— Это что, тот самый тип, который утверждает, что может вылечить рак с помощью не то абрикосовых, не то персиковых косточек? Он живет в Мехико.

— Нет. Это христианский целитель.

Лили издала глубокий недовольный вздох.

— Ты серьезно? — Она скрестила руки на груди и отодвинулась от Зейна. — А почему бы ей не поехать на Гаити? Там живут замечательные колдуны.

— Лили, почему ты всегда издеваешься над моей верой?

— Я не издеваюсь. Просто я мыслю реально, Зейн. Не существует людей, которые могли бы излечить рак в последней стадии с помощью наложения рук.

— Но такие случаи бывали.

— Конечно. Чудеса происходят ежедневно.

— Лили, ты вообще во что-нибудь веришь?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Я верю в любовь, Зейн. Верю в нас с тобой. Я буду очень рада, если вы поедете в Мехико и я окажусь не права. Просто я ни разу такого не видела. Папа говорит…

Зейн отвернулся от нее. У него в глазах блеснули слезы.

— Плевать мне на то, что говорит твой папа! — не выдержал он.

Лили погладила его по шелковистым волосам. Она сделала ему больно. Теперь он пытался отплатить ей тем же. Кто она такая, чтобы утверждать, что чудес не бывает? Кто такая, чтобы лишить его надежды? А вдруг поездка в Мехико действительно поможет?

— Прости меня, Зейн. Просто не сдержалась. Ты же меня знаешь. Вечно брякну что-нибудь не вовремя. Представляю, как вам сейчас тяжело…

— Господи, Лили! Я просто не знаю… — Зейн уронил голову и заплакал. Он так сильно сжал руль, что побелели пальцы. — Папа умирает… Я каждый день вижу, как он мучается… так мучается, что иногда мне хочется собраться с духом и избавить его от этого… Но нет! Это запрещено по закону! Закон… чертов закон!.. — Он разрыдался.

Лили обхватила его руками и прижала к себе. Зейн опустил голову к ней на грудь, а когда Лили соскользнула вниз, вытянулся на ней.

— Тш-ш. Поплачь. Пусть вся боль выйдет. — Она перебирала его волосы, нежно водила пальцем по краю уха, молча гладила спину и плечи. Зейн продолжал плакать.

У него потекло из носа. Лили дотянулась до бардачка и достала пачку бумажных носовых платков. Зейн вытер нос. Наконец слезы стали стихать.

— Я не хочу, чтобы он умирал, и все же я готов это сделать, чтобы он не мучился. Мне будет не хватать его… Но смотреть, как он живет и страдает, — это тоже неправильно.

— Знаю, — ответила Лили. — Иногда мне кажется, что древние люди понимали гораздо больше нас. Еще до всяких больниц, до врачей, которые заставляли людей жить просто для удовлетворения собственного тщеславия, чтобы потом прийти к приятелям и сказать: «У меня он протянул еще пятнадцать дней». Люди умирали у себя дома. Знаешь, у некоторых южных народов долгом старшего считалось войти в комнату и тихо положить подушку на лицо умирающего родителя. И никто не вспоминал про закон. Они просто говорили: «Он умер во сне». И все это принимали.

Выслушав ее, Зейн шмыгнул носом.

— Спасибо. — Больше он ничего не сказал.

— Не за что.

Зейн сел.

— Я буду скучать без тебя, Лили.

— Это несправедливо, Зейн. Не успела я вернуться, как должна снова проститься с тобой. Я буду писать.

— Ну да. Как из Мексики.

— Я писала! Почти каждый день.

— Правда? — не верил он.

Зейн получил всего три письма.

— Возможно, почта у них оставляет желать лучшего, но хоть какие-то из моих писем ты должен был получить.

Он улыбнулся.

— Да. Пожалуй, самое важное я получил. — Он потянул ее к себе и поцеловал. Зейн думал, что это будет прощальный поцелуй, но вдруг понял, что просто не в силах отпустить ее. Внезапно ему стало наплевать на то, что ее ждут родители, на все проблемы с матерью и умирающим отцом, на встречу с Эспозито, назначенную на завтра. Его волновала только Лили.

Всю ночь он мечтал снова почувствовать руками ее груди, и теперь желание взяло верх. Они были совсем близко. Стоило только приподнять свитер и расстегнуть бюстгальтер.

Они больше не умещались в его ладонях. Как только Зейн прикоснулся к ним, соски тут же напряглись. Лили сбросила свитер. Опустив голову, он провел языком вокруг розовых кружков и почувствовал, как они съежились еще сильней. Когда Зейн сдавил один из них губами, все тело Лили ожило. Тончайшая пленка испарины покрыла ее грудь. Руки утонули в его волосах. Она прижала его лицо к груди. Зейн потянул губами нежную плоть и внутренне улыбнулся, чувствуя, как стремительно в ней росло желание.

— Зейн, я так хочу тебя.

Лили расстегнула джинсы, взяла его руку и положила ее себе между ног.

— Пожалуйста, Зейн. Пусть будет как тогда. Как только ты умеешь.

— Господи, Лили! Я чуть не умер без тебя.

Лили через джинсы ощутила под рукой его напрягшуюся плоть. Она дернула пуговицу на поясе и, расстегнув молнию, отодвинула ткань в сторону. Ей хотелось сорвать с него всю одежду, но сделать это быстро не удалось. Тогда Лили просунула руку вперед. От прикосновения к гладкой натянутой коже она испытала восторг.

— Зейн… — прошептала она. Желание захлестнуло рассудок.

Он поднял голову и прижался к ее губам жадным поцелуем. Раздвинув их края, его язык скользнул в шелковистую глубину ее рта. Сердце прыгало в груди с такой силой, что Зейн почти задыхался.

Он больше не мог сдерживать себя. Зейн стянул джинсы и трусы, а Лили спихнула их на пол машины. Его пальцы скользнули к ней внутрь.

— Лили, тут так влажно. Боже, как тут влажно…

И снова, пока его язык блуждал у нее во рту, пальцы нащупали ту магическую точку, которая давала ему безграничную власть над его Лили. Зейн нежно надавил на нее, потом опустил. Лили изгибалась под ним, приподнимая бедра, а потом опуская их. Как прилив и отлив. Ее губы жадно искали его рот. Руки обхватили плечи. Она почти не дышала от страстной муки, которую он заставил ее испытать. Вперед и назад. Игра продолжалась. Пальцы скользнули глубже, а когда она уже летела к самым границам мироздания, он вдруг остановился, но лишь затем, чтобы, разведя ей ноги, прикоснуться к ней губами и языком.

От этого нового наслаждения, которое Зейн дарил ей, Лили чуть не вскрикнула. Он дотронулся языком до заветной точки, потом просунул палец вглубь. Бедра Лили подались ему навстречу, голова откинулась назад.

Лили парила в пространстве. Блаженство продолжалось снова и снова. Она проносилась среди звезд и планет, вырываясь в другое измерение. Теперь Зейн вошел в нее. Она чувствовала, как у нее внутри что-то нежно сжималось, когда он устремлялся вперед. Лили снова и снова повторяла его имя, твердила, что любит его. Она произносила эти слова беззвучно и все же знала, что Зейн слышит ее.

Наконец он замер в ее объятиях, счастливый и в то же время грустный из-за предстоящей разлуки.

— Неужели мы снова должны расстаться, Лили? — прошептал он. — Я люблю тебя. Мне так тяжело, когда тебя нет рядом.

— Я люблю тебя. — Она нежно поцеловала его в губы. — Поезжай в Мехико, и пусть этот целитель вылечит твоего отца. Он должен поправиться, Зейн. Тогда ты вернешься ко мне.

В его голубых глазах не осталось ни следа грусти.

— Вернусь, Лили. Я вернусь.


Накануне возвращения Джей Кея и дочери Арлетта отправилась в магазин «Нейман-Маркус» вместе с сестрой своего мужа Вики. В этот день ей пришлось пережить одно из самых больших потрясений. Арлетта потратила полтора часа, выбирая платье для бала, который давали Харты. Ей ничего не нравилось.

Она, конечно, видела, что Вики устала, но о том, чтобы уйти с пустыми руками, не могло быть и речи.

— Чем тебе не нравится это черное от «Скази»? Или золотое от «Мэри Макфадден»? Оба сидят на тебе просто великолепно, — сказала Вики.

Приподняв изогнутую бровь идеальной формы, Арлетта посмотрела на золовку так, словно хотела сказать: «Ты, конечно, шутишь».

— Золотое меня толстит. Эти складки…

— У «Макфадден» все такие! — Вики бросила на нее недовольный взгляд.

— Но я поправилась на три фунта, и все пошло в живот. Вряд ли я успею сбросить их до бала.

— А что, если Джей Кей не вернется ко времени? Тогда эта суета окажется напрасной.

— Он возвращается сегодня ночью. А если не вернется, я пойду без него. Джей Кей считает, что это исключительно важно для дела. Половиной своей клиентуры он обязан таким балам. Он не такой болван и понимает, что без меня ему никогда не удалось бы так хорошо зацепиться в Ривер-Оукс.

— Послушай, Арлетта Герберт, — взорвалась Вики, — мой брат отлично обошелся бы без твоей так называемой помощи. На самом деле он преуспевает не благодаря, а вопреки тебе. Если бы ты не так быстро тратила его деньги, соря ими по городу, его бизнес принес бы гораздо большую прибыль, чем сейчас. И уж конечно, он не стал бы так рисковать, как рискует теперь, ради того чтобы ты могла красоваться в фирменных платьях и драгоценностях!

Арлетта с нескрываемым удивлением смотрела на золовку.

— Ты сама не знаешь, что говоришь! Тебе просто завидно, и все.

Она снова повернулась к черному платью от «Скази» и подозвала продавщицу. Внезапно ее осенило.

— А о каком это риске ты говоришь?

— Ни о каком, — прошипела Вики, стараясь держать себя в руках.

— Ты чего-то недоговариваешь.

Вики уставилась на Арлетту.

— Джей Кей уже много лет связан с черным рынком, и я ни за что не поверю, что ты об этом не знаешь.

— Он не обсуждает со мной свои дела.

От негодования щеки Вики стали пунцовыми.

— А между прочим, тебе следовало бы о них знать, Арлетта. Вдруг с ним что-нибудь случится? Что ты тогда станешь делать? Из-за твоего мотовства он еле сводит концы с концами. Да еще эти «безделушки», которые ты покупаешь у ювелиров. Видимо, в последнее время его дела идут совсем плохо, во всяком случае, я никогда не видела его в таком взвинченном состоянии. Меня не на шутку тревожит его здоровье.

Арлетта возмутилась.

— У моего мужа все в порядке. Конечно, он бы не так уставал, если бы раз и навсегда остался дома, а не мотался все время в Мексику. — Арлетта отвела взгляд от Вики, но та заметила мелькнувшую в ее глазах злость.

Вики вдруг поняла, что толком не знает жену своего брата. Она ни разу не слышала, чтобы Арлетта рассказывала о своем детстве; та никогда не вспоминала о прошлом. За холодным безупречным фасадом она надежно прятала свои чувства. Возможно, если бы Арлетта хоть раз показала свою уязвимость, Вики и захотелось бы ей помочь, но та всегда держала дистанцию. Вики так и не стала ее подругой.

— Экспедиции у Джей Кея в крови, — упрямо процедила она.

— Это верно. Он любит опасности. Уж тут-то я хорошо знаю своего мужа, — отозвалась Арлетта, торжественно извлекая кредитную карточку.

Продавщица, подойдя к Арлетте, взяла у нее карточку. Пока шла проверка, она аккуратно сложила платье и положила его в бежевый фирменный пакет. Зазвонил телефон, и продавщица сняла трубку.

— Да, сэр. Она как раз здесь. — Она передала трубку Арлетте. — Менеджер по обслуживанию клиентов что-то хочет сказать вам, миссис Митчелл.

— Благодарю вас. — Арлетта сняла золотую клипсу и приложила трубку к уху. — Да?

То, что она за этим услышала, повергло ее в шок.

— Здесь какая-то ошибка. Я только вчера пользовалась этой карточкой, и все было в порядке! Да, я вас понимаю, но здесь какая-то ужасная ошибка. Я бы хотела поговорить с вашим начальством.

Арлетта барабанила своими красными ногтями по кассовому аппарату, а Вики стояла рядом и слушала.

— Здравствуйте. Да… Что он сделал? Не может быть! Я просто не могу поверить! — Арлетта замахала рукой, на которой сверкало бриллиантовое кольцо, словно защищаясь от невидимого агрессора. — Ничего страшного. Забудем об этом. Я воспользуюсь карточкой «Америкэн Экспресс». Нет, не затруднит. — Она повесила трубку.

— Что-то случилось, дорогая? — ужалила Вики золовку.

— Сукин сын! Он аннулировал мою карточку. Я ему покажу! — Она подала девушке карточку «Америкэн Экспресс».

Продавщица взяла ее двумя пальцами, как будто карточка могла ее обжечь. Потом набрала номер центра по проверке и сообщила оператору номер карточки.

— Понимаю. Спасибо. — Она повесила трубку. — Эта карточка аннулирована. Что-нибудь еще?

Арлетта еле стояла на ногах. Когда она подавала девушке «Визу», у нее дрожали пальцы.

Девушка повторила всю операцию снова.

— Эта тоже. Будете выписывать чек?

Арлетта онемела. Она не знала, куда деваться. С ней никогда такого не случалось. Арлетта снова чувствовала себя голодной замарашкой из Баиу-Тече. От страха в голове у нее гудело. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Ее тошнило. Куда девалась вся ее уверенность? Арлетта взглянула на Вики и поняла, что золовка наслаждается ее унижением. Она видела, что Вики ни за что не придет ей на помощь. Никогда.