За лакированным столиком с инкрустацией напротив мадам Чинг сидел Сильвер Джек Макхью в белом полотняном костюме, белой рубашке и черном узком галстуке. Он был гладко выбрит и коротко пострижен. Когда Доун подошла, Джек встал.

– Мадам Чинг старательно готовила меня к твоему появлению, но такое не опишешь словами! Ты похожа на божественную принцессу. Нет, на королеву!

Доун ослепила его надменной улыбкой.

– А ты похож на миссионера. Где ты откопал этот костюм?

Джек рассмеялся.

– Мадам Чинг – кудесница. Стоит только заикнуться о чем-то, и она тут же это материализует.

– У вас и впрямь неземной вид, – сказала мадам Чинг. – Садитесь, пожалуйста. – Она хлопнула в ладоши и крикнула гребцам: – Гребите к берегу!

Слуги подали чай в изящных фарфоровых чашечках, расписанных изображениями пагод, мостиков и живописных прудов.

– Надо признать, вы путешествуете с шиком, мадам Чинг, – заметила Доун.

Мадам Чинг слабо улыбнулась.

– Это разве шик? Больше смахивает на императорский двор в столице. Мы, Ладроны, не привыкли к такому.

Они остановились у небольшого причала и вышли на берег, где их уже ожидали две пары носилок.

– Вы с девушкой поедете в одних, а мы с Джеком – в других, – сообщила мадам Чинг, обращаясь к Доун с плохо скрываемым злорадством.

– Вот как? Он для вас уже просто Джек? – поинтересовалась та, не упустив случая поязвить. – Ну что ж, раз мы с вами перешли на такие доверительные отношения, называйте меня Доун, а я буду звать вас… – Она бросила на Джека испепеляющий взгляд. – Как ты зовешь мадам Чинг, Джек?

Лесоруб проглотил язык.

– Мое имя Лэй Чо, – ответила за него мадам Чинг, – пожалуйста, можете называть меня так, если хотите. Пойдем, Джек.

Все четверо уселись в носилки, и слуги, стоявшие по углам каждой пары, взялись за ручки. Они были одеты в такую же чистую, аккуратную униформу, как и слуги на барже.

Когда их несли по главной улице поселка, по обеим сторонам дороги выстроились любопытные жители, наблюдавшие за процессией.

Наконец поселок остался позади, и они продолжали путь по грунтовой дороге через лес. Густые переплетенные ветви деревьев образовывали над ними естественную сводчатую крышу. По обочинам в изобилии росли кусты, усыпанные красными ягодами.

Мадам Чинг протянула руку и сорвала несколько сочных ягод.

– Это очень вкусные ягоды! – крикнула она ехавшей сзади Доун. – Многие считают их священными. Попробуйте!

Доун набрала горсть и отправила себе в рот. Ягоды оказались сладкими и сочными, их своеобразный вкус нельзя было сравнить ни с одним знакомым ей фруктом.

Листва начала редеть, и они вышли на лавовое дно потухшего кратера, в черные блестящие окаменевшие джунгли, населенные нерукотворными созданиями, гротескными и красивыми одновременно.

Ближе к подножию кратера зелени стало больше, хотя она была реже, чем на берегу, а деревья попадались в основном низкорослые. На вершине холма красовался особняк его высочества, как загадочно выразилась мадам Чинг. Отсюда он казался еще внушительнее и был виден во всех подробностях.

Это было длинное здание из натурального дерева, покрытого лаком, чтобы выявить красоту фактуры, и с покатой черепичной крышей. Сады и лужайки окружали дом тремя ярусами и отделялись от него низкой стеной из побеленного камня. По разным концам второй террасы располагались два рыбных пруда. У ворот в стене, по бокам от входа, стояли два алтаря. Когда они подъехали, мадам Чинг объяснила:

– Это алтари Неба и Земли.

Слуги подняли носилки по трем пролетам широкой мраморной лестницы и прошли в ворота. К дому вела извилистая дорожка, выложенная мозаичной плиткой. Четверо пассажиров высадились из носилок и взошли по трем ступеням. Очевидно, их прибытия ждали, ибо в тот момент, когда мадам Чинг ступила на крыльцо, дверь отворилась и появился слуга, одетый в такой же костюм, как гребцы и носильщики. Он низко поклонился и о чем-то перемолвился с мадам по-китайски.

– Проходите. Его высочество ожидает нас с нетерпением, – пригласила мадам Чинг.

Они вошли следом за ней в просторное помещение с высоким сводчатым потолком и зеркальными стенами. Слуга провел их по короткому коридору в гостиную, напоминавшую азиатской роскошью дом консула Дрейфуса в Кантоне: богатые гобелены на стенах, шелковый ковер на полу, украшенная сложной резьбой мебель из тика и японского дерева, изящные фарфоровые статуэтки. Отсюда они через арку прошли в круглую комнату с окнами, затянутыми искусно расписанным промасленным шелком. Проникавший сквозь полупрозрачную ткань дневной свет создавал на белом мраморном полу причудливые узоры. Слуга открыл раздвижную дверь.

– Его высочество ждет вас на террасе.

Терраса была выложена такой же мозаичной плиткой, что и дорожка перед домом. В дальнем конце виднелся стол, уставленный яствами, винами и прочими напитками. Сбоку стоял круглый столик поменьше и стулья. Когда они вышли из дома, хозяин, отвернувшись, сидел в кресле с высокой спинкой и подлокотниками. Только когда слуга по-китайски объявил о гостях, он медленно встал и повернулся. Доун тут же узнала этого человека. Колени ее задрожали. Она ухватилась за Монику, чтобы не упасть. Перед ней был добродушный старичок мандарин, с которым они познакомились в доме Дрейфуса, – Ву Пинг-Чин, называвший себя Хауквеем.

Он с улыбкой поклонился гостям.

– Добрый день, миссис Прайс и мадам Чинг. Милости прошу в мою скромную обитель! А вы, сэр, должно быть, мистер Макхью? Миссис Прайс очень высоко отзывалась о вас во время нашей прошлой встречи в Кантоне.

Хауквей отпустил слугу, обратившись к нему по-китайски, и дал знак Монике идти за ним. Опять перейдя на английский, он объяснил Доун:

– Ваша горничная отдохнет в компании с другой прислугой. Ее хорошо встретят и накормят.

Доун, которая еще не оправилась от первого потрясения, не обратила внимания на уход Моники. Она молча стояла, в крайнем изумлении взирая на мандарина.

Его шелковый халат был оторочен таким же белым мехом, как и одеяние Доун. Старик сидел, сложив руки на животе и просунув их в широкие рукава халата. Рубин на макушке его черной шапочки сверкал в косых солнечных лучах. Он любовался Доун, склоняя голову то на один, то на другой бок. Его лицо и улыбка излучали неподдельное восхищение.

– Несомненно, вы самая красивая женщина на этой земле! Я знаю, вас послали мне милостивые боги.

– Боги? – гневно переспросила Доун, наконец обретя дар речи. – Меня похитили головорезы этой женщины и буквально приволокли сюда, к вам. Хауквей, я требую объяснений!

– Моя милая леди, вы имеете на это полное право, но сначала давайте-ка присядем вон за тот стол, перекусим и выпьем вина.

– Я не потерплю дальнейших отлагательств, Хауквей. Я желаю немедленно знать, почему меня привели сюда и что вы теперь собираетесь со мной делать.

Мандарин вздохнул и, сложив ладони, указал на круглый столик.

– Сядьте, пожалуйста, и я начну. А может, все-таки выпьете холодного вина? Уверяю вас, оно очень вкусно.

Хауквей щелкнул пальцами, и возле него как из-под земли появился слуга. Среди многочисленной прислуги мандарина всегда был человек, который ненавязчиво ждал поблизости, чтобы по первому зову броситься к хозяину.

– Прежде чем вы начнете, Хауквей, мне бы хотелось прояснить одно странное и даже шокирующее обстоятельство. Как человек вашей репутации, вашего характера и положения в обществе может вступить в сговор с гнусными пиратами, бандитами и убийцами, за головы которых назначена награда? Ведь эти люди провозгласили себя врагами того великого государства, которое вы представляете.

Хауквей с улыбкой кивнул.

– Моя милая леди, как подтвердит любой, изучающий политическую науку, главный девиз в извечной борьбе за власть: «Цель оправдывает средства». Все народы понимали это еще со времен сотворения мира. Ведущие политики и правители красиво рассуждают о таких благородных качествах, как честность, порядочность и справедливость, но это только слова. Среди них нет ни одного, кто не пошел бы на сделку с дьяволом ради удовлетворения собственных амбиций. Мадам Чинг, вы должны понимать это лучше остальных присутствующих.

Она улыбнулась и отпила вина из бокала.

– Так устроен мир, ваше высочество.

– Почему вы называете его «ваше высочество»? – спросила Доун.

– Потому что Ву Пинг-Чин – маньчжурский принц, дальний родственник императора и вдовствующей императрицы.

– Позвольте до конца ответить на ваш вопрос, миссис Прайс, – продолжал мандарин. – Вот уже много поколений существует негласный союз между маньчжурской династией, – помолчав, закончил он с высокомерной улыбкой, – и династией Ладронов. И при определенных обстоятельствах такой союз приносит взаимную выгоду. Ваш случай – отличный пример. Если бы ваше похищение было устроено с согласия китайского правительства, под руководством Ву Пинг-Чина, друга и доверенного лица иностранных предпринимателей и проживающих в Китае колониальных служащих, главного посредника между ними и императорским двором, представляете, к какому кризису это могло привести? Возможно, между Китаем и Соединенными Штатами началась бы война. Во всяком случае, этот инцидент послужил бы хорошим поводом для чужеземных дьяволов еще глубже вторгнуться на нашу территорию. Сделка с Ладронами была более предпочтительным вариантом. Если они успешно похитят вас с «Золотого облака» после его выхода из Кантонской бухты и благополучно доставят в мои руки, то я обеспечу освобождение из государственной тюрьмы множества высокопоставленных Ладронов. – Он кивнул мадам Чинг. – Вы выполнили свою работу, мадам, и я вам обещаю, что в течение недели заключенные будут освобождены.

Мадам Чинг ответила на это улыбкой, почтительно склонив голову.

Доун переполняло негодование.

– Но зачем, Хауквей? Зачем вам понадобилась я, рядовая американка? Какую ценность могу я представлять для вас или для китайского правительства?

Он помахал перед ней пальцем.

– Нет-нет, миссис Прайс, вы вовсе не рядовая! Вы совершенно особенная женщина. Как написал великий английский поэт Шекспир: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Мы, китайцы, крайне серьезно относимся к нашей религии и нашим богам. Мы уважаем и чтим их так же, как уважаем и чтим наших мудрых старцев. В тот день, на приеме в американском консульстве, когда вы вышли на террасу, я тотчас понял, что вы посланы богом Цао Вангом.

– Какое безумие! – Доун прижала ладонь ко лбу.

Хауквей не слышал ее. Его мысли блуждали далеко.

– Это случилось в Новый год, – заговорил он мечтательным, гипнотизирующим голосом, – на двадцать третий день двенадцатого месяца. В это время бог Цао Ванг возвращается на небеса. Весь год его образ был помещен в священную нишу над кухонной плитой, запечатленный яркими красками на рисовой бумаге. Как самый старший в семье, я приносил ему угощения – пирожные, мед, засахаренные фрукты. Я мазал медом уста Цао Ванга, чтобы он, прилетев на небо, говорил обо мне только сладостное. Потом я поклонился образу, вынул его из ниши и протянул моему младшему внуку. Мальчик отнес образ во двор и поместил на маленький каменный алтарь. Я последовал за ним и дал ему горсть зерна. Он положил зерно на алтарь – для коней, которые вознесут Цао Ванга на небеса. Мой внук поджег образ. Когда бумага и зерно загорелись, Цао Ванг вознесся на небо вместе с дымом и пламенем.

Он помолчал и, нагнувшись, накрыл руку Доун ладонью.

– Миссис Прайс, в ту самую ночь Цао Ванг вещал мне во сне. Он сказал, что через несколько лун пришлет мне бесценный дар – женщину, которая станет истинной духовной супругой молодого императора Гуансюя. Когда он говорил, в темноте над моей кроватью начало материализоваться светящееся видение. Это было лицо женщины, невероятно красивой женщины.

От пугающего предчувствия у Доун зашевелились волосы на затылке.

– Миссис Прайс, это ваше лицо бог Цао Ванг нарисовал на холсте моего подсознания. Еще до того, как вы родились на другом краю земли, на небесах было решено, что однажды вы станете единственной истинной и приемлемой супругой китайского императора.

Джек вскочил со стула и, сжав кулаки, навис над щуплым мандарином.

– Что за бред вы несете? Миссис Прайс – замужняя женщина!

– Наша религия не признает христианские браки.

Джек схватил старика за горло и поднял его из кресла.

– Я сверну тебе твою тощую шею, старый деспот!

– Не смей, Джек! – закричала Доун. – Отпусти его!

Из-за угла дома мгновенно выскочили два здоровенных мускулистых парня и взбежали на террасу.

– Берегись! – предупредила Доун.

Джек, отбросив Хауквея в кресло, быстро развернулся к новым противникам. Судя по суровым лицам парней, они не собирались шутить.

Мандарин сердито сказал им что-то по-китайски.