ies, so he stayed on the Adriatic coast a further two days before heading up the mountain road to Ljubljana, another night in Zagreb.Триест он любил больше многих других городов и потому задержался на берегу Адриатики еще два дня, потом поднялся горной дорогой в Любляну, еще ночь провел в Загребе.Down the great Sava River valley amid fields blue with chicory flowers to Beograd, thence to Nis, another night.И снова вниз, просторной долиной реки Савы, среди голубых полей цикория до Белграда, потом ночлег в Нише.Macedonia and Skopje, still in crumbling ruins from the earthquake two years before; and Tito-Veles the vacation city, quaintly Turkish with its mosques and minarets.Дальше - Македония, Скопле, еще в руинах после землетрясения, что разразилось здесь два года назад; и Титов-Белее, город-курорт, своими мечетями и минаретами странно напоминающий Турцию.All the way down Yugoslavia he had eaten frugally, too ashamed to sit with a great plate of meat in front of him when the people of the country contented themselves with bread.В Югославии Дэн всю дорогу был более чем скромен в еде, стыдно было бы поставить перед собой полную тарелку мяса, когда здешние жители довольствуются хлебом.The Greek border at Evzone, beyond it Thessalonika.Эвзон, греческая граница, затем Фессалоники.The Italian papers had been full of the revolution brewing in Greece; standing in his hotel bedroom window watching the bobbing thousands of flaming torches moving restlessly in the darkness of a Thessalonika night, he was glad Justine had not come.Итальянские газеты давно уже кричали, что в Греции назревает переворот; Дэн стоял у окна своей спальни в гостинице, смотрел, как во мраке фессалоникийской ночи беспокойно мечутся взад и вперед тысячи пылающих факелов, и радовался, что Джастина с ним не поехала."Pap-an-dre-ou!- Па-пан-дреу!Pap-an-dre-ou!Па-пан-дреу!Pap-an-dre-ou!" the crowds roared, chanting, milling among the torches until after midnight.Па-пан-дреу! - далеко за полночь протяжно ревела толпа в свете факелов.But revolution was a phenomenon of cities, of dense concentrations of people and poverty; the scarred countryside of Thessaly must still look as it had looked to Caesar's legions, marching across the stubble-burned fields to Pompey at Pharsala.Но перевороты происходят в городах, в средоточии народных масс и нищеты; а иссеченные шрамами земли Фессалийской равнины, должно быть, и сейчас такие же, какими видели их легионы Цезаря, шагая по выжженному жнивью к Фарсале, навстречу войскам Помпея.Shepherds slept in the shade of skin tents, storks stood one-legged in nests atop little old white buildings, and everywhere was a terrifying aridity.Пастухи спят в тени шатров из козьих шкур, на кровлях старых-престарых белых домиков стоят на одной ноге аисты, и все вокруг иссушено, задыхается от страшной жажды.It reminded him, with its high clear sky, its brown treeless wastes, of Australia.В высоком небе - ни облачка, на побуревших под палящим солнце просторах ни деревца, все так напоминает Австралию.And he breathed of it deeply, began to smile at the thought of going home.И Дэн вдыхал все это полной грудью, и уже улыбался при мысли, что поедет домой.Mum would understand, when he talked to her.Он поговорит с мамой, и она его поймет.
Above Larisa he came onto the sea, stopped the car and got out.Над Ларисой он увидел сверху море, остановил машину и вышел.
Homer's wine-dark sea, a delicate clear aquamarine near the beaches, purple-stained like grapes as it stretched to the curving horizon.Море простиралось до изогнутого дугой горизонта, прозрачным нежным аквамарином голубело у берегов, а дальше оно было темное, точно вино, как у Гомера, с лиловыми пятнами цвета гроздьев винограда.
On a greensward far below him stood a tiny round pillared temple, very white in the sun, and on the rise of the hill behind him a frowning Crusader fortress endured.Далеко внизу, на яркой зелени травы, ослепительно белел в солнечных лучах маленький круглый храм с колоннами, а на горном склоне позади Дэна, выстояв столетия, хмурилась крепость времен крестоносцев.
Greece, you are very beautiful, more beautiful than Italy, for all that I love Italy.Ты прекрасна, Греция, как я ни люблю Италию, ты еще прекрасней.
But here is the cradle, forever.И ты вовеки веков - колыбель всего.
Panting to be in Athens, he pushed on, gunned the red sports car up the switchbacks of the Domokos Pass and descended its other side into Boeotia, a stunning panorama of olive groves, rusty hillsides, mountains.Ему не терпелось попасть в Афины, и он на полной скорости погнал свою красную спортивную машину по крутым извилистым дорогам Домокос и, одолев перевал, начал спускаться в Беотию; его ошеломила, распахнувшись во всей неповторимой красоте, ширь оливковых рощ, рыжих косогоров, величавых вершин.
Yet in spite of his haste he stopped to look at the oddly Hollywoodish monument to Leonidas and his Spartans at Thermopylae.Но как ни спешил Дэн, он остановился перед памятником Леониду и его спартанцам, павшим при Фермопилах; странно, что-то в этом надгробии отдавало Голливудом.
The stone said: "Stranger, go tell the Spartans that here we lie, in obedience to their command.""Незнакомец, - гласила надпись на камне, - иди и поведай жителям Спарты, что здесь мы полегли, их повинуясь веленью".
It struck a chord in him, almost seemed to be words he might have heard in a different context; he shivered and went on quickly.Слова эти задели некую тайную струну в душе Дэна, показалось - он уже слышал их в какой-то иной связи; его пробрала дрожь, и он заторопился дальше.
In melted sun he paused for a while above Kamena Voura, swam in the clear water looking across the narrow strait to Euboea; there must the thousand ships have sailed from Aulis, on their way to Troy.Жара спадала, и Дэн остановился ненадолго над Камена Воура, поплавал в прозрачной воде узкого пролива, за которым виднелась Эвбея; должно быть, здесь-то и прошла тысяча кораблей, плывущих из Олиса к Трое.
It was a strong current, swirling seaward; they must not have had to ply their oars very hard.Бурливое сильное течение стремилось к морю; наверно, героям Гомера не приходилось много работать веслами.
The ecstatic cooings and strokings of the ancient black-garbed crone in the bathhouse embarrassed him; he couldn't get away from her fast enough.В пляжной раздевалке Дэна смутила древняя старуха в черном, она восторженно заворковала и все норовила погладить его по плечу; он не знал, как бы поскорей от нее сбежать.
People never referred to his beauty to his face anymore, so most of the time he was able to forget it.Теперь люди уже не говорили ему в лицо, какой он красивый, и почти всегда удавалось об этом забывать.
Delaying only to buy a couple of huge, custard-filled cakes in the shop, he went on down the Attic coast and finally came to Athens as the sun was setting, gilding the great rock and its precious crown of pillars.Он наскоро купил в лавчонке два большущих пирожных с заварным кремом, двинулся дальше вдоль аттического берега и, наконец, на закате въехал в Афины; солнце золотило огромную скалу, увенчанную бесценной колоннадой.
But Athens was tense and vicious, and the open admiration of the women mortified him; Roman women were more sophisticated, subtle.Но в Афинах воздух насыщен был злым возбуждением, и оскорбительны были откровенные восторги женщин; римлянки все же утонченней, сдержаннее.
There was a feeling in the crowds, pockets of rioting, grim determination on the part of the people to have Papandreou.На улицах взбудораженные толпы, там и сям вспыхивают стычки, немало людей, настроенных мрачно и решительно - они за Па-пандреу.
No, Athens wasn't herself; better to be elsewhere.Нет, Афины на себя не похожи, лучше отсюда выбраться.
He put the Lagonda in a garage and took the ferry to Crete.Дэн поставил свою машину в платный гараж и на пароме отправился на Крит.
And there at last, amid the olive groves, the wild thyme and the mountains, he found his peace.И здесь, среди гор, среди оливковых рощ и душистого тимьяна, он наконец нашел желанный покой.
After a long bus ride with trussed chickens screeching and the all-pervasive reek of garlic in his nostrils, he found a tiny white-painted inn with an arched colonnade and three umbrellaed tables outside on the flagstones, gay Greek bags hanging festooned like lanterns.Долго трясся он в автобусе, где кудахтали связанные за ноги куры и в нос бил запах чеснока, потом нашел крохотную выбеленную известкой гостиницу с полукруглой колоннадой и тремя столиками на мощенном каменными плитами дворе перед нею, под большими парусиновыми зонтами; гирляндами, точно праздничные фонари, всюду развешаны были яркие узорные сумки.
Pepper trees and Australian gum trees, planted from the new South Land in soil too arid for European trees.На почве, слишком сухой и скудной для европейского дерева, растут перечные деревья и австралийские эвкалипты, завезенные сюда с далекой южной земли.
The gut roar of cicadas.Оглушительно трещат цикады.
Dust, swirling in red clouds.Вздымаются и кружат тучи рыжей пыли.
At night he slept in a tiny cell-like room with shutters wide open, in the hush of dawn he celebrated a solitary Mass, during the day he walked.Ночами Дэн спал в крохотной, точно монашеская келья, комнатке с настежь распахнутыми ставнями; на рассвете, когда ничто не нарушало тишины, одиноко служил мессу; весь день бродил.
No one bothered him, he bothered no one.Никто не мешал ему, и он никому не мешал.
But as he passed the dark eyes of the peasants would follow him in slow amazement, and every face would crease deeper in a smile.Но деревенские жители подолгу провожали его изумленными взглядами, и на лицах, изрезанных морщинами, расцветали улыбки.
It was hot, and so quiet, and very sleepy.Было жарко, и удивительно тихо, и очень сонно.
Perfect peace.Безграничный покой.
Day followed day, like beads slipping through a leathery Cretan hand.Так проходил день за днем, будто четки скользили в темных дубленых пальцах критского крестьянина.
Voicelessly he prayed, a feeling, an extension of what lay all through him, thoughts like beads, days like beads.Дэн безмолвно молился, молитва была продолжением того чувства, что его переполняло, мысли - как четки, и дни - как четки.
Lord, I am truly Thine.Господи, воистину я твой.
For Thy many blessings I thank Thee.Благодарю тебя за все, что ты мне даровал.
For the great Cardinal, his help, his deep friendship, his unfailing love.За великодушного кардинала, за его поддержку, за его щедрую дружбу и неизменную любовь.
For Rome and the chance to be at Thy heart, to have lain prostrate before Thee in Thine own basilica, to have felt the rock of Thy Ch

Колін Маккалоу читать все книги автора по порядку

Колін Маккалоу

Колін Маккалоу - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LadyLit.ru (ЛедиЛит).

"Поющие в терновнике" отзывы

Отзывы читателей о книге "Поющие в терновнике". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.

Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Поющие в терновнике" друзьям в соцсетях.

Напишите свой отзыв
Ваша оценка:

Книги на сайте опубликованы легально на правах партнёрской программы ЛитРес. Если Ваша книга была опубликована с нарушениями авторских прав, пожалуйста, направьте Вашу жалобу, заполнив форму обратной связи.

© 2019-2024 LadyLit.ru.