Колін Маккалоу - Поющие в терновнике

n't yet experienced the dry storms of drought-dogged plains.Напрасно члены семейства Клири воображали, будто уже изведали злейшие выходки сурового климата Австралии, их ждало еще одно испытание - пыльные бури на выжженных засухой равнинах.Bereft of soothing dampness, the dryness of the earth and the air rubbed each other raw and crackling, an irritating friction which built up and up and up until it could end only in a gargantuan dissipation of accumulated energy.Лишенные умиротворяющей влаги, иссохшая земля и воздух с треском терлись друг о друга, едва ли не высекая искры, напряжение все нарастало и не могло в конце концов не разрядиться гигантским взрывом скопившейся энергии.The sky dropped and darkened so much Fee had to light the lamps indoors; out in the stockyards the horses shivered and jumped at the slightest noise; the hens sought their perches and sank their heads into apprehensive breasts; the dogs fought and snarled; the tame pigs which rooted among the rubbish of the station dump burrowed their snouts into the dust and peered out of it with bright, skittish eyes.Небо спустилось совсем низко и так почернело, что Фионе пришлось зажечь в доме лампы; на конюшне лошади вздрагивали и артачились от малейшего шума; куры забирались на насест и пугливо прятали голову под крыло; псы рычали и лезли в драку; домашние свиньи перестали рыться в отбросах на помойке, поглубже уткнулись носами в пыль и только поглядывали по сторонам быстрыми блестящими глазками.Brooding forces pent in the heavens struck fear into the bones of all living things, as the vast deep clouds swallowed the sun whole and prepared to spew solar fire over the earth.Все живое трепетало перед мрачными силами, заключенными в небесах, где огромные непроглядные тучи поглотили солнце и готовились низвергнуть пламя его на землю.Thunder came marching from far away with increasing tread, tiny flickers on the horizon cast soaring billows into sharp relief, crests of startling whiteness foamed and curled over midnight-blue depths.Из дальней дали, все ускоряя шаги, надвигался гром, малые вспышки на горизонте четко высвечивали очертания высоко громоздящихся туч, над иссиня-черными, как полночь, глубинами пенились ослепительно белые закрученные гребни.Then, with a roaring wind that sucked up the dust and flung it stinging in eyes and ears and mouths, came the cataclysm.И вот с воем налетел вихрь, взвил столбы пыли, швырнул ее, колючую, в глаза, в уши, в рот, и все рухнуло.No longer did they try to imagine the biblical wrath of God; they lived through it.Теперь Пэдди и его домашним нетрудно было вообразить гнев Господень, как его живописует Библия: они ощутили его на себе.No man could have kept himself from jumping when the thunder cracked-it exploded with the noise and fury of a disintegrating world-but after a while the assembled household grew so inured to it they crept out onto the veranda and stared across the creek at the far paddocks.От ударов грома все вздрагивали, никто не мог удержаться - гремело яростно, оглушительно, будто шар земной распадался на куски, - но постепенно все, кто был в доме, притерпелись к этому грохоту, немного осмелели, вышли на веранду и неотрывно смотрели за реку, на дальние выгоны.Great forks of lightning stood ribbed in veins of fire all around the sky, dozens of bolts each and every moment; naphtha flashes in chains streaked across the clouds, in and out the billows in a fantastic hide-and-seek.Каждый миг десятки исполинских ветвистых молний вставали по всему горизонту и огнем полосовали небо; вереницы ядовито-синих вспышек проносились, ныряя в тучах, будто играли в какие-то фантастические прятки.

Blasted trees alone in the grass reeked and smoked, and they understood at last why these lonely paddock sentinels were dead.	Торчащие кое-где среди лугов деревья, в которые ударила молния, исходили едким дымом - и все Клири поняли наконец, почему эти одинокие стражи выгонов мертвы.
An eerie, unearthly glow seeped into the air, air which was no longer invisible but on fire from within, fluorescing pink and lilac and sulphur yellow, and smelling of some hauntingly sweet, elusive perfume quite beyond recognition.	В воздухе постепенно разливался жуткий, неестественный свет, самый воздух уже не был невидим, но светился каким-то затаенным, фосфорическим огнем - розовым, лиловым, сернисто-желтым, возник странный запах, въедливо сладкий, неуловимый, ни на что не похожий.
The trees shimmered, the red Cleary hair was haloed in tongues of fire, the hairs of their arms stood out stiffly.	От деревьев исходило мерцание, рыжие волосы всех Клири при вспышках молний были точно огненный ореол, волоски на руках стали дыбом.
And all afternoon it went on, only slowly fading into the east to release them from its awesome spell at sunset, and they were excited, on edge, unappeased.	Так длилось целый день, лишь под вечер буря отодвинулась на восток, и с закатом солнца весь этот ужас кончился, но и тогда не пришло успокоение, все были взвинчены, раздражены.
Not a drop of rain had fallen.	Не упало ни капли дождя.
But it was like dying and coming back to life again, to have survived the atmospheric tantrum unscathed; it was all they could talk about for a week.	А все-таки пережить это буйство природы и остаться невредимыми было все равно что умереть и вновь вернуться к жизни; потом целую неделю только об этом и говорили.
"We'll get a lot more," said Mary Carson, bored.	- Радоваться рано, - скучливо сказала Мэри Карсон.
They did get a lot more.	Да, радоваться было рано.
The second dry winter came in colder than they had thought it could get without snow; frost settled inches thick on the ground at night, and the dogs huddled shivering in their kennels, keeping warm by gorging on kangaroo meat and mounds of fat from the homestead's slaughtered cattle.	Вторая сухая зима оказалась люто холодной, они и не думали, что возможен такой холод, когда нет снега; за ночь землю покрывал толстый слой инея, собаки, дрожа, съеживались в конурах и не замерзали только потому, что до отвала наедались мясом кенгуру и салом забитого домашнего скота.
At least the weather meant beef and pork to eat instead of the eternal mutton.	В морозы, по крайней мере можно было вместо опостылевшей вечной баранины, есть говядину и свинину.
In the house they built great roaring fires, and the men were forced to come home when they could, for at night in the paddocks they froze.	В печах и каминах пылал огонь, и мужчины, когда только могли, поневоле возвращались домой - на выгонах ночью они совсем застывали.
But the shearers when they arrived were in a mood for rejoicing; they could get through faster and sweat less.	Зато стригали съехались веселые: в холод можно работать быстрей и не так обливаться потом.
At each man's stand in the great shed was a circle of flooring much lighter in color than the rest, the spot where fifty years of shearers had stood dripping their bleaching sweat into the wood of the board.	В огромном сарае для стрижки овец, в отделении для каждого мастера, на полу резко выделялся светлый круг - за полвека доски пола обесцветил едкий пот, что роняли, сменяясь, стоявшие тут стригали.
There was still grass from the flood long ago, but it was thinning ominously.	После памятного наводнения еще росла трава, но она зловеще поредела.

Day after day the skies were overcast and the light dull, but it never rained.	День за сумрачным днем небо затягивали тучи, а дождь все не шел.
The wind howled sadly across the paddocks, spinning drifting brown sheets of dust before it like rain, tormenting the mind with images of water.	Уныло завывал ветер, проносился по равнине, гнал перед собою вихри и темные завесы пыли, и они напоминали дождь, терзали воображение призраком воды.
So much like rain it looked, that raggedly blowing dust.	Она так походила на дождь, эта взметенная ветром пыль.
The children developed chilblains on their fingers, tried not to smile with cracked lips, had to peel their socks away from bleeding heels and shins.	У детей трескалась кожа на коченеющих пальцах, они старались не улыбаться потрескавшимися губами, носки приклеивались к кровоточащим пяткам и щиколоткам, и их приходилось отдирать.
It was quite impossible to keep warm in the face of that bitter high wind, especially when the houses had been designed to catch every stray puff of air, not keep it out.	Неутихающий жгучий ветер никак не давал сберечь тепло, ведь дома здесь построены были так, чтобы впустить малейшее дуновение, а вовсе не защищать от него.
Going to bed in icy bedrooms, getting up in icy bedrooms, waiting patiently for Mum to spare a little hot water from the great kettle on the hob so that washing was not a teeth-chattering, painful ordeal.	В ледяных спальнях ложились в постель, в ледяных спальнях вставали по утрам, терпеливо ждали, пока мать плеснет немножко горячей воды из огромного чайника, всегда стоящего наготове, чтобы умыванье не превращалось в пытку, от которой зубы поневоле выбивают дробь.
One day small Hal started to cough and wheeze, and rapidly grew worse.	Однажды маленький Хэл начал хрипеть и кашлять, ему становилось все хуже.
Fee mixed up a gluey hot poultice of charcoal and spread it on his laboring little chest, but it seemed to give him no relief.	Фиа смешала горячей воды с золой, сделала из этой каши припарку ему на грудь, но он дышал все так же мучительно трудно.
At first she was not unduly worried, but as the day drew on he began to deteriorate so quickly she no longer had any idea what to do, and Meggie sat by his side wringing her hands, praying a wordless stream of Our Fathers and Hail Marys.	Поначалу она не слишком тревожилась, но шли часы, малыш угасал на глазах, и она уже просто не знала, что делать, а Мэгги сидела около братишки и, ломая руки, без конца твердила про себя молитвы.
When Paddy came in at six the child's breathing was audible from the veranda, and his lips were blue.	В шесть вечера, когда вернулся Пэдди, хриплое дыхание Хэла слышно было даже с веранды и губы стали синие.
Paddy set off at once for the big house and the telephone, but the doctor was forty miles away and out on another case.	Пэдди тотчас кинулся в Большой дом, к телефону, но доктор, живший за сорок миль, как раз уехал к другому больному.
They ignited a pan of sulphur and held him over it in an attempt to make him cough up the membrane in his throat slowly choking him, but he could not manage to contract his rib cage enough to dislodge it.	Запалили на сковородке немного серы и держали над нею Хэла - быть может, от сильного кашля вылетит из гортани пленка, которая медленно душит его... но в груди у него не было сил ее вытолкнуть.
His color was growing a deeper blue, his respiration was convulsive.	Он совсем посинел, дышал судорожно, прерывисто.
Meggie sat holding him and praying, her heart squeezed to a wedge of pain because the poor little fellow fought so for every breath.	Мэгги держала братишку на руках и молилась, у нее сердце разрывалось, больно было смотреть, как несчастный малыш борется за каждый вздох.

• 1
• …
• 48
• 49
• 50
• 51
• 52
• …
• 249

Книги на сайте опубликованы легально на правах партнёрской программы ЛитРес. Если Ваша книга была опубликована с нарушениями авторских прав, пожалуйста, направьте Вашу жалобу, заполнив форму обратной связи.

© 2019-2024 LadyLit.ru.

Of all the children, Hal was the dearest to her; she was his mother.

Он ей дороже всех детей в семье; в сущности, она ему мать.