– Само собой разумеется, – произнес Иван, – мы крайне встревожены его решением. Мы знаем, что никто и никогда не сможет его заменить, но, раз дело касается тебя, остальные уполномочили нас сделать тебе деловое предложение. Мы пойдем навстречу любым твоим желаниям, если ты согласишься оставить эту империю частью нашего общего бизнеса.

Она в ступоре смотрела на них.

– Антонио сказал, что ты наверняка растеряешься из-за отсутствия коммерческих и управленческих навыков, – добавил Джейкоб, – но всем будут управлять его помощники, в то время как ты будешь руководить научным направлением деятельности. Ты можешь обращаться к нему за консультациями всякий раз, когда пожелаешь.

И тут Лили прорвало, заставив выпалить:

– Он что, сошел с ума?

Снова вздохнув, Иван кивнул:

– Совсем спятил.

– И это только цветочки. – Джейкоб вынул еще одну папку из своего портфеля. – Это – документы на право собственности на его особняк в Лос-Анджелесе, пентхаус в Нью-Йорке, его лучший частный самолет и самые разнообразные активы и владения, совокупную чистую стоимость которых я даже близко не могу себе представить.

Лили чувствовала себя так, словно оказалась в эпицентре взрыва, ударной волной которого сметает все вокруг. С превеликим трудом приходя в себя, она прошептала:

– Я… я не приму это.

– Да неужели? – Джейкоб зловеще наклонил голову, и в его глазах цвета стали проступило пренебрежение. – Ты получила все, что хотела, и даже больше.

Лили потрясенно покачала головой:

– Я хочу только его.

– Теперь он ничего не стоит, – усмехнулся Джейкоб. – И ты еще смеешь говорить это, когда сама столкнула парня в этот ад, гораздо худший, чем все, что ему довелось испытать, вместе взятое?

Иван нахмурился:

– Джейкоб прав. По словам Антонио, у тебя было полное право покарать его, но я надеялся, что ты прекратишь его мучить прежде, чем уничтожишь окончательно. Когда ты продолжила его терзать, я задался вопросом, что же это за дьявол в женском обличье. А потом увидел тебя – и вообще перестал что-либо понимать. Ты – сама кротость. Как ты могла сделать с ним это?

– Да ничего я не делала! – вскрикнула она. – Как я могла наказывать его, если считала, что его чувства ко мне… не имеют ничего общего с тем, что я чувствую к нему? Он оставил меня после разрыва помолвки, дав повод думать, что без меня ему будет лучше. Я всегда думала, что так и есть.

На миг сощурившись, глаза Ивана распахнулись.

– Вот то, что нужно. Теперь я понял. Неужели ты действительно настолько не уверена в себе?

Ее сотрясла дрожь страдания.

– Только если это касается его.

Иван невесело прыснул:

– Тогда вас таких двое. Он тоже полностью, взрывоопасно, изобретательно нелогичен, когда дело касается тебя. Парень наказал себя за причиненную тебе боль гораздо жестче, чем это когда-либо делал один из наших врагов.

– Единственное, что причинило мне боль, – осознание того, что он не… не…

– Не любит тебя? – закончил за нее Иван. – Невероятная любовь к тебе делает его откровенно опасным. Для самого себя. Он вручил тебе свою жизнь. Собирается по кусочкам соединять раздробленные тела в самой опасной зоне военных действий, которую только смог найти. Значит, он оставил попытки достучаться до тебя и не представляет жизни без тебя. Теперь ему остается лишь исчезнуть.

От ужаса рассуждений Ивана кровь застыла у нее в жилах. И Лили взорвалась, набросившись на этих двоих, пихая им документы и теребя их.

– Вы должны остановить его!

Джейкоб опять пренебрежительно взглянул на нее:

– Думаешь, мы не пытались? После всего, что ты с ним сделала, он напоминает робота, действия которого невозможно скорректировать.

Гнев прорвался сквозь отчаяние. Схватив Джейкоба за руку, Лили хорошенько тряхнула его.

– Разве вы все не всесильны? Да сделайте же хоть что-нибудь!

Джейкоб невозмутимо отреагировал на ее волнение.

– Антонио поручил нам передать все это тебе после того, как он уедет на свое боевое задание.

Сам мир, казалось, закачался, и она пошатнулась.

– Он… он уже уехал?

Джейкоб удержал Лили на месте, глядя на нее уже без осуждения.

– Пока нет, но он строго-настрого приказал нам не говорить тебе, когда и куда уезжает.

Взяв ее под руку, Иван развернул Лили к себе.

– Именно поэтому мы сейчас – здесь. Сказать тебе, что он уезжает сегодня вечером. Потому что в этом вопросе мы, увы, не всесильны. А вот ты – да. Только ты можешь остановить его.


Лили не сомневалась, что Иван и Джейкоб больше не проронят с ней ни слова.

Только не после того, как она набросилась на них с ругательствами за то, что они впустую потратили время, проверяя ее и не сказав о планах Антонио сразу же.

Лили заставила Ивана и Джейкоба отвезти ее к особняку, где, по словам друзей, Антонио и находился, собирая вещи и освобождая пространство, чтобы передать дом ей. По дороге, снова и снова названивая на выключенный телефон Антонио и сходя с ума от того, что может опоздать, Лили обрушила еще больше оскорблений на их понурые безмолвные головы.

Теперь, когда она пулей вылетела из машины, притормозившей у двери Антонио, оба дружно воззрились на нее.

И прежде, чем их автомобиль сорвался с места, Джейкоб прокричал из окна:

– Ты разбила его сердце, так теперь соедини его!

Лили бросилась к входной двери. Ей все еще тяжело было подниматься по лестнице, и все-таки она неслась через две ступеньки.

Она вошла в окутанный тишиной особняк, и страх чуть не расколол ее душу. Неужели она опоздала? Неужели Антонио уже оказался вне пределов досягаемости, возможно навсегда?

Сам ужас вырвался из ее груди, вылившись в крик:

– Антонио!

И тут из спальни, которая когда-то принадлежала им двоим, послышались шаги. Прогремев, они резко смолкли. И в гостиной появился Антонио.

Он застыл на месте, точно так же, как она сама. Но даже на расстоянии его глаза сказали ей все.

Он разделял ее тоску и муку, чувствовал те же отчаяние и боль. Страдания уничтожали его. Ее неуязвимого Антонио. И виновата в этом была она.

Неужели он все-таки уедет, потому что она причинила ему нестерпимую боль?

Задыхаясь от ужаса, Лили только и смогла вымолвить:

– Я люблю тебя. Пожалуйста, прости меня. Не уезжай.

И все вокруг поглотила тьма.


– Лилиана!

Антонио стремглав бросился к ней, успев подхватить прежде, чем она рухнула на пол в глубоком обмороке. Лихорадочно проверив, что физически с ней все в порядке, Антонио поспешил отнести ее на свою постель. Постель, к которой он не подходил с тех пор, как Лилиана покинула его.

Из своего одержимого наблюдения за ней Антонио знал, что Лилиана полностью выздоровела, и все же она выглядела такой изнуренной и слабой… Именно так чувствовал себя и он сам… пока не услышал ее голос, не увидел ее в своем доме. Пока она не сказала, что любит его, попросив не уезжать.

Сжимая ее в объятиях, Антонио чувствовал, что сердце, которое прежде будто вырвали у него из груди, вернулось на место. Теперь, когда Лилиана была рядом, целая и невредимая, сама жизнь, медленно сочившаяся из него каждую секунду с тех пор, как он ее потерял, возвращалась к нему. Лилиана была здесь, чтобы возродить его, дать ему новый смысл жизни.

Придя в себя, Лилиана чуть не задохнулась, ее взгляд лихорадочно заметался. Стоило ей увидеть Антонио, как она сломалась, отчаянно цепляясь за него, дрожа всем телом и плача.

Ее рыдания рвали ему душу.

– Не уезжай, пожалуйста… Не оставляй меня. Мне ничего от тебя не нужно. Я хочу тебя, только тебя… пожалуйста…

Его губы успокаивали ее страдания, его слезы смешивались с ее слезами.

– И я хочу только тебя. Я решил бросить все, когда подумал, что ты больше не хочешь меня.

Она скользила по его шее и груди дрожащими губами, орошая его кожу слезами.

– Я перестану желать тебя, только когда прекращу дышать. Хотя и тогда, видимо, не перестану.

Антонио приподнялся над Лилианой, держа ее драгоценное лицо в дрожащих ладонях.

– Ты прощаешь меня, ми аморе? Ты на самом деле прощаешь меня за то, что я когда-то планировал использовать тебя? Я не хочу, чтобы хоть капля сомнения или горечи таилась в твоем сердце. Отпустив тебя, я не упорствовал, потому что чувствовал: я никогда не преодолею твое недоверие. Скажи, ты и правда веришь, что я любил тебя с самого начала, и действительно изменился ради тебя?

Она разразилась новыми душераздирающими рыданиями, притягивая Антонио к себе.

– Я верю тебе. И всегда буду тебе верить.

Немного успокоившись, Лили отпрянула и со всей серьезностью взглянула на Антонио.

– Но я хочу, чтобы ты пообещал мне: если твои чувства когда-нибудь изменятся, ты скажешь мне об этом. Ты не должен ничего от меня скрывать, даже если боишься, что это причинит мне боль.

– Давай распространим это условие и на другую сторону соглашения? Скажи мне, если когда-либо перестанешь чувствовать ко мне то, что чувствуешь сейчас.

– Я никогда не перестану любить тебя и смогу признаться лишь в том, что люблю тебя еще больше.

– Но если по какой-то невообразимой причине ты меня разлюбишь?

Глаза Лилианы сказали Антонио все, что ему требовалось, чтобы снова дышать, снова жить.

– Я всегда буду говорить тебе правду. Ты ведь знаешь, я просто не умею иначе.

– Знаю, – простонал Антонио и позволил Лилиане толкнуть его на спину, упиваясь ее красотой и открытостью во всей полноте ее любви, которую он чуть не разрушил. – Вот почему я был в таком отчаянии. Ты никогда не стала бы наказывать меня нарочно, и я подумал, что потерял тебя навсегда.

– Я осталась бы твоей навечно, даже если бы никогда не смогла найти обратный путь к тебе.

– И как же мне проложить этот путь? – воскликнул Антонио.

Лилиана прильнула к его губам в пылком поцелуе, и улыбка озарила ее красоту.

– Я уже нашла обратный путь к тебе. Когда приехали твои братья, чтобы отдать мне твой безумный отказ от всего имущества и рассказать мне о твоих сумасшедших планах, я…

Он вскинул ее вверх, и все его тело напряглось.

– Эти мерзавцы! Я передушу их всех, до единого! Я ведь сказал им… – и тут до него дошло. – Что я такое говорю? Благодаря тому, что они ослушались меня, ты – здесь, снова в моих объятиях.

– Не совсем так. Если честно, я уже собиралась ехать к тебе, когда они появились на пороге. – Она обвила руками его шею. – Я словно почувствовала, что ты собрался сделать какой-то решительный шаг, и оказалась на пределе в то же самое время, что и ты.

– Даже если бы ты позвала намного позже, я все равно мгновенно сорвался бы к тебе.

– Если бы я не успела к тебе сейчас, то по возвращении ты обнаружил бы своих братьев зажаренными. – Лилиана смущенно улыбнулась. – Они подвергли меня тщательно продуманным испытаниям, чтобы определить, манипулирую ли я тобой, чтобы получить все, что ты мне оставил. Из-за этого я чуть не опоздала и не превратилась в огнедышащего дракона.

Грубый хохот вырвался из груди Антонио, и мир снова стал ярким и безграничным.

– Это, видимо, были Джейкоб и Иван. Все остальные получили в отношении тебя одобрение своих жен и не посмели бы подозревать в корыстных целях.

– Да, это была убойная парочка. – Лилиана прильнула к нему, дрожа всем телом. – Пообещай мне: в какой бы из гуманитарных миссий ты ни участвовал, ты не поедешь в зону активных боевых действий. Если не хочешь, чтобы я умерла от волнения.

Опустив Лилиану на постель, Антонио лег сверху, прижимаясь к ней так, словно хотел вобрать ее в себя всем своим существом.

– Я никогда не подвергну себя опасности, если нужен тебе.

Запустив дрожащие пальцы в его волосы, Лилиана притянула Антонио к себе, и ее глаза зажглись уверенностью.

– Ты нужен всему миру, живой и невредимый, ведь ты – незаменимая сила для всего хорошего, что в тебе есть. И это заставляет меня поднять тему твоего щедрого подарка. Все, что мне от тебя нужно, – это твое сердце, доверие, высокая оценка. Но только ты можешь управлять всем, что ты создал и чего ты достиг.

– Твой аналитический научный ум действительно лучше моего.

– Мой ум и все, что у меня есть, – всегда к твоим услугам. Для меня будет честью, привилегией и удовольствием работать с тобой в любой должности. Но только ты знаешь, как собрать все воедино, создать и запустить лучшие бизнес-проекты, которые принесут пользу миру. Ты должен вернуть все обратно. – Она захихикала, и ее золотистые глаза засияли. – Если бы ты только видел, как твои братья представляли меня, уже занимающую твое место! Холмс с Ватсоном свалились бы с сердечными приступами от одной только мысли об этом!

Они дружно смеялись, пока у них на глазах не выступили слезы.

А потом веселье обернулось страстью, затем – безрассудством, и оба срывали друг с друга одежду, соперничая, кто доставит другому больше наслаждения, кто глубже затянет другого в чувственное забвение.