Я не говорю о своих чувствах. Ни с кем. Хотя многие замечают, ведь за последнее время я сильно изменился. Мягче что ли стал. Парни не раз намекали, чтобы я жену в постель уложил, приласкал и она перестанет брыкаться. Моя педаль тормоза в голове. Будь Лея девушкой с улицы, я бы уже наблюдал, как у нее животик с моим ребенком внутри растет, а тут дочь друзей! Но надо этот барьер рушить. Ведь я точно определился, что никакая другая женщина мне не нужна. Не сможет никто ее заменить. Не отдам. Не отпущу. Буду приручать Лисичку. Этот вечер проведем вместе. Я приготовил ей сюрприз.

— Сходим, куда-нибудь посидеть? — спрашивают друзья.

— Не получится. Мне с Леей нужно кое-что обсудить, это срочно, — у меня на этот вечер есть планы.

— Лея, которая жена, — обхохатываются друзья?

— Вы знаете друзья? — чувствую подвох.

— Она сбежала минут тридцать назад, — объявляет Ренат. Не знаю. Что я больше хочу сделать — закинуть голову назад и рассмеяться ил поймать Лею и отшлепать. Отшлепать? Нет. Я после прошлого шлепка по ягодицам, чуть не сдох от раскаяния! При желании, я могу ее привязать и запереть так, что ей бежать некуда будет. Лея не понимает, что она свободна.

- Мы помогли ей спуститься с балкона, — удивляет Гризли. — Чтобы она шею не сломала, когда лезла по водосточной трубе вниз, — я не показываю эмоций, хотя мне хочется улыбнуться. Друзья уже приняли Лею в нашу компанию.

Провожаю друзей. Вызываю к себе Костю — сейчас он заменяет Рустама, даю распоряжение, чтобы несколько парней поехали по следу Леи, отдыхать не мешали, просто проследили, чтобы никто не обидел.

Ждать дома невыносимо, но я принял решение. Не просто будет себя изменить, но нельзя допустить, чтобы живя со мной, любимая женщина чувствовала себя животным на привязи. Меня разрывает от беспокойства. Я видел столько бесчестных бесчеловечных поступков. Самые страшные — когда страдают женщины и дети.

Лея сама должна захотеть остаться со мной. Отдаю парням ее телефон, который Лисичка демонстративно оставила в спальне на столе, прошу передать. Снимаю охрану с дома, несколько человек на воротах остаются, они буду и периметр осматривать.

Заказываю букет цветов. В ее комнате напротив кровати вешаю огромный коллаж из фотографий. Два дня старые пленки пересматривал. Там Саня и Ирина совсем молодые, только поженились. Несколько снимков сделаны в командировках, на них можно найти меня и Петра. Думаю, Лее понравится.

Добравшись до клуба, ребята отзваниваются и отчитываются: Лея не пьет, с ней все в порядке сидит с подружками. Оказывается, все это время мышцы были напряжены, мне просто нужно знать, что с ней все хорошо, тогда и дышать можно полной грудью.

Я: Лея, отдыхай спокойно. Ребята просто за тобой присмотрят, не обижай их. Жду дома.

Набираю сообщение и отравляю на ее номер. Лисичка знает в лицо почти всех моих людей. Последние месяцы мой дом напоминал военную базу. Не хочу, чтобы она думала, будто я за ней слежу.

Я не жду ответа. Сажусь работать. Не проходит и двух часов, как я слышу шум двигателя. Кого попало, охрана бы не пропустила, поэтому продолжаю просматривать отчеты и делать на полях пометки. В дверь скромно стучатся.

— Входи, — стараюсь говорить спокойно, хотя так и тянет улыбнуться. Сама пришла. Заходит, мнется у двери, я расслабленно сижу в кресле и жду, что она будет делать дальше. Лея не ищет простых путей. Подходит и присаживается на край стола. По венам начинает разгоняться кровь. Ее присутствие дурманит.

— Я больше не стану сбегать, — я с трудом контролирую мимику. — Мне это не надо, просто ты не умеешь уступать. Не умел. А мне это было очень важно. Я не хочу быть пустым местом при тебе, не хочу быть затворницей, — быстро-быстро выговаривается она, а у самой глаза блестят. Хватаю за бедра и подтягиваю к себе. Теперь Лея сидит прямо напротив, а моя голова утыкается ей в грудь, но я торможу свои рефлексы, сначала мы поговорим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Какое пустое место, Лея? Ты уже давно центр моей Вселенной, — звучит жестко и твердо, она удивляется, а я делаю выводы, что нужно с ней больше разговаривать, если не хочу, чтобы на меня обрушился Армагеддон. — Ты всегда была свободна, Лисичка. Я просто привык за тебя бояться. Не уверен, что когда-нибудь смогу это чувство перебороть, но это не означает, что я тебе не доверяю или хочу привязать к дому. Ты можешь выходить в любое время, только охрану с собой бери, чтобы я раньше времени не умер. Ты же знаешь, какая у меня работа, Лея, — смотрю ей пристально в глаза. Готов в них утонуть. Люблю так, что больно в груди. Сдохну без нее. — Да и ты у меня наследница алмазной компании, а не дочь директора школы, — беру себя в руки и продолжаю. Завистливые и обиженные всегда найдутся, не хочу, чтобы ты пострадала.

— Почему ты сразу не объяснил? — немного воинственно, а мне хочется улыбнуться. Наверное, хотел окончательно убедиться, что проиграл по всем фронтам. Внутри эйфория, будто мы наконец-то пришли к мирному урегулированию затянувшегося конфликта. С е глаз срываются слезы, которые все это время блестели в глазах.

— Ты чего? — поднимаюсь. Прижимаю Лею к себе до хруста ребер. Хочу забрать всю ту боль, что плещется в глазах. — Лисичка, не плачь, — утираю пальцами мокрые дорожки слез. Нахрен ты мне душу рвешь?

— Ты мне больше не изменишь? — матерюсь на себя. Спрашивается, какого лешего нужно быть откровенным? Чтобы она вот так себя съедала? Тем более, что в моей жизни больше никого не будет.

— Я не изменял тебе, Лея, — поднимаю ее лицо к себе, заглядываю в глаза и твердо произношу. — Я тогда принял для себя непростое решение, которое, как показало время, было еще и неверным. Просто тебе не озвучил, что мы не сможем быть вместе. Хотя так и не смог ощутить себя свободным.

— Почему передумал? — я чувствую, как ее тело напряглось в ожидании ответа.

— Потому что не могу жить без тебя. Люблю, Лисичка…

Глава 47

Чех

Не отвечает на признание, я и не ждал. Придет время, Лея сама захочет сказать. Для меня важно, что теперь я чувствую свою девочку.

Прижимаю к себе. Вот теперь все правильно, все хорошо. Ее место в моих объятиях. Несмотря на то, что ее запах пьянит и мне сносит голову, я даю себе время насладиться внутренним покоем.

— Знаешь, мне жаль, что ты зря потратил столько денег, — шепчет она куда-то в шею, ласкает своим дыханием. Кайф. Прикрываю глаза, позволяю наслаждению проникнуть в кровь. Неважно, что говорит, пусть не молчит, а то слечу с катушек. Руки по-хозяйски проходятся по спине Леи, спускаются к ягодицам. «Сделать своей» — стучит в голове. — Дом испортил из-за меня.

— Ты о чем? — все-таки вслушиваюсь в слова. Торможу свои инстинкты.

— Решетки. Они очень портят фасад дома. Будто и не дом вовсе, а тюрьма строгого режима. Они ведь меня все равно не удержат, надо их убрать, — откидываю голову назад и начинаю смеяться. Она фыркает мне в грудь, как мелкий обиженный котенок.

— Уберу, — куда я денусь? Если дом напоминает тюрьму, а решетки на окнах — некрасиво, срочно нужно исправлять косяки, ведь теперь это и ее дом. — Идем, я тебе сюрприз покажу, — все труднее становится держать руки на талии, в моих фантазиях Лея уже без одежды.

— Что за сюрприз, — загораются глаза. Блин, какое счастье видеть в них свое отражение. Теперь в глазах Леи нет бунта, там… страсть.

«Желаемое за действительное? Может, показалось? Чех тормози, она девственница?» — напоминаю себя, а рука оживаю на ее спине. Она сама жмется ко мне. Мягкая, нежная, податливая. Снимает все затворы в моей голове и жмет на спусковой механизм.

— Лея, если я скажу, это уже не будет сюрпризом, — с трудом выдавливаю из себя. Мне словно передавили горло проволокой с шипами, в глазах темнеет от ее близости. Входим в ее спальню, она сначала замечает цветы. Поднимает свой взгляд и улыбается. Моя рука по-хозяйски прижимает к себе.

— Спасибо, — я киваю на стену. Нашла, за что благодарить, подумаешь цветы. Лея вырывается и подходит к коллажу. Жду, что расплачется, но она держится. Всматривается в каждую фотографию, тонким указательным пальчиком обводит лица родных, будто гладит ласкает.

— Спасибо, — ее голос сел, звучит хрипло. Растрогалась, хотя старается держаться. Я в который раз отмечаю ее силу духа. Вот такие девочки должны ждать бойцов дома, встречать после сложной операции или изматывающей командировки. «Там» ты должен быть спокоен, что тыл прикрыт. Я не позволял себе серьезных отношений, потому что ни в одной не видел сильную цельную личность. Сейчас бы я мог отправиться воевать, несмотря на возраст и упертый характер Лея не подведет. Я просто это знаю.

Года два уже не был в командировках. Отправлял парней, а сам оставался в штабе, контролировать их действия. Потому что не пускали, я свое отвоевал. Кто-то думает, что сидеть в теплом уютном кабинете легче, чем вариться в самом пекле. Это не так. Не мой случай. Прикрывать спину товарищей из кабинета не получится. Можно орать в рацию и срывать голос, но реально помочь мало чем можешь: отправить отряд на подмогу, прикрыть с воздуха, скинуть координаты для отступления или послать за парнями вертушку. И после каждой операции чувствуешь, что постарел еще лет на десять.

Я наблюдаю за Лисичкой. Ее живое красивое лицо, которое удивительным образом переедает сразу всю гамму чувств: радость, спокойствие, легкую грусть.

— Я никогда не видела этих фотографий, — произносит она, обводя пальчиком снимок родителей.

— Наверное, потому, что я был вечно занят и никак не мог добраться до пленок, — потирая переносицу, продолжаю наблюдать за ней. Лея никак не комментирует мой ответ, лишь слегка кивает.

— В свою спальню перенесешь коллаж? — не глядя на меня. Я подвисаю, не спешу делать выводы, чтобы не прилетела птица обломинго. — Мы же не будем спать в разных? — поднимает взгляд. Смущается, но взгляд такой, что мое сердце пропускает удар, а затем начинает биться… биться, срывается в галоп. Лисичка… ты задаешь правильный ритм, не рехнуться бы.

— Не будем…

******* ******

Лея

Его сегодняшний подарок дорого стоит. Мне с трудом удалось сдержать слезы. Удивилась, когда ребята мне телефон передали. Потом сообщение от Самира прочитала и чуть не расплакалась. Сердце рвалось домой, к моему мужчине. А тут такой фотоколлаж. Самир самый лучший и он меня любит…

Я предлагаю переехать в его спальню. Откуда только смелость берется? Вот так всегда — в экстренных ситуациях у меня второе дыхание открывается, начинаю действовать, потом думать. Первая в жизни ночь с мужчиной то же, по сути, стресс. Пусть этот мужчина и очень любимый.

Только Самир может так смотреть, что у меня ноги подгибаются. В темных глазах горит огонь желания. Бесенок внутри подталкивает к провокации — сделать что-нибудь такое, чтобы он сорвался. Сколько можно с меня пылинки сдувать? Все женщины через это проходят.

Напоминаю себе, что Чех взрослый мужчина и все это время ему приходилось нелегко, я еще та егоза. Все-таки в одном месте у меня детство играет. Сегодня без провокаций, хотя от одной мысли, что я способна заставить его потерять голову, кровь быстрее бежать по венам.

— Не будем, — от его низкого голоса мурашки бегут по коже. Он меня безумно хочет. — Больше ты не будешь спать отдельно от меня, — я не уверена, что мне вообще удастся поспать. Хотя он всегда заботу обо мне ставил выше своих желаний. Самир подходит, а я втягиваю в себя мужской пьянящий запах. Это круче любого коктейля. Подхватывает на руки и несет в свою спальню. В нашу спальню, которую я не собираюсь покидать. Я стану во всех смыслах женой этого удивительного, сильного мужчины. Конечно, с его дефицитом эмоций нужно еще поработать, но я уверена, что внутри него такой огонь, что он меня не раз еще удивит.

Обещаю себе, что с сегодняшнего дня он в семье главный, я буду учиться уступать и договариваться, а не убегать. А любые ссоры и недопонимания стану обсуждать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Боишься? — интересуется, опуская на постель, губы подрагивают в улыбке. Как только понял, что я волнуюсь?

— Нет, — смело заявляю, облизываю кончиком языка губы. Не специально, но провоцируют. Он завороженно наблюдает за моими действиями.

— А теперь моя очередь, — в его голосе столько обещания, что все остальное становится не важно. Я доверяю себя любимому мужчине. Мой язык он оттесняет и принимается облизывать губы, проникая постоянно за край, но не врываясь в рот. А у меня уже кожа плавится, внизу живота становится жарко. Большие сильные руки сжимают талию, спускаются к бедрам. Я знаю, как хорошо чувствовать его прикосновения на обнаженном теле, поэтому ужасно бесит разделяющая нас одежда. Горячие твердые губы не зная пощады, мнут мои губы. Язык врывается в рот, а я, путаясь дрожащими от возбуждения пальцами, пытаюсь расстегнуть мелкие пуговицы на рубашке. Ничего не получается. Бесят. Хватаюсь за ворот и резко дергаю.