ll it round on her tongue, get the bouquet of it into her lungs, spin it dizzying to her brain.И теперь ей хотелось по-настоящему узнать вкус любви, полной грудью вдохнуть ее аромат, погрузиться в нее до головокружения.
Father Ralph was Bishop Ralph; he would never, never come back to her.Отец Ральф стал епископом Ральфом; никогда, никогда он к ней не вернется.
He had sold her for thirteen million pieces of silver, and it rankled.Он продал ее за тринадцать миллионов сребреников, думать об этом мучительно.
If he hadn't used the phrase that night by the borehead she would not have wondered, but he had used it, and countless were the nights since when she had lain puzzling as to what he could possibly have meant.Не скажи он этот слов в памятную ночь у Водоема, ей не пришлось бы теряться в догадках, но он так сказал - и не счесть, сколько ночей с тех пор она лежала без сна, недоумевая, что же это значило.
And her hands itched with the feel of Luke's back when he held her close in a dance; she was stirred by him, his touch, his crisp vitality.А в ладонях у нее жило ощущение плеч Люка в минуты, когда он, танцуя, притягивал ее к себе; он волновал ее, волновало его прикосновение, кипящие в нем жизненные силы.
Oh, she never felt that dark liquid fire in her bones for him, she never thought that if she didn't see him again she would wither and dry up, she never twitched and trembled because he looked at her.Нет, никогда из-за него все ее существо не расплавлял неведомый темный огонь и не думала она, что ей незачем жить и дышать, если она больше его не увидит, не вздрагивала и не трепетала под его взглядом.
But she had grown to know men like Enoch Davies, Liam O'Rourke, Alastair MacQueen better as Luke squired her to more and more of the district affairs, and none of them moved her the way Luke O'Neill did.Но Люк возил ее на вечера и танцы, она лучше узнала молодых людей вроде Инека Дэвиса, Лайема О'Рока, Аластера Маккуина, и однако, ни к одному из них ее так не влекло, как к Люку О'Нилу.
If they were tall enough to oblige her to look up, they would turn out not to have Luke's eyes, or if they had the same sort of eyes, they wouldn't have his hair.Если кто достаточно высок и тоже надо смотреть на него снизу вверх, у него не такие глаза, как у Люка, а если глаза похожи, так волосы не такие.
Something was always lacking which wasn't lacking in Luke, though just what it was Luke possessed she didn't know.Всегда чего-то не хватает, что есть в Люке, а чем же, в сущности, от всех отличается Люк -непонятно.
Aside from the fact that he reminded her of Father Ralph, that is, and she refused to admit her attraction had no better basis than that.Разве что очень напоминает отца Ральфа... но Мэгги не желала признавать, что ее только это в нем и привлекает.
They talked a lot, but always about general things; shearing, the land, the sheep, or what he wanted out of life, or perhaps about the places he had seen, or some political happening.Они много разговаривали, но всегда как-то вообще: об овцах и стрижке, о земле, о том, чего он хочет добиться в жизни, о разных местах, где он побывал. Иногда о каком-нибудь политическом событии.
He read an occasional book but he wasn't an inveterate reader like Meggie, and try as she would, she couldn't seem to persuade him to read this or that book simply because she had found it interesting.Люку случалось иной раз прочесть книжку, но он не пристрастился к чтению с детства, как Мэгги, и сколько она ни старалась, ей не удавалось уговорить его что-то прочесть лишь потому, что ей, Мэгги, эта книга показалась интересной.
Nor did he lead the conversation into intellectual depths; most interesting and irritating of all, he never evinced any interest in her life, or asked her what she wanted from it.Не заводил он и каких-либо умных, глубоких разговоров и, что всего любопытней и досадней, нимало не интересовался тем, как живется ей, Мэгги, и чего она хочет в жизни.
Sometimes she longed to talk about matters far closer to her heart than sheep or rain, but if she made a leading statement he was expert at deflecting her into more impersonal channels.Подчас ее так и подмывало поговорить о чем-нибудь, что задевало ее куда сильней, чем овцы или дождь, но стоило ей попытаться и он ловко переводил разговор на какую-нибудь накатанную дорожку.
Luke O'Neill was clever, conceited, extremely hardworking and hungry to enrich himself.Люк О'Нил был умен, самоуверен, на редкость неутомим в работе и жаждал разбогатеть.
He had been born in a wattle-and-daub shanty exactly on the Tropic of Capricorn, outside the town of Longreach in Western Queensland.Родился он в глинобитной лачуге на окраине города Лонгрич в Западном Квинсленде, на самом тропике Козерога.
His father was the black sheep of a prosperous but unforgiving Irish family, his mother was the daughter of the German butcher in Winton; when she insisted on marrying Luke senior, she also was disowned.Отец его был блудным сыном состоятельного, но сурового ирландского семейства, в котором грехов не прощали, мать - дочерью немца, торговца мясом в Уинтоне; когда ей непременно вздумалось выйти замуж за Люка-старшего, от нее тоже отреклись родители.
There were ten children in that humpy, none of whom possessed a pair of shoes-not that shoes mattered much in torrid Longreach.В глинобитной лачуге ютились десятеро детишек, и на всех - ни единой пары башмаков, а впрочем, в раскаленном Лонгриче вполне можно было бегать босиком.
Luke senior, who shore for a living when he felt like it (but mostly all he felt like doing was drinking OP rum), died in a fire at the Blackall pub when young Luke was twelve years old.Люк-старший, когда приходила охота заработать кусок хлеба, нанимался стригалем, но чаще всего у него была охота пить дешевый ром - и только; когда Люку-младшему исполнилось двенадцать, отец погиб во время пожара в Блэколском трактире.
So as soon as he could Luke took himself off on the shearing circuit as a tar boy, slapping molten tar on jagged wounds if a shearer slipped and cut flesh as well as wool.И сын при первой возможности ступил на стезю стригаля, поначалу - мальчишкой-смольщиком: мазал растопленной смолой зияющие раны, если стригаль по оплошности вместе с шерстью отхватывал у овцы клок мяса.
One thing Luke was never afraid of, and that was hard work; he thrived on it the way some men thrived on its opposite, whether because his father had been a barfly and a town joke or because he had inherited his German mother's love of industry no one had ever bothered to find out.Одно никогда не пугало Люка - тяжелая работа: он наслаждался ею, как иные наслаждаются бездельем, потому ли, что отец его был пьяница и посмешище всего города, или потому, что унаследовал трудолюбие матери-немки, - причина никого никогда не интересовала.
As he grew older he graduated from tar boy to shed hand, running down the board catching the great heavy fleeces as they flew off the boggis in one piece billowing up like kites, and carrying them to the wool-rolling table to be skirted.Он подрос и получил работу чуть посложней -бегал по сараю, подхватывал взлетающие из-под "ящерок", словно воздушные змеи, широкие сплошные полосы шерсти и относил к столу для подрубки.
From that he learned to skirt, picking the dirt-encrusted edges off the fleeces and transferring them to bins ready for the attention of the classer, who was shed aristocrat: the man who like a wine-taster or a perfume-tester cannot be trained unless he also has instinct for the job.Потом научился "подрубать" - отщипывать слипшиеся от грязи края - и относил настриженную шерсть в лари, где ее оценит наметанным глазом аристократ среди мастеров овцеводческого дела - сортировщик; сортировщик шерсти подобен дегустатору вин или парфюмеру -он не научится своему искусству, если не обладает еще и особым врожденным чутьем.
And Luke didn't have a classer's instinct; either he turned to pressing or to shearing if he wanted to earn more money, which he certainly did.У Люка такого чутья не было, значит, чтобы зарабатывать побольше, - а он непременно этого хотел, - надо было стать либо прессовщиком, либо стригалем.
He had the strength to man the press, tamp down the graded fleeces into massive bales, but a gun shearer could make more money.У него вполне хватило бы силы работать прессом, сжимать уже рассортированную шерсть в тюки, но первоклассный стригаль может заработать больше.
By now he was well known in Western Queensland as a good worker, so he had no trouble getting himself a learner's pen.Его уже знали во всем Западном Квинсленде как отличного работника, и он без особого труда получил право на опыте учиться стрижке.
With grace, coordination, strength and endurance, all necessary and luckily present in Luke, a man could become a gun shearer.В нем счастливо сочетались ловкость и уверенность движений, сила и выносливость - все, что нужно, чтобы стать первоклассным стригалем.
Soon Luke was shearing his two hundred-plus a day six days a week, a quid a hundred; and this with the narrow handpiece resembling a boggi lizard, hence its name.Вскоре Люк уже стриг двести с лишком овец за день, шесть дней в неделю, получая по фунту за сотню; и это - узкими длинными ножницами, похожими на болотных ящериц, их так и называют - "ящерки".
The big New Zealand handpieces with their wide, coarse combs and cutters were illegal in Australia, though they doubled a shearer's tally.Инструмент новозеландских стригалей - большие ножницы с широким редким гребнем - в Австралии запрещен, хоть он и удваивает выработку стригаля.
It was grueling work; bending from his height with a sheep clamped between his knees, sweeping his boggi in blows the length of the sheep's body to free the wool in one piece and leave as few second cuts as possible, close enough to the loose kinky skin to please the shed boss, who would be down in a second on any shearer not conforming to his rigorous standards.Тяжкий это труд: сгибаешься вдвое, овцу зажал между колен и быстро ведешь ножницы вдоль тела овцы, стараясь снимать шерсть одной длинной полосой, чтобы как можно меньше оставалось достригать, да еще снимать ее надо вплотную к шероховатой, обвислой коже, чтоб угодить владельцу, - ведь он мгновенно коршуном накинется на стригаля, посмевшего нарушить стандарты стрижки.
He didn't mind the heat and the sweat and the thirst which forced him to drink upward of three gallons of water a day, he didn't even mind the tormenting hordes of flies, for he was born in fly country.Но Люк был не против жары, и пота, и жажды, что заставляла выпивать за день по меньшей мере три галлона воды, и не против несчетных, неотвязных мучительниц - мух, к мухам он привык с колыбели.
Nor did he mind the sheep, which were mostly a shearer's nightmare; cobblers, wets, overgrowns, snobs, dags, fly-strikes, they came in all varieties, and they were all merinos, which meant wool all the way down to their hoofs and noses, and a cobbled fragile skin which moved like slippery paper.Он был даже не против овец - самой страшной пытки стригаля: овцы бывают разные, у иных кожа бугристая или влажная, шерсть чересчур длинная или клочковатая, или сбилась комьями, или полна мух, но все они мериносы, а значит, заросли шерстью до самых носов и копыт, и у всех эта бугристая тонкая кожа скользит под пальцами, как промасленная бумага.
No, it wasn't the work itself Luke minded, for the harder he worked the better he felt;

Колін Маккалоу читать все книги автора по порядку

Колін Маккалоу

Колін Маккалоу - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LadyLit.ru (ЛедиЛит).

"Поющие в терновнике" отзывы

Отзывы читателей о книге "Поющие в терновнике". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.

Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Поющие в терновнике" друзьям в соцсетях.

Напишите свой отзыв
Ваша оценка:

Книги на сайте опубликованы легально на правах партнёрской программы ЛитРес. Если Ваша книга была опубликована с нарушениями авторских прав, пожалуйста, направьте Вашу жалобу, заполнив форму обратной связи.

© 2019-2024 LadyLit.ru.