Стефани Блэйк - Пожар сердца

Деннис замолчал. До того как они вошли в эту комнату, Сара была его женой, но теперь он совершенно не знал, как ее представить.

Доун высвободилась из объятий Денниса и подошла к Саре. Та испуганно попятилась, точно загнанная лань.

– Успокойтесь, Сара, – ласково проговорила Доун. – Я знаю, вам сейчас так же тяжело, как нам с Деннисом, а может быть, даже больше.

Она ободряюще улыбнулась и протянула руку в знак дружбы. Сара осторожно коснулась ее пальцев и произнесла тихим, почти детским голоском:

– Не думайте, будто я расстроилась из-за того, что вы живы. Как раз наоборот. Когда я впервые увидела Денниса, он сильно переживал за вас. Он постоянно рассказывал мне о вас, и я узнала вас, хоть мы никогда не встречались. Я разделила его скорбь. Ваше возвращение было бы таким радостным событием, если бы только…

Она не договорила, но Доун поняла ее.

– Мы все жертвы переменчивой судьбы, Сара, – сказала она. – Я не корю вас за то, что вы вышли замуж за Денниса. Вы думали, что я умерла, и имели полное право так поступить. Вы с Деннисом вместе начали новую жизнь. – Она грустно улыбнулась. – Странно, но я чувствую себя виноватой. Своим неожиданным появлением я разрушила ваше счастье.

В разговор вмешался Дрейфус:

– Пожалуй, мы с Мэй выйдем, а вы наедине решите все вопросы.

– Да, нам надо остаться с Доун. – Деннис взглянул на Сару и Джека. – Сара, Джек, вы не могли бы на время выйти? Нам с Доун будет проще поговорить с глазу на глаз.

– Конечно, – согласились оба и вместе с Дрейфусами покинули кабинет.

Доун подошла к стоявшему у стены серванту.

– Хочешь выпить?

– Очень хочу, спасибо.

Она налила в два бокала виски, добавила из сифона газированной воды и протянула напиток Деннису. Несколько мгновений он беспокойно крутил в пальцах высокий бокал, потом наконец поднял его и сказал:

– Я хочу предложить тост, Доун. За твое благополучное возвращение в мир живых! Я говорю это искренне. Все мы любим тебя… – Он помолчал, и глаза их встретились. – Да, Доун, все это время я не переставал любить тебя.

Она положила руку ему на плечо.

– Знаю, Деннис. Я тоже всегда любила тебя. Но, смирившись с мыслью о моей смерти, ты перенес эти сложные чувства на Сару. И я не осуждаю тебя, Деннис. Послушай, ведь мы с тобой не наивные юнцы, чтобы думать, будто счастье возможно только с одной женщиной или с одним мужчиной. В мире есть множество женщин, которые могли бы стать для тебя хорошими женами. То же самое и в отношении меня. Просто мы с тобой оказались в одно время в одном месте и обратили друг на друга внимание.

– Наверное, ты права, любимая.

Это ласковое слово больно кольнуло ее сердце.

– Не называй меня так больше, Деннис. Теперь твоя любимая – Сара.

– Как ты можешь быть такой спокойной, черт возьми? – не выдержал он. – Да, ты рассуждаешь очень разумно, Доун, но мы все попали в жуткий переплет – ты, я и бедная Сара. Ведь официально получается, что я до сих пор женат на тебе.

– Я дам тебе развод, и ты женишься на Саре. Тогда она будет твоей законной женой.

– Ты пойдешь на это ради меня?

Она прямо смотрела ему в глаза.

– Не думай, что я делаю это из альтруизма, Деннис. Когда мы с тобой разведемся, моя жизнь тоже изменится.

Он вдруг догадался, что она имела в виду:

– Я, кажется, понял: ты и Джек Макхью?..

– Правильно, – честно призналась она, – у нас с Джеком любовь. Когда мы с тобой были вместе, я скорее отрубила бы себе руку, но не пошла бы на измену.

– Я тоже.

– Но в нашей жизни случилась неожиданная встряска, и мы стали новыми людьми. Деннис, ты всегда занимал в моем сердце особое место, но, по правде говоря, я не хочу бросать Джека и возобновлять нашу прерванную семейную жизнь. Скажи честно, Деннис, ты хотел бы бросить Сару?

Он опустил глаза и медленно покачал головой:

– Нет. Я полюбил ее.

– А я полюбила Джека. Значит, нам остается только один разумный выход из положения: мы с Джеком как можно скорее вернемся в Штаты, и я подам на развод.

Деннис подошел и взял ее за руки, потом нагнулся и нежно поцеловал в щеку.

– Ты необыкновенная женщина, люби… то есть дорогая. Так тебя можно называть?

Она улыбнулась.

– Дорогая? Ну конечно. Надеюсь, я навсегда останусь для тебя дорогой. А теперь давай позовем Джека и Сару, расскажем им о наших планах.

Сара и Джек сдержанно выслушали решение Доун и Денниса. Им не хотелось обострять неловкость момента, выказывая неприличную радость.

– Мистер Дрейфус, когда ближайший морской рейс из Кантона в Соединенные Штаты? – спросила Доун у консула.

– Сейчас посмотрю. Ага, клипер отходит в понедельник. Хотите заказать места?

– Конечно! – Доун по-хозяйски взяла Джека под руку и обратилась к Саре и Деннису: – Пойдемте, молодожены! Мы с Джеком покажем вам чудесный консульский сад.

Когда они выходили из дома, Мэй Дрейфус, крайне смущенная, обратилась к Деннису:

– Вы остановитесь у нас, мистер Прайс, или на борту вашего судна?

– Наш корабль простоит в порту еще два дня. Как ты считаешь, Сара? Каюты очень тесные.

– Мы с радостью воспользуемся вашим гостеприимством, миссис Дрейфус, – сказала Сара почтенной даме.

Лицо Мэй было свекольно-красным, она нервно теребила в пальцах носовой платочек. Наконец, набравшись мужества, она спросила:

– Вы будете жить в разных комнатах?

– Мэй! – воскликнул Дрейфус, шокированный нескромностью жены.

Четверо молодых людей невольно расхохотались. Отсмеявшись, Доун обняла за плечи бедную растерянную женщину.

– Дорогая миссис Дрейфус, вы просто очаровательны! Я понимаю, это оскорбляет ваши нежные чувства, но нет смысла запирать конюшню, если лошадь уже украли. И поверьте мне, милая, в данном случае лошадь точно украли.

– Да, миссис Дрейфус, – торжественно подтвердил Деннис, – если вас не слишком огорчит, мы с Сарой, как и раньше, будем спать в одной комнате. Спасибо вам за заботу.

Взявшись за руки, все четверо весело зашагали по террасе в сад.

Дорогие Деннис и Сара!

Мы с Джеком получили ваше письмо. Очень обрадовались и одновременно огорчились из-за того, что не смогли присутствовать на крестинах вашего сына. Примите наши сердечные поздравления! После двух замечательных девочек у вас родился долгожданный мальчик! Джек говорит, что вы должны быть безумно счастливы. Мой отец, царствие ему небесное, всегда мечтал о сыне, но мечты его так и не сбылись. Правда, перед самой смертью, оглядываясь назад, он сказал мне, что не променял бы меня и на десяток сыновей. Мне было приятно это слышать. Напомню, что нашему сыну Питеру уже десять. По всему заметно, что подрастает еще один Лесной Бык. Он на равных работает с верхолазами, и отруб у него почти такой же гладкий, как у его отца. Вот только жаль, что в современной лесозаготовительной промышленности подобное мастерство уже не в цене. Как давно предсказывали мой отец и Джек, дни лесорубов и сплавщиков сочтены. На смену ручному труду приходят логарифмическая линейка, бензопила и турбина.

Теперь на болоте появилась новая порода людей. У них чисто выбритые лица. После рабочего дня они принимают ванну, переодеваются в добротные костюмы и белые рубашки, гладят брюки у лагерного портного. Вместо бараков появились аккуратные домики с заборами, лужайками и тротуарами. Там лесорубы живут со своими семьями. Они не курят – берегут здоровье. А когда в воскресенье идут в церковь, их нельзя отличить от местных банкиров, владельцев магазинов и учителей. В лагерях лесорубов больше не слышно ржания лошадей и мулов, теперь здесь ревут тракторы. А ритмичные удары топора быстро вытесняет вой бензопилы. Бирлинг стал исчезающим искусством. Правда, Джек настаивает, чтобы каждый, кого он принимает на работу, владел этим видом спорта.

Кстати, о бирлинге. Расскажу вам одну интересную историю. Она случилась, когда мы с Джеком ездили на восток, на свадьбу моей сестры Люсиль. Она вышла замуж за Джека Иствика III, члена семейства Гарриманов. На их роскошной свадьбе в большой бальной зале отеля «Плаза» присутствовала почти вся аристократия Гудзона. Позже в тот же день родители жениха повезли нас с Джеком на экскурсию по Нью-Йорку, основным моментом которой стало посещение Центрального парка. Это просторный уголок нетронутой природы посреди уродливого скопления бетона и стали, составляющего самый большой город нашей страны. В глубине парка можно даже представить, что ты опять в мичиганском лесу. Так вот, именно там, в Центральном парке, и разыгралась весьма необычная сценка. Представьте себе, мы, четверо, как были после свадьбы в нарядной одежде, едем в экипаже вокруг живописного паркового пруда. Мэри Иствик и я – в бальных платьях, а Джек и Джон Иствик – в щегольских фраках, полосатых брюках и шелковых цилиндрах. Вдруг на берегу мы замечаем отдыхающих, которые…

Джек схватил Доун за руку и взволнованно произнес:

– А ну-ка взгляни на пруд. У меня что, галлюцинации?

Глаза Доун удивленно расширились при виде двух мужчин, балансировавших на разных концах плавучего бревна. На них были красные рубахи лесорубов, рабочие штаны и сапоги, подкованные стальными шипами. Их занятие не вызывало сомнения.

– Бирлинг в Центральном парке, в самом сердце Нью-Йорка! – вскричала она. – Просто невероятно!

Иствики были в недоумении.

– Что такое бирлинг? – поинтересовался Джон Иствик.

– А вот что такое бирлинг! – воскликнул Джек, когда один из мужчин полетел с крутившегося бревна в воду. – Древнее занятие лесорубов, берущее начало с незапамятных времен. Цель его в том, чтобы столкнуть соперника в воду. Кучер, останови ненадолго, пожалуйста. Хочу выяснить, что здесь происходит.

Когда экипаж остановился, Джек спрыгнул на дорожку и подошел к толпе зрителей.

– Простите, – обратился он к коренастому парню в рубахе и сапогах лесоруба, – откуда вы, ребята?

Парень недоверчиво оглядел шикарный костюм Джека.

– Мы из Мэна. Здесь, в Нью-Йорке, проходит слет лесорубов нашего штата.

Джек протянул руку.

– Рад встрече с вами! У меня такое чувство, что я снова дома. Я Джек Макхью из Сагино, штат Мичиган. Тоже лесоруб.

Остальные мужчины столпились вокруг, оценивающе разглядывая одежду Джека и его чистые, ухоженные ногти.

– Ну да, оно и видно! – насмешливо бросил кто-то, и все захохотали.

Джек тоже засмеялся.

– Послушайте, я редко так одеваюсь. Просто сейчас я еду со свадьбы, – объяснил он.

Один крепыш ткнул соседа локтем в бок.

– Так ты лесоруб, парень? А бирлингом когда-нибудь занимался?

– Вы шутите? Неужели в Мэне никогда не слышали про Сильвера Джека Макхью?

Это хвастовство вызвало очередной взрыв смеха.

– Так ты называешь себя Сильвером Джеком Макхью? – выкрикнул другой парень.

Джек услышал шепоток в задних рядах:

– Да он никак перебрал шипучей воды, что подают на этих богатых свадьбах!

Не принять вызов Джек не мог. Улыбка сошла с его лица.

– Буду очень признателен, джентльмены, если вы окажете мне честь и посоревнуетесь со мной в бирлинге.

Летний воздух огласился громким свистом и улюлюканьем.

– Да этот парень не только пьян. Он еще и спятил!

– Эй, мистер, шутки закончены! Возвращайся к своим шикарным дружкам.

– Нет, погодите! Пусть-ка этот щеголь покажет, на что способен.

– А и впрямь, черт возьми! Почему бы не повеселиться? В каждом цирке должен быть свой клоун.

– Ну хорошо, мистер Макхью, – уступил крепыш, – готовьтесь к своим похоронам. Будете участвовать в бирлинге в этих пижонских шмотках?

Джек подмигнул.

– А почему бы и нет? Я не собираюсь их мочить.

– Йо-хо-о! – вскричал один старик, подпрыгивая на месте и шлепая себя руками по заду. – Ну, будет зрелище, ребятки!

– Вот только мне придется одолжить у кого-нибудь сапоги. – Джек поднял ногу в лакированном башмаке. – Эта обувь не годится для бирлинга.

– Так же, как и вы сами, мистер! Ладно, Сэм, у тебя лапа примерно того же размера, что и у него. Дай парню свои сапоги.

Великан в красной рубахе, почти такой же огромный, как Джек, расшнуровал и снял сапоги. Джек отнес их к экипажу, где мистер и миссис Иствик, ошарашенные не меньше лесорубов странным поведением Джека, смотрели на него, удивленно раскрыв рты.

Усмехнувшись, Джек снял цилиндр и свадебный фрак.

– Это займет немного времени, – заверил он, закатывая рукава своей парадной плоеной рубашки и снимая галстук-бабочку.

Потом он сел на ступеньку экипажа и переобулся в тяжелые сапоги лесоруба, подбитые стальными шипами.

– Ради Бога, что вы собираетесь делать, мистер Макхью? – спросил Джон Иствик.

– Хочу преподать этим парням из Мэна урок мичиганского бирлинга.