– Ну да. Отец его, покойный граф, имел небольшой торговый флот, вел дела в Карибских странах и в колониях, так что Вильерс отплыл на одном из его судов. На маленькой бригантине, способной выдержать дальнее плавание, да только перед войной он ее продал – ее и еще два других корабля. Их вооружили и использовали в морских сражениях против Франции.

– И он не поддался искушению заняться грабежом? – с сарказмом спросил Уильям, – Судя по вашим рассказам, Вильерс – настоящий пират.

Освальд пожал жирными плечами:

– Как я понимаю, его силовые игры не привлекают. Он отсутствовал года три-четыре. Ходил, как говорили, в Тобаго, на Таити, во всякие такие места. Так или иначе, вернулся с сундуками, полными золота, специй и прочего в том же роде. А вот нрав не изменился, и я склонен думать, морские приключения принесли ему только вред. Он всегда был горяч, а по возвращении стал опаснее вдвойне. Кто-то там научил его стрелять без промаха и мастерски биться на шпагах. Не хотел бы я встать ему поперек дороги.

– И теперь он ведет жизнь удалившегося на покой лондонского джентльмена, – заключил Уильям, потеряв всякий интерес к обсуждению лорда Монтегю.

Массивный живот Освальда заколыхался от смеха, и Уильям уставился на тугой пояс дядиных панталон, уверенный, что тот вот-вот лопнет.

– На покой? До чего же ты глуп, Уилл! Маркиз жесток и высокомерен, но обожает пышные кружева, и невесть почему все леди находят его привлекательным, хотя, будь я проклят, если когда-нибудь это пойму. Могу поклясться, у него было не меньше десятка романов после возвращения и к тому же вдвое больше дуэлей. Он уехал в Шотландию, и весь город встал на уши, это я тебе точно говорю. Никогда в жизни не видел столько зареванных женщин!

– Зачем было ему уезжать, если тут все само шло в руки? – с любопытством спросил Уильям.

– Должно быть, пустился на поиски приключений. В суррейском поместье дело налажено и идет само по себе, а бесконечные балы с вечеринками не привлекают Йена Вильерса. Не сомневаюсь, маркиз пожелал, помериться сообразительностью со старшим Макэйлисом. Брентуэйт как-то говорил мне, что тот парень крепкий орешек. – Освальд икнул, – Слышал я, там и дочка имеется, говорят, умопомрачительная красотка, хоть дикая, как весь тамошний люд.

– Я смотрю, про Макэйлисов вам чертовски много известно, – заметил Уильям, на самом деле не слишком удивленный, так как был совершенно уверен, что Освальд знает про каждого обитателя Британских островов не меньше самого Господа Бога. – Больше чем мне, а ведь я живу неподалеку от Кернлахских прядилен. Говорят, братья малышки стерегут ее не хуже, чем волчица волчонка.

– Догадываюсь, что тебя они никогда не считали достойным претендентом на ее руку, а, Уилл? – неожиданно съязвил Освальд, давая волю неудержимому смеху, в результате чего цвет его физиономии достиг неимоверной яркости. – Сам-то ты признаешь, что недостаточно хорош для крошки Макэйлис? Со своим дедушкой-кузнецом, грязным нищим?

– Он был вашим отцом, Освальд, – напомнил Уильям, и кровь застучала у него в висках с такой силой, что голова закружилась. Тот же приступ ярости, что накатил на него в грязной комнатушке Нелли Арлинг, вновь ударил в голову, и он всеми силами старался успокоиться, боясь потерять над собой контроль.

– Ну, я, наверное, пойду, – нервно проговорил Освальд, понимая, что зашел слишком далеко, затронув сумасшедшую гордость молодого человека. Он с усилием поднялся на ноги. – Буду навещать тебя почаще, мой мальчик, ладно? Поиски невесты, несомненно, займут у тебя немало времени.

Уильям благодушно кивнул, радуясь временному избавлению от присутствия Освальда. Провожая дядю до парадных дверей пообещал:

– Я сам скоро заеду, навещу тетю Дороти.

– Доставишь нам удовольствие, – просиял Освальд. – Чертовски приятно видеть тебя здесь, в Лондоне, мой мальчик. Надеюсь, пробудешь тут подольше.

Перед мысленным взором Уильяма всплыло алебастровое тело Элизабет Камерфорд, и губы его изогнулись в довольной усмешке.

– Думаю, что пробуду.

Глава 8

– Я хочу, чтобы ты отнес письмо мистеру Чарльзу Брентуэйту, – наставляла Мереуин Дэвида, вручая запечатанный конверт. – Я надписала адрес, но тебе придется спросить дорогу в городе. Я не имею понятия, где это находится.

Дэвид принял конверт и сунул в карман штанов.

– Нынче утром лорд Фрэнсис поручил мне кое-куда сбегать, так что все сделаю, – пообещал он.

Мереуин с удивлением глянула на него:

– Как ты его называешь?

Дэвид заморгал карими глазами.

– Да здесь в доме все его так называют. Правда, мисс, – убежденно добавил он. – Вы никогда не видели, до чего он бывает страшен. Я иногда в кровать опасаюсь ложиться, чтобы простыни не помять.

Мереуин звонко рассмеялась, раскосые глаза засверкали весельем.

– Честно сказать, Дэвид, я порой просто не знаю, что с тобой делать.

Он беспечно пожал плечами:

– Раньше я ходил в плавания с капитанами, которые не успокаивались, покуда каждый парус не будет поставлен как следует, но наш лорд Фрэнсис – настоящий король в своем деле. Вот что я вам скажу, мисс, – продолжал паренек, заговорщически понижая голос и украдкой оглядываясь через плечо. – Я буду ужасно рад, когда лорд Монтегю увезет нас в Шотландию. Когда это будет?

Улыбка Мереуин погасла, и темно-синие глаза потемнели.

– Не знаю я, Дэвид. Можно только надеяться, что мои братья скоро приедут и заберут нас.

– И я буду с вами, пока торговые суда не будут готовы везти шерсть? – уточнил Дэвид, глядя на девушку доверчивым взглядом.

Мереуин кивнула:

– Да, Дэвид, ты будешь со мной.

– А маркиз? Он тоже там будет?

– Нет. Он будет в Монтегю.

Дэвид был явно разочарован.

– А…

– Довольно, – отрезала Мереуин. – Пожалуйста, отнеси письмо в город и, ради Бога, никому об этом не говори!

– Есть, капитан! – отрапортовал мальчуган и побежал по коридору к кухне.

Мереуин, чуть нахмурясь провожала его взглядом, молясь, чтобы юнга в целости и сохранности вручил письмо в руки Чарльза Брентуэйта. Она умудрилась раздобыть необходимые сведения, попросив всегда готовую услужить Бетси разузнать у лакея, есть ли в Лондоне отделение кернлахских прядилен и где находится его контора. Через несколько часов Бетси вернулась в комнату Мереуин и радостно сообщила, что контора находится близ Бонд-стрит и управляет ею бывший банкир по имени Чарльз Брентуэйт.

Мереуин сразу воспрянув духом, села писать письмо мистеру Брентуйэту и просить помощи. Она без малейшего колебания и угрызений совести вручала свою судьбу совсем незнакомому человеку, ибо отчаянно желала убраться подальше от Лондона, от Уильяма Роулингса, а особенно от все сильнее волнующего ее лорда Монтегю. Она не видела его с момента вчерашней жаркой стычки и тайно этому радовалась. Девушка была совершенно измучена постоянно вспыхивающей враждой, искрение не понимая, почему в какой-то момент он бывает с ней так мил и очарователен, что дух захватывает, в другой превращается в ужасного монстра, который наказывает ее, как непослушного ребенка.

Мереуин медленно подошла к окну гостиной, откинула кружевные занавески, посмотрела в залитый солнцем сад, и слабая улыбка, тронула румяные губы. Проклиная себя, девушка не могла избавиться от желания видеть Иена, ощущать его прикосновения, вновь испытать восторг страсти, которую он пробуждал в ней жаркими поцелуями и нежными ласками. Загадкой оставалось то, что подобные чувства вызывал у нее мужчина, которого она ненавидела и который был абсолютно непредсказуем. Мереуин находилась в постоянной тревоге, поскольку не знала, каким образом удается ему так действовать, на ее волю и чувства, что она забывала все правила, которых до сих пор строго придерживалась.

Тем больше оснований, угрюмо заключила она, немедленно связаться с мистером Брентуэйтом. Неизвестно, как долго еще маркиз будет откладывать выполнение своего обещания не удерживать eе силой, но она не испытывала ни малейшего желания ждать. Лучше поскорее вернуться в Кернлах, где ненавистное чудовище никогда больше не попадется ей на глаза.

– Мне хотелось бы перемолвиться с вами словечком, если не возражаете, мисс – Мереуин стремительно обернулась выведенная из задумчивости знакомым низким голосом, и сердце ее сжалось. Она внутренне напряглась глядя на возвышающуюся перед ней импозантную фигуру в черном, на красивое чеканное лицо, решительное выражение которого ясно свидетельствовало о том, что маркиз не настроен шутить:

– Да милорд? – тихо сказала она, собираясь с силами.

– Что вам известно вот об этом? – раздраженно спросил он, и Мереуин едва удержалась от восклицания при виде конверта, того самого, который она вручила Дэвиду всего несколько минут назад.

– Откуда Он у вас? – слабо шепнула она.

– Стало быть, вы признаете, что это ваше?

– Разумеется признаю, – отрезала девушка, прямо глядя ему в лицо. – Вам и самому это прекрасно известно, так что бросьте играть в кошки-мышки.

– Я перехватил Дэвида у дверей, – сообщил Иен, и у нее кровь застыла в жилах от его тона, – и имел счастье заметить торчащий у него из кармана клочок моей лучшей почтовой бумаги. Вообразите мое удивление, когда я приказав ему сей клочок вытащить, обнаружил запечатанный конверт, а распечатав, нашел там подробнейшее письмо.

Щеки Мереуин вспыхнули при мысли о детальном описании подлостей маркиза, безжалостно терзавшего ее с момента отплытия из Бостона. Осознав, что последний путь к спасению отныне закрыт, она почувствовала, что сейчас заплачет.

– Я вам уже говорил, – продолжал маркиз зловеще спокойным тоном, по-прежнему не сводя с расстроенной девушки пристального взгляда серых глаз, – что ключик к свободе в ваших руках.

– А я вам говорила, – уперлась Мереуин, – что ни на каких условиях не позволю вам завладеть кернлахскими прядильнями. Предложения ваши омерзительны, и я отказываюсь даже думать о них. Однако могу заключить с вами сделку.

Лорд Монтегю неприятно улыбнулся:

– С женщинами не торгуюсь.

– Я предлагаю вам, – сдержанно сказала она, вздернув подбородок, – завтра без всяких условий отвезти меня в Кернлах, я же взамен обещаю никогда и никаким образом не вмешиваться в ваши дела с Александром.

– Что за женщина, клянусь кровью Господней! – воскликнул Иен. – Неужели вы правда думаете, будто я глуп до такой степени? Да как только вы окажетесь дома, мигом помчитесь к Александру с байками о моем гнусном отношении к вам!

– Милорд, я даю вам слово Макэйлисов, – величественно произнесла Мереуин, – и можете не сомневаться, сдержу его.

Чувственные губы дрогнули в усмешке.

– Нет, моя дорогая, тут вы ошибаетесь. Я ни чуточки вам не верю. Вот это, – он помахал письмом перед ее носом, – прекрасно доказывает, как сильно вам хочется вонзить дирк мне в спину. Я отвергаю ваше предложение также и по другой причине, а именно потому, что уже решил каким образом раз навсегда покончить с этими утомительными баталиями.

– И что же вы решили?

– Скоро увидите, – посулил Иен, угрожающе улыбаясь. – Пройдет еще какое-то время, прежде чем братья приедут за вами. Знаю, вы уверены, будто они уже в пути, я и сам, может быть, думаю точно так же, стало быть, ждать осталось недолго.

Маркиз швырнул скомканное письмо в камин, и когда от злосчастной бумаги не осталось ничего, кроме пепла, он встал во весь свой огромный рост и направился к ней. Мереуин не сдвинулась с места, молча смотрела на него, запрокинув голову и в живых темно-синих глазах отражались самые противоречивые чувства.

– Бедная, бедная Мереуин, – насмешливо проговорил он. – Как жаль, что мы с вами слишком похожи и независимо от своих намерений не можем удержаться, чтобы не уничтожать друг друга.

– Вы в самом деле так думаете? – безнадежно прошептала Мереуин, уверенная, что он имеет в виду физическое уничтожение.

– И так будет всегда. Если бы мы только сумели направить свои силы на что-то хорошее… но этого никогда не случится, и я вынужден признать, что вы – крест, который мне суждено нести вечно.

– Я не понимаю вас! – крикнула Мереуин, отступая от него, не в силах проникнуть в смысл сказанного. – Что вы задумали?

– Я же. Сказал – обождите, – холодно повторил Иен. – А тем временем мне, к сожалению, придется посадить вас под домашний арест. Вам запрещается покидать дом в моё отсутствие, и никому из слуг не разрешается принимать от вас поручения или что-то сообщать вам под угрозой немедленного увольнения. Это касается также и Дэвида, которому нынешний поступок будет прощен, поскольку он ещё молод и, естественно, склонен выполнять все, о чем вы ни попросите.

– Я вас ненавижу! – выдавила Мереуин, глотая слезы и содрогаясь всем телом.

– Вы так часто сообщаете мне об этом, дорогая, что я уже не считаю это новостью.

Она промолчала, изо всех сил стараясь не заплакать.