— Не проснется, — упокоил сына Владислав. — Я дал ей рогипнол. Часов шесть-семь у вас есть. А теперь ты, — Роману.

Немногим ранее он уже осматривал его. Сказал, что для скорейшего заживления необходимо наложить швы, а потом переключился на бьющуюся в истерике Зою. Поняв, что натворила, женщина окончательно слетела с катушек, и уже ничто не могло привести ее в чувство: ни уговоры, ни крики, ни пощечины. Пришлось в буквальном смысле скрутить и держать, чтобы еще чего-нибудь не натворила.

Отстранив жену, Роман поднялся.

— Где штопать изволите? Здесь или на кухне?

— На кухне. Там светлее, — объяснил свой выбор Яровой.

Костик прошел вместе с отцом и братом.

— Опять ты нас спасаешь, — пока Владислав мыл руки и готовил все необходимое.

— Это моя работа — лечить людей.

— Лечить, а не штопать в походно-полевых условиях, — воспользовавшись оброненным братом словечком.

Яровой улыбнулся.

— Какая разница где? Главное чтобы результат был.

— Спасибо, что приехал.

— Не за что.

— Как думаешь, Зоя… она…

— Придет в себя, не волнуйся. Это сильнейший стресс, не более.

— Ни хрена себе стресс — размахивать ножом, — сквозь зубы процедил Роман: Яровой взялся за порез.

— Терпи, — посоветовал раненому Владислав, прежде чем вернуться к вопросу сына. — Я, конечно, не психолог, но думаю, после сна вменяемость вернется.

— Обнадежили, так обнадежили, господин хороший! А если не вернется, что прикажете делать? Смирительную рубашку одевать?

На едкость фразочки никто внимания не обратил. Яровой занят делом, Константин думает.

— Ты сможешь задержаться? Не уезжать пока? — спустя некоторое время.

— Смочь — смогу. Только не уверен, что стоит.

— Почему?

— Боитесь, что и вас на жаркое? — под конец шумно втянув воздух.

— Нет, не боюсь, но…

— Из-за Михалыча? — сообразил Константин.

Владислав глянул на сына.

— Да. Не думаю, что он обрадуется, увидев меня здесь, — вернувшись к ране.

— Так его уже обрадовали, — не преминул сообщить Роман. — Ждем с минуты на минуту. А вот, похоже, и он. — В дверь позвонили.

Яровой не прореагировал.

Глава 25

Их рукопожатие было таким же быстрым и отрывистым, как и приветственный кивок. Инициатором и того и другого выступил Михалыч, Яровой отвечал. После, окинув пасмурным взглядом зашитую, обработанную, но еще не прикрытую повязкой рану на боку у пасынка, позвал Костика.

— Выйдем на пару слов.

Роман возмутился:

— Эй! А я что теперь ни при делах? — провожая взглядом.

— Стоять! — одернул пациента Яровой. — Вот закончу — пойдешь, — безапелляционно.

Возмущенно фыркнув, Роман послушался, только…

— Дверь не закрывайте.

Его не услышали.

В прихожей мать с Ларисой о чем-то беседуют с Барковским. Или скорее женщины наседают, а тот держит оборону. Алена с Сонечкой на руках стоит у выхода из зала. Слушает, но не подходит.

Поравнявшись с остальными, Дмитрий обнял жену за плечи.

— В общем, так. Тася похоже у него. Летел на одном рейсе с Зоей, вот и выследил.

— Как на одном рейсе? Ты же говорил он… — Костик замер позади Ларисы. — Дьявол! Вот я кретин! — озадачив и удивив остальных, он впечатал кулак в стену.

— Что? — Михалыч смотрит с беспокойством.

Константин схватился за голову, прежде чем ответить.

— Я же видел его. Блин! Видел, но не узнал!

— Где видел? — Лариса.

— В аэропорту! — Перед глазами точно кадры из немого кино — столкновение у аэровокзала, светловолосый мужчина, опаздывающий на рейс, он сам, смотрящий ему вслед, а поверх наложение из другого фильма — блондин на ступеньках ЗАГС: холеный, холодный, приметный. Как он мог не узнать?! — Господи, это моя вина, что Тася…

— Ну и что я пропустил? — Голый по пояс Роман, появился в дверях кухни. — Почему старший опять рвет на себе волосы? По мне плачет? — ткнув пальцем в сторону брата.

На этот раз ему не спустили: ни жена, ни мать, ни отчим.

— Роман! — Алена направилась к мужу.

— Заткнись! — Эля категорична.

— Придержи язык! — Михалыч просто суров. — А ты прекрати истерить! Не баба!

— Дим… — Эмиля.

Костик сцепил зубы.

— Где она? Ты знаешь?

Из кухни вышел Яровой.

— Пока нет. — Демонстративно передвинув жену, Михалыч взял ее под свое крыло. — На данный момент проверяем гостиницы.

— Кто проверяет? — Константин также умеет цедить.

— Имеет значение? — Барковский. Не знакомый с Владиславом, он разглядывает его с неприкрытым интересом. Сравнивает.

Это видит Эля.

— Вась, познакомься. Это Владислав, мой… хм…

— Отец Константина, — договорил за жену Михалыч. — Владислав Яровой.

— Приятно, — Василий пожал протянутую руку и по примеру друга заключил в объятья жену. — Так понимаю… вас тоже не обошла стороной эта история?

— В некотором роде.

Отец чувствует себя не в своей тарелке — не заметить невозможно, но Константина занимают иные мысли. Впрочем, не его одного.

— Так что там с Тасей? Я не понял… — голос подал Роман. — Это уже точно, что она у него или…

— Точно.

Михалыч отключил режим альфы-самца и вернулся к проблеме. А кто безупречен?

— Их камера срисовала. Сели в серебристый вольво.

— Мать твою! Ты уверен?!

— Константин! — Эмиля высвободилась из рук мужа.

— Прости, — виновато поморщившись.

— Пожалуй, мне пора.

Владислав попытался добраться до обуви. Константин перехватил.

— Нет! Останься. Я волнуюсь за Зою. Никто не против? — с вызовом.

— Конечно нет. Влад, останешься?

В голосе Эли просительные интонации, и кое-кому они точно горький перец на дне вазочки с клубничным вареньем, но настоящий мужчина на то и настоящий, чтобы уметь вовремя наступить на горло собственному эго.

— Правда, останься, — Михалыч. — Присмотришь за детьми, пока нас нет. Они, как видишь, непредсказуемые…

* * *

Зоя проснулась в половине первого ночи. Разлепила веки, а спустя секунду уже сидела на кровати.

— Роман, он… — В глазах плескается паника.

Костик поспешил опровергнуть.

— В порядке. Небольшая царапина.

— Слава богу…

После его слов она в облегчении сгорбилась и спрятала лицо в ладонях.

— Что же я натворила…

— Ты не виновата, — Константин перебрался со стула на кровать. — За тебя говорила боль.

— Слабое утешение… — Женщина позволила себя обнять. — Никогда себе не прощу.

— Зря. Ромка вот уже простил, — поцеловав светловолосую макушку.

— Не верю. Такое не забывается, — качнув головой.

На этот раз Константин возражать не стал, только обнял крепче. На самом деле Ромка еще дулся или всячески привлекал к себе внимание, что тоже исключить нельзя. Уж больно нравилось ему, как все хороводятся вокруг. Особенно Алена. Ну и мать, конечно: когда немного улеглось, все вернулось к первоначальным охам-вздохам. Благо за сердце больше никто не хватался. Повторной круговерти Константин бы не вынес. Хватило!

— Тася?..

Погрязнуть в самобичевании Зое не позволило воспоминание о дочери. Или что-то другое. Сердце? Душа? Маловероятно, что смогла бы запамятовать об исчезновении ребенка. Такое не забывается!

Исполненный надежды взор вперился в Константина.

— У него.

Он не стал юлить и не смог отказать себе в напряженном взгляде на дверь. Вдруг очередной срыв. Но ничего не произошло. Лишь только веки смежились на мгновенье, пряча страх во взгляде.

— Я знала…

— Зой… — Костик лихорадочно ищет нужные слова, но они неуловимы.

— Я знала, что он нас не отпустит.

Она еще сильнее впилась пальцами в колени, так что побелели ногти, зона френча. Специфика работы — Константин знал.

— Заставим! — В мужчине проснулась злость. — На любого найдется управа! И на него тоже!

— Думаешь? Ему уже ничего не страшно. — Зоя придвинулась к краю кровати. — Где Роман?

— На кухне, наверное. Те, кто не спит, там, — сбитый с толку внезапным вопросом.

— Я должна извиниться перед ним. — Зоя поднялась. — И перед Элей тоже, — обняв себя за плечи. — Мы принесли беду в ваш дом.

— Не говори глупостей! — громче, чем намеревался.

— Это не глупость — реальность. Если бы не я…

— Перестань! — возвращая женщину в свои объятья. — Вот я не жалею ни о чем и тебе не советую! Не будь Мирного, ты бы ни сбежала. Ни оказалась на станции, ни встретила дядю Толю, — чуть более спокойно. — Это судьба. Наша с тобой судьба! А Тасю мы найдем, не сомневайся. Я, Дмитрий — неважно. Она вернется к нам, слышишь?! Все будет хорошо!

* * *

Но "хорошо" все не наступало. Спустя сутки Дмитрий порадовать не мог. Барковский… А что Барковский? С него связи, имя, вес, но и они не всегда способны склонить чашу весов в нужную сторону. Серебристый вольво канул в Лету. Напряжение в кругу семьи Цедровых-Власовых нарастало с каждым часом, а тут еще Алексей Игоревич к вечеру должен вернуться из санатория: Эмиля уже отправила за свекром машину.

— Нет, мам, не спорь. Зачем устраивать столпотворение? Вам и без нас тесно.

Попытки Константина вразумить мать результата не приносили. Эля стояла на своем.

— Пока Тася не найдется, вы никуда не пойдете! Я все сказала!

— Господи, да какая разница? Мы же не на край света уезжаем! Зачем топтать друг другу ноги, если у меня есть свое жилье. Да и деду покой нужен. Сама говорила — неважно себя чувствует.

Они сверлили друг друга непримиримыми взглядами стоя посреди гостиной. Свидетелей у этой ссоры было не так уж много — Зоя и Алена с Софией. Дмитрий с Романом еще час назад уехали куда-то. Константина оставили присматривать за Зоей, хотя вслух этого никто не произносил.

— Нет, Кость, нет. Мне спокойнее, когда все вы рядом. На глазах. — Эля встала в позу. — Да и для Зои так лучше, когда есть на кого отвлечься. Так же? — адресовав той вопросительный взгляд.

Женщина не ответила, гипнотизировала экран телефона. Она с самого утра не расставалась с ним. Не звонила, не писала, и, тем не менее, не выпускала из рук.

— Мам…

— Костик, что за новая мода спорить с матерью? Сказала — останетесь у меня, значит останетесь. Ничего страшного в этом не вижу. Все! Закрыли тему.

Старший из братьев Власовых негодующе закатил глаза, но препирательства решил прекратить. Или вернее отложить до приезда деда, рассчитывая, что там само разрешится.

Два часа спустя на кухню, где Константин наливал себе чай, а Эля с Аленой и Сонечкой корпели над обедом — двое готовили, одна мешалась — вошла Зоя.

— Я больше не могу сидеть в четырех стенах. С ума схожу. Мне нужно на воздух, — объявила собравшимся.

Костик глянул на мать и вернул чайник на место.

— Мы пойдем прогуляемся. Что-нибудь нужно купить?

— Нет, ничего не надо. Все есть. Разве что соки для Сони. Я Дмитрию велела привезти, но если вы пойдете…

— Соки, так соки, — обдав любящим взглядом вымазанную в муке племянницу. — Выпускай нас, — матери. Демонстрируя непримиримость в упомянутом выше вопросе, Эмиля заперла входную дверь на ключ.

На улице зябко и пасмурно. Синоптики прогнозировали дождь во второй половине дня. Костик спохватился, лишь когда вышли из подъезда.

— Замерзнешь. Давай за кофтой вернемся. У Аленки наверняка найдется что-нибудь подходящее. Да и зонт взять нужно. Вдруг ливанет.

Зоя покачала головой.

— Я здесь подожду. Не хочу обратно. — Ему показалось с тревогой.

— Уверена?

Мужчина крепче сжал ее руку, подбадривая. Сегодня Зоя тиха и грустна, как никогда. Особенно в последние полчаса. Впрочем, ничего удивительно — тишина по всем фронтам.

Она натужно улыбнулась.

— Конечно. Иди.

— Ладно, я быстро. Смотри в ледышку не превратись.

Он не смог отказать себе в желании обнять ее. Зоя приникла к груди. Глубоко вздохнула.

— Кость…

— А?

— Ты очень хороший. Я рада, что мы встретились.