для него я была молодая хозяйка, существо из другого мира, совершенно недостижимое и непостижимое. Даже когда я стала наемной работницей, ничто не изменилось. Несколько лет назад он женился на девушке из рода Геральдов. Это милое создание подходит ему куда лучше, чем я. — Элис резко выдохнула. — Ну а все остальное тебе известно.

— Ты никогда не думала о том, чтобы вернуться домой, к отцу?

— Никогда, — отрезала Элис, и по интонации, с которой было произнесено это единственное слово, Реджи понял, что ее решение окончательное.

— Если бы ты ненавидела его, мне была бы понятна твоя позиция. Но, насколько могу судить, дело обстоит не так, — заметил Реджи. — Неужели ты не хочешь с ним помириться? Он ведь не будет жить вечно — возможно, его уже и сейчас нет в живых.

— Он жив.

— Почему ты так в этом уверена?

— Если бы он умер, я бы об этом узнала.

Каждое слово нужно было буквально вытаскивать из нее клещами. Реджи, однако, решил продолжить попытки ее разговорить — что-что, а это он умел.

— Элли, жить, затаив в сердце гнев и обиду, очень тяжело. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

— Что тебя больше интересует — моя душа или наследство, которое я могу получить? — зло осведомилась Элис.

— Это ты зря, — спокойно заметил он. — Хотя лорд Маркхэм и назвал меня охотником за состояниями, любому непредвзятому человеку ясно, что, поставь я целью заарканить богатую наследницу, я без труда добился бы своего.

— Не сердись, — виновато улыбнулась Элис. — Я не права, и мне не следовало этого говорить. Но я никогда не смогу вернуться в родной дом. Никогда.

— Потому что твой отец никогда не простит тебя?

— Дело не только в этом, — ответила Элис, глядя в потолок. — Главное, что я не могу простить его. В тот единственный раз, когда мне были действительно необходимы его понимание и его любовь, он меня предал. — Голос Элис задрожал. — Можно называть это гордостью, или упрямством, или просто злопамятностью, но я никогда не вернусь и не стану просить у него прошения — даже если бы я знала, что он восстановит меня в правах наследницы. Даже когда он умрет, я не вернусь обратно.

Реджи было прекрасно известно, что такое злопамятность, — в этом вопросе его тоже можно было назвать экспертом, — но он решил продолжить разговор о перспективах возвращения Элис в родной дом.

— А если бы он тебя попросил об этом, ты бы вернулась?

— Мой отец никогда не признавал своих ошибок и за всю жизнь ни разу ни перед кем не извинился. — В голосе Элис звучали усталость и печаль. — Он ни за что не станет меня об этом просить, — с горечью подытожила она.

— Жаль, что ты не ненавидишь своего отца, — мягко проговорил Реджи. — Тебе было бы легче. Элис разом посуровела.

— Мне не нужны ни мой отец, ни его деньги. Я сама в состоянии заработать себе на жизнь, и дела мои идут не так уж плохо.

— Что правда, то правда, — согласился Реджи, осторожно откидывая прядь волос с ее лица. Прекрасная, упрямая, гордая леди Элис, с нежностью подумал он. То, что совсем недавно произошло между ними, доставило ему огромное, ни с чем не сравнимое наслаждение, и дело отнюдь не в том, что он давно не был в постели с женщиной.

Реджи невольно скривился при воспоминании о Стелле и о совершенном с ней грубом и отвратительном акте, который иначе, как совокуплением, и назвать было нельзя. Сейчас, когда он держал в объятиях Элис, ему было мерзко даже думать об этом. Его близость с Элис была настоящим чудом, открытием, вызвавшим в памяти тот день, когда он впервые узнал, что такое физическая любовь, и его первую женщину — добродушную, пышущую здоровьем работницу молочной фермы. Впрочем, Реджи тут же отогнал эти мысли — теперь единственной женщиной для него была Элис.

Может, наступил самый подходящий момент, чтобы сделать ей предложение? Эта мысль давно уже зрела в его сознании. Правда, до сегодняшнего дня он считал, что ему не следует торопиться с этим, сначала нужно продемонстрировать мисс Уэстон, что он бросил пить окончательно и бесповоротно. Однако события этого вечера резко меняли дело. Было ясно, что они больше не смогут жить под одной крышей, не будучи при этом любовниками.

Дэвенпорт был почти уверен, что Элис согласится выйти за него замуж. Она явно неравнодушна к нему, любит Стрикленд и, кроме того, хочет иметь собственных детей. Разумеется, и он тоже любил Элис. Странно, что он понял это только сейчас. Но сейчас ему больше всего на свете хотелось, чтобы Элис Уэстон стала его женой и оставалась рядом с ним до самой смерти.

Реджи еще никогда никому не делал предложения, но теперь был полон решимости предложить Элис руку и сердце, надеясь, что искренность его чувств в какой-то степени компенсирует недостаток опыта. Но прежде чем он успел открыть рот, обрывки информации стали складываться в его сознании в поразительную картину.

Однажды Джулиан рассказал ему о том, что у герцога Дэрвестонского была наследница-дочь, которая впоследствии исчезла и которая до своего исчезновения была помолвлена с младшим сыном маркиза Кинросского. Младшим сыном маркиза Кинросского бью лорд Рэндольф Леннокс — Реджи был с ним шапочно знаком. Мужчина довольно приятной внешности, на несколько лет моложе Дэвенпорта, он являл собой образец благонамеренного джентльмена, состоящего из одних достоинств. Идеальная партия для девушки, которая со временем должна была стать герцогиней. Дэвенпорт вспомнил и о том, что, по словам Джулиана, дочь герцога Дэрвестонского якобы сбежала с конюхом двенадцать лет назад, в восемнадцатилетнем возрасте.

Реджи почувствовал, что его вдруг словно захлестнуло ледяной волной. Совпадений было слишком много, а из этого следовало, что скорее всего Элли, его Элли, как раз и была сбежавшей дочерью герцога Дэрвестонского, его единственным ребенком. Следующим в очереди наследников герцога стоял двоюродный брат Элис — Джордж Блейкфорд. Элис недаром сказала, что у Блейкфорда были причины для того, чтобы попытаться убить ее. Титул герцога и наследство Дэрвестона могли стать непосильным искушением даже для человека с более твердыми принципами, чем Джордж Блейкфорд. Реджи вынужден был признать, что, по всей видимости, именно его неосторожные слова привели Блейкфорда в Дорсетшир. Хотя доказать это было невозможно, Реджи готов был поспорить на тысячу фунтов, что пожар, уничтоживший Роуз-Холл, — дело рук кузена Элис.

— Что это у тебя такое серьезное лицо? — прервала Элис размышления Дэвенпорта.

Реджи взглянул в ее лицо. Получалось, что он. Проклятие рода Дэвенпортов, лежит в постели с самой богатой наследницей Англии. В Лондоне ему подобные господа не удостаивались приглашения на бал по поводу первого выхода в свет таких девушек, как Элис. Неудивительно, что Элис, заняв должность управляющего имением, чувствовала себя как рыба в воде. Умение отдавать распоряжения было у нее в крови, поскольку она воспитывалась как будущая владычица империи Дэрвестонов — королевства в королевстве. Леди Элис — скорее всего ее стали так называть после того, как это обращение по рассеянности употребил Джейми Палмер.

Если бы она ненавидела своего отца! Дэвенпорту, однако, было совершенно ясно, что Элис тяготит ее жизнь вдали от дома. Хотя сама Элис была убеждена, что герцог Дэрвестонский никогда не примет блудную дочь обратно, Реджи считал, что она ошибается.

За какую-нибудь минуту его планы коренным образом изменились. Приняв тяжелое для себя решение, он собрал в кулак всю свою силу воли и изобразил на лице улыбку.

— Я просто пытался подсчитать, сколько раз мы еще сможем повторить то, чем занимались, учитывая, что тебе придется уйти к себе, чтобы не навредить своей репутации.

— Ты никогда этого не узнаешь, пока не попробуешь, — озорно улыбнулась Элис.

— Ты права. Хватит разговоров.

Реджи крепко прижался губами к ее губам. Сегодня Элис еще была с ним и принадлежала ему, и Реджи был полон решимости сделать так, чтобы ни он сам, ни его любимая никогда не забыли эту ночь.

За те часы, что они были вместе, каждый из них сделал множество открытий. Чем больше удовольствия Реджи дарил Элис, тем больше наслаждения дарила ему она, радуясь тому, что узнала, что значит любить и быть любимой, и чувствуя, что теперь ей не страшно умереть. Ей очень хотелось сказать Реджи, что она любит его, что ни один другой мужчина никогда не завоевывал и не завоюет ее сердце и душу, не обладал и не будет обладать ее телом так, как он. Но она молчала, боясь испортить словами их чудную, незабываемую ночь.

Эта ночь помогла им распутать еще один узелок непонимания, все еще существовавший между ними. Прижавшись щекой к груди Реджи после очередного взрыва страсти, Элис неожиданно для себя самой прошептала:

— Кроме ребенка Джилли, сколько еще у тебя может быть детей?

Реджи озадаченно поднял голову с подушки.

— О чем ты?

Раз уж она затронула эту тему, ей ничего не оставалось, кроме как продолжать не очень приятный разговор. Элис пояснила, что она имеет в виду.

— Почему ты решила, что отец ребенка Джилли — я? — спросил Реджи, в голосе которого звучал не гнев, а скорее любопытство.

— Я видела, как однажды ночью она выходила из твоей комнаты. И ты разрешил ей остаться в имении и продолжать работать, несмотря на беременность. Мэй Геральд по этому поводу сказала, что немногие мужчины в состоянии проявить такую терпимость.

— Понимаю, — пробормотал Реджи. Объяснения Элис, по всей видимости, порядком его позабавили. — Но в данном случае я полностью отвергаю все обвинения. Гарантирую, что ее ребенок появится на свет не через девять месяцев после моего прибытия в Стрикленд, а значительно раньше.

После этого он рассказал Элис об отчаянной попытке горничной вступить с ним в любовную связь с тем, чтобы приписать ему отцовство. Выслушав Реджи, Элис была удивлена, но в то же время почувствовала огромное облегчение.

— Значит, ты не платил Маку Куперу, чтобы сплавить ему Джилли?

— Не стоит делиться этим предположением с Маком, не то он может забыть о том, что ты — леди, — предостерег Реджи. — Идея женитьбы на Джилли принадлежит ему, и он очень гордится собой.

— Вот как, — пристыженно пробормотала Элис. Наступила долгая пауза, которую в конце концов прервал Реджи, решивший все же ответить на заданный ему вопрос.

— В течение многих лет я предпринимал необходимые предосторожности, чтобы не плодить незаконнорожденных детей. Мне бы не хотелось, чтобы мой ребенок жил жизнью отверженного. Но однажды я, судя по всему, все же не уберегся.

Элис посмотрела на бесстрастный профиль Реджи, тускло освещенный слабым язычком пламени последней догорающей свечи.

— Значит, ты не знаешь точно, родился ребенок или нет? — спросила она.

— У меня был роман с одной леди — она состоит в партии вигов, которая в жизни придерживалась столь же либеральных принципов, как и в политике. Первых двух детей она родила от мужа. После этого, как мне кажется, для нее стало делом чести, чтобы отцом каждого следующего ее ребенка был не он, а какой-нибудь другой мужчина, причем повторений в этом Деле она не допускала. Через несколько лет после того, как наш роман закончился, я встретил ее в парке в окружении детишек. Среди них была девочка, внешне немного похожая на меня. Я навел справки об этой бедняжке. Если судить по возрасту, она вполне может быть моей дочерью.