Только Катя не Зоя, и никогда ею не станет! Не сможет! Для него не сможет!

Права мать! Расставание подкосило, похлеще аварии. Расставание сделало его одиноким.

* * *

Земля детства по какой-то необъяснимой причине вновь встретила пасмурным небом и мокрым асфальтом. Впрочем, ничего удивительного. Это время года всегда было плаксивым. Дожди в начале мая — привычная погода для этих мест.

От аэропорта Константин ехал на такси. Сперва до гостиницы немного отдышаться, настроиться, а уже через неделю на взятом в прокат автомобиле рванул в село — определяться с фронтом работ, где недостроенный дом встретил его сиротливым взглядом пустующих оконных глазниц, будто спрашивая — на кого ты меня покинул?

Мужчина прошелся по двору, оценил нанесенный ущерб — любители чужого добра не раз наведывались сюда. Вынесли все, что плохо лежало, и не только. Даже летний душ разобрали, и столь любимую Галимом уборную.

Костик покачал головой. А чего он собственно ожидал? Что никому не пригодятся мешки с цементом? Или песок? Вокруг сплошные стройки: пока ехал мужчина насчитал как минимум шесть новых коттеджей. Когда только успели?! Зима едва закончилась.

Сделав в блокнот пометки, Константин вышел на улицу и закрыл ворота. Нужно бы сразу уйти, сесть в машину и уехать, но взгляд волей-неволей обратился к соседнему участку. Так ничего не изменилось. Все тот же кособокий забор, заваливающаяся в сторону улицы калитка, облупленные стены деревянного домишки. Похоже дядя Толя не нашел припрятанный для него конверт!

Потоптавшись на месте некоторое время, Константин решил поздороваться. Смысл скрывать? Так и так не столкнуться не получится. Да и про деньги спросить следовало. От чистого сердца оставлял, жаль, если пропали.

Анатолий Борисович встретил приветливо. Руку крепко пожал. Пригласил в дом.

Костик воспротивился.

— В другой раз. Скоро часто видеться будем, — указал на собственный недосторой. — Тогда и зайду.

Старик покачал головой.

— Зря, ох зря. Мои хозяюшки такой борщ наварили — закачаешься! — с ухмылкой. — Скоро должны вернуться. В магазин пошли.

Константин растерялся. Неужто дед на старости лет решил семьей обзавестись? Насколько помнил — одинокий он. Схоронил всех: Зоя говорила.

Анатолий Борисович между тем продолжал настаивать.

— Да ты стесняйся, входи. Гостем будешь. Только вот пожурю тебя для начала. Ты зачем меня в краску вогнал, а?

— В краску?

— А то, конечно! Мне чужого добра не надо. Не для того жизнь прожил, чтобы подачки принимать.

Костик, наконец, сообразил, о чем речь. И обрадовался.

— Это была не подачка, а благодарность. За Тасю. За Зою. За ваше неравнодушие.

— Неравнодушие, говоришь? — Хозяин перестал хмуриться. — Тогда вот тебе мой совет — входи и борща отведай, а то пожалеешь.

* * *

Суп и правда был выше всяких слов. С первой ложки понятно. Впрочем, есть не хочется, но старик смотрит пристально и молчит. И как будто ждет чего-то.

Константин прочистил горло.

— А эти деньги вы потратьте, Анатолий Борисович.

— Просто Толя…

— Вон сколько всего нужно. Если хотите, я помогу.

— Поможет он… У самого огород непаханый. Да ты ешь, ешь, не стесняйся.

— Я надолго приехал. Успею, — не совсем понимая, отчего главный вопрос все еще не прозвучал. Сомнительно, что старику безразлична судьба тех, кого приютил прошлым летом. — Серьезно, обращайтесь, если что…

— Да не нужно мне ничего. На мой век хватит. Это вам — молодым о будущем думать надо.

— Так мы и думаем, дядя Толя, — на "просто Толю" не решился. — Вот, дом строю.

— Строит он… Больно долго… — Старик не договорил. Заулыбался, глядя куда-то поверх плеча Константина. — А вот и мои девочки вернулись! — спеша встречать.

Костик опустил не донесенную до рта ложку. Знакомиться — никакого желания, но никуда не денешься. Что называется, влип!

Он собирался подняться, когда с грохотом распахнулась входная дверь и знакомый детский голосок взволнованно возвестил:

— Деда Толя, мама яйца разбила!

— Это как же так? Почему? — со всей серьезностью. Словно не к ребенку обращался.

Мужчина прирос к стулу.

— Папа Костя приехал!

Эпилог

— Нет, мам, нет! Никакого официоза! Если будешь наседать, мы вообще по-тихому распишемся. Зоя, скажи ей!

Константин отстаивал их общую точку зрения и несколько завелся из-за того, что мать продолжала гнуть свою линию.

— Серьезно, Эля. Ненужно этого. Я не в первый раз замуж выхожу…

Зоя подала голос. Женщина сильно изменилась, с момента их, так называемого, расставания. Она больше не шла у всех на поводу, предпринимала попытки отстаивать собственное мнение, ареал которого значительно расширился и перестал казаться интересов одного единственного человека — дочери.

Конечно, до полного излечения было еще далековато, но первый шаг сделан, а значит и выздоровление не за горами. Константин очень на это рассчитывал.

— А ты вообще молчи! — Мать понесло.

В принципе, чего-то подобного Костик и ожидал. А сейчас понимал, что просто так с них не слезут. Эмиля эту догадку усердно подтверждала.

— Говоришь так, как будто отгуляла за здрасти, а на самом деле? Кафе-то хоть было?

— Мама!

— Не мамкай! Дима, поддержи! — Михалыча угораздило появиться в гостиной.

— Поддержать? В чем?

— Они отказываются играть свадьбу! — ткнув указующим перстом в несговорчивых.

— И? — Капитулируя, мужчина вскинул руки. — Без меня, дорогая. Без меня. Праздники не по моей части. Договаривайтесь сами, — вполне натурально изобразив испуг.

Или не изобразив? Чем черт не шутит! Михалыч хоть и потакал во всем жене, как и все остальные должен был иметь точку невозврата. Почему не сейчас? Не в этом вопросе?

— Цедров!

Эмиля разочарована, по всему видно. Голос, выражение лица, поза — одинаково возмущенные, но Дмитрий сдаваться не намерен.

— Все, все… Зайди ко мне после. — Константину. — Я в кабинете.

* * *

— Зачем звал? — спустя пятнадцать минут, насилу вырвавшись из цепких рук матери.

— Да так… бумажки перебирал. Вот. — Дмитрий сидит за массивным столом красного дерева — жена постаралась. Угодила.

— Что это? — Костик взял папку, но заглянуть не успел.

— То о чем ты просил, но впоследствии передумал. Последние два месяца до…

Константин прочитал несколько строк — ровно с того момента, на котором остановился. Они вышли из кинотеатра и сели в такси. В груди шевельнулась застарелая боль.

— Мне это не нужно, — положил папку обратно на стол. — Выбрось.

— Уверен, что не хочешь знать, чем закончился этот поход? — Отчим серьезен.

— Уверен.

— У меня дубликата нет.

— Тем лучше!

Сейчас ему на самом деле плевать, было у них что-то или не было. Главное, что Зоя рядом. С ним, а не с этим… Как его звали? Кажется Максим или… Хотя… Пофигу!

Сейчас его это не задевало. Тогда — да. Тогда было больно. Тогда он серьезно психанул. Послал все к черту, с Катькой связался. Глупость? Но кто от нее застрахован? Как бы некоторым не хотелось, человек не идеален.

— Я все решил и точно знаю, чего хочу, — чтобы стереть остатки скепсиса с лица собеседника. — Пусть прошлое остается в прошлом, — подтолкнув документы к отчиму. — А мы будем жить настоящим и будущим.

Выходя из кабинета, Константин улыбался и точно знал, что отчим смотрит на него с одобрением. Кому как не Дмитрию знать, что прошлое любимой женщины всего лишь то, что сделало ее твоей!

* * *

Им удалось настоять на своем. Вернее, не им, а Зое. Каким-то чудом та склонила мать к компромиссу — они расписываются где хотят и как ходят, а Эмиля получает на откуп их свадебные наряды. Константин был доволен.

Такой красивой новобрачной наримановский отдел ЗАГС не видел никогда. Не в белом — в персиковом, без пышной юбки, шлейфа, фаты и иных привычных атрибутов, но, тем не менее, сразу ясно — перед тобою невеста. А рядом жених под стать, в идеально сидящем костюмы, с тканым воробышком вместо платка выглядывающим из кармана.

* * *

Они провели медовый месяц в селе. Даже не месяц, а все четыре. Обзаведясь тремя помощниками, Константин доложил дом. От работы не отлынивал, вкалывал наравне с остальными. Зоя, тем временем, сумела убедить Анатолия Борисовича в необходимости перемен, и по окончании трудов на материнском участке, мужчина помогал старику.

В Москву вернулись уже в октябре месяце, и тогда Константин не удержался, задал сакраментальный вопрос.

— А тот психолог, про которого ты рассказывала… У вас что-то было?

Зоя глянула с удивлением.

— С чего такой вопрос?

— Ну… — Не рассказывать же, что собирал на нее информацию. — Интересно.

— Кость?

— Просто я ревнивый, а ты говоришь о нем с таким теплом, — выкрутился.

— И с теплом и с уважением, — Зоя перестал хмуриться. — Он мне очень помог. И я всегда буду это помнить.

Настала очередь Костика сводить брови.

— Ты не ответила, — надувшись.

— А что тут отвечать? — видимо поняв, насколько это важно для него. — С момента нашей встречи в моей жизни только один мужчина — ты, — загадочно улыбаясь. — И…

— И?

— Не скажу.

— Зоя! — попытавшись схватить ее за руку. Женщина увернулась.

— Я пока не уверена.

— В чем не уверена?

— Кто это, — в открытую смеясь и корча рожицы.

— Зоя! — с четким осознанием того, что эта игра ему не нравится.

— Ну я правда не знаю, — смилостивившись, она прильнула к мужской груди. — Две полоски на тесте ничего не говорят о поле.

Послесловие

Бывший муж Зои скончался спустя два месяца после ее свадьбы с Константином.

Костик достроил дом.

Мэр города *** ушел на покой. А позднее и вовсе перебрался заграницу, рулить чужими жизнями.

Зоя с Костиком удочерили пострадавшую в аварии девочку.

Максим — он еще появится в их жизни.

Но обо всем об этом в следующей книге серии "Времена года".

Конец