Он привлек ее к себе.

— Никуда ты от меня не удерешь. Но если твои россказни про путешествия во времени правда, у меня тем больше причин не пускать тебя в театр. Именно там я потерял тебя в последний раз, когда, по твоим словам, «калейдоскоп» перенес тебя в твое время. Девочка моя, я сыт по горло твоими внезапными появлениями и исчезновениями. Почему ты толкуешь о том, что должна спасти меня? Я сам могу постоять за себя!

Белла подумала, что проще убедить в чем-то телеграфный столб, чем Жака Лефевра!

— Вот этого-то я боюсь больше всего, — сказала она. — Твоей самоуверенности. Тебе надо проявить осторожность и покинуть сцену немедленно. А ты храбришься и забываешь о своей безопасности, как когда-то мои родители.

Жак устало вздохнул.

— Белла, давай не будем спорить. Я — мужчина я привык сам о себе заботиться.

— А я — женщина, — взбешенно сказала Белла, — и, стало быть, мне положено молчать и подчиняться?

— Правильно, — кивнул Жак, самоуверенно ухмыльнувшись. — Я позабочусь о тебе.

— Черта с два! — воскликнула она и рванулась с постели.

Он успел схватить ее за талию, рявкнул: «Хватит разговоров!», — повалил обратно в постель и навалился всем телом.

Белла смотрела на него бешеными, неукротимыми глазами.

— Жак, если мы займемся любовью, то своих проблем все равно не решим!

Он широко улыбнулся.

— А я думаю — решим, в постели.

— Отпусти-ка лучше.

Он ласково провел пальцем по ее возбужденным соскам.

— Хочешь остановить меня?

У нее перехватило дыхание. Возражать глупо. Оба знали, что она сопротивляться не станет.

— Черт побери, Жак, это же ничего не решит.

— Зато как приятно, та belle.

Улыбаясь, Жак потянулся к миске с клубникой. Белла охнула, когда он положил изрядную порцию воздушной массы на ее соски.

Она поежилась и возмутилась:

— Жак, не безобразничай! Я буду вся липкая. Придется идти в ванную.

— Не придется. Я справлюсь, — сказал он, плотоядно улыбаясь,

— О-о!

Но Жак крепко взял ее за плечи и стал медленно слизывать сливки с груди. Уже через несколько секунд она начала тихонько стонать от удовольствия. Контраст между холодным мягким кремом и горячим шершавым языком возбуждал необыкновенно. Белла в ответ гладила плечи Жака, целовала его темные шелковистые волосы.

Она закрыла глаза и утопала в море блаженства, как вдруг что-то холодное коснулось ее живота. Она открыла глаза и увидела, что Жак положил ей в пупок клубнику и, похоже, очень гордился своей выходкой.

— Жак!

Сладострастно улыбаясь, он нагнулся к ее животу, схватил ягоду губами и сжал. Сок потек в пупок, а Жак осушил эту крохотную чувствительную чашу. Такая игра с клубникой несказанно возбудила Беллу.

— Ты бесстыдник, — шепнула она.

— И тебе это очень нравится!

Он взял еще одну крупную ягоду и с чувственной улыбкой вложил ее в руку Беллы. Потом опустился всем телом вниз и лег у нее между бедрами, губами щекоча волоски на курчавом холмике внизу живота. Ее проняла сладостная дрожь.

Он посмотрел вверх, поймал взгляд Беллы и хрипло произнес:

— Твоя очередь. Спрячь клубнику в свое тайное местечко.

Белла вспыхнула до корней волос.

— Я… я… не могу.

— Можешь. И обещаю — не пожалеешь. — Жак слегка прикоснулся пальцем к ее возбужденному лону.

Малиновая от стыда, Белла раздвинула ноги и вложила ягоду туда, куда он велел. Жак не спускал с нее глаз. Ощутив холодный комочек в своем горячем нежном лоне, Белла вздрогнула. Она заглянула Жаку в глаза и увидела в них всепоглощающее пламя страсти. Сердце ее запрыгало в груди от ответного желания.

Мгновение спустя Белла почувствовала горячий влажный рот Жака и его проворный язык, подхвативший клубнику. Ощущение было божественным — лед ягоды, пламень его рта, мягкость крема и шершавость языка. Словно слабые разряды тока пробежали по телу Беллы, бедра невольно поднялись, она вся прогнулась к губам Жака, и ему пришлось мягким движением рук вернуть ее бедра на прежнее место. Белла извивалась и билась под его алчущим ртом, превратившись в один сгусток страстного желания.

В неистовом возбуждении Белла попыталась вырваться из рук Жака, сжимавших ей ягодицы. Но Жак держал ее крепко, не обращая внимания на мольбы и страстные стоны, — до тех пор, пока ее внутренне нестерпимое напряжение не разрешилось сладостным взрывом.

Наконец он поднял искаженное желанием лицо. Их взгляды встретились — ее, отрешенный, счастливый, и его, пылающий страстью, жаждущий.

Белла закрыла глаза и через секунду ощутила в себе его возбужденное естество. У нее пересохло во рту.

— Боже, как ты возбужден.

— Он улыбнулся:

— Ты возбуждаешь меня.

— Я хочу тебя.

С легким стоном Жак вошел в нее — резко и глубоко.

— Больно? — встревожился он.

— Нет! — воскликнула Белла и обвила руки вокруг его шеи. — Прекрасно, чудесно. Еще! Я хочу еще!

— Твое желание для меня закон, любимая, — Шепнул он и еще крепче прижал к себе.

— О, Жак, Жак!

Белла забыла обо всем на свете, беззаветно отдаваясь желанию, сжимая кулачки от невероятных ощущений. Жак дразнил ее медленными, словно ленивыми движениями, так что в конце концов она стала царапать ему грудь, подгоняя, торопя…

Все смешалось во взрыве эмоций, казалось, сердце разорвется, но вместо этого Беллу объял божественный покой — она любит Жака безумно и потерять его, значит, потерять все. Страхи ее рассеялись. Что бы ни случилось, упоительные мгновения полной близости с ним останутся с ней навсегда.

Его губы властно искали ее губ.

— Расслабься, та belle, совсем расслабься, — вкрадчивым шепотом говорил Жак. — Испей каждую каплю удовольствия.

Она прижалась к нему, тая в его объятиях, и он задвигался быстрее, быстрее — и на место успокоения вернулось безумное желание, которое понесло их дальше, дальше в водоворот страсти…

Через несколько часов Жак стоял подле спящей Беллы и разглядывал ее прекрасное лицо в свете свечи. Он вспоминал недавние упоительные моменты, горячие губы, ее раскованность, аромат и бархатистую прелесть ее лона… Неужели их счастье продлится не более недели?

В его руках был злосчастный ксерокс, который она принесла с собой якобы из 1996 года. За последние сутки он перечитал статью столько раз, что уже запомнил ее наизусть. Неужели ему суждено прожить лишь неделю и пробыть с Беллой считанные быстролетные часы?

Всю свою сознательную жизнь Жак мечтал найти любимую, для которой и с которой он будет петь. И вот после многолетней суеты поисков он нашел эту единственную женщину. Нашел чудом. Однако судьба, видно, решила посмеяться над ним: припасла роскошный подарок словно в исполнение последней воли приговоренного к смерти. Но раз это так, если ему суждено скоро погибнуть, нужно подумать о судьбе Беллы. Она ему дороже жизни.

Жак снова задумался, каким образом можно избежать трагедии. Что, если он схватит Беллу в охапку, и они немедленно убегут на край земли?..

Но можно ли спрятаться от судьбы даже на краю земли?

Он снова взглянул на зачитанную бумажку и печально покачал головой. Если ему суждено скоро умереть — что ж, по крайней мере надо благодарить Бога за то, что тот дал ему краткие упоительные дни и часы с Беллой. В каком-то смысле Жак изведал в жизни все возможное высшее наслаждение и может теперь умереть спокойно. Жизнь не смогла бы предложить ему ничего лучше любви Беллы…

* * *

Проснувшись, Белла увидела, что Жак, освещенный утренним солнцем, стоит возле нее и улыбается.

— Как твои коленки, малышка?

Белла пошевелила ногами под простыней и сказала с гримаской:

— Как деревянные.

— Бедняжка, — ласково сказал Жак, гладя ее по щеке. — Позвать доктора?

— Вот еще! — рассмеялась она. — Мне просто пора наконец вылезти из постели и размять ноги.

Он нахмурился.

— А не рано ли тебе вставать? Сегодня репетиции нет, и я бы с удовольствием поехал с тобой куда-нибудь, чтобы приятно провести время. Хотя тебе, быть может, полезнее покой…

— Спасибо за заботу, милый, — сказала Белла, обвивая руки вокруг его шеи, — но в постели с тобой покоя не будет. Мне полезнее движение. Почему бы нам не позавтракать в «Кафе дю Монд»? А потом мы могли бы погулять по городу и покормить голубей.

Жак отбросил простыню и осмотрел порезы и синяки на ногах Беллы.

— Выглядит ужасно. Ты уверена, что тебе не будет больно ходить?

— Конечно, не будет! — воскликнула девушка, проворно вскочила с кровати и прошлась по комнате, демонстрируя, что совсем здорова.

Правда, Белла болезненно поморщилась при первом же шаге. Она быстро оглянулась на Жака и по его лицу поняла, что он переживает за нее. Жак вскочил и поспешил ей на помощь.

Однако уже после нескольких минут прогулки по комнате Белла почувствовала себя намного лучше. Они с Жаком оделись и вышли из дома. Луис отвез влюбленных к Белле домой, где девушка приняла ванну и переоделась в батистовое платье — белое в желтую полоску. Жак тем временем болтал в гостиной с Элен и Томми.

Белла взяла зонтик от солнца, и они с Жаком вышли на улицу святой Анны. День был нежаркий, небо затягивали облака. Влюбленные прошлись пешком до «Кафе дю Монд», взяли на завтрак пирожки и кофе со сливками и наблюдали за суетой прохожих, спешащих по своим делам. Вокруг них за столиками под открытым небом сидела пестрая публика и болтала на смеси английского и французского.

Беллу позабавило, с каким нахмуренным видом Жак уставился на газету, которую читал мужчина за соседним столиком. Но тут ее взгляд упал туда же, куда смотрел и Жак, — на дату. Она тоже нахмурилась. Тридцать первое июля. Жак попросил официанта принести газету и ему.

Жак сегодня очень походил на заурядного горожанина, в нем трудно было угадать что-то богемное. На певце был модный коричневый сюртук, золотистый жилет и темная бабочка, а касторовую он положил на стол. На лице его застыло необычное выражение. Белла не привыкла видеть Жака таким серьезным, чтобы не сказать скучным. Они очень походили на супружескую чету: она пьет кофе со сливками, он читает газету. Однако им вряд ли придется стать чинными супругами, и это наполняло Беллу грустью.

— Любопытно, — промолвил Жак и поглядел на Беллу поверх газеты.

— Что именно? — спросила она, отпивая кофе

— Тут пишут, что в Бостоне в будущем году открывают подземную железную дорогу.

— Какое длинное название! Мы говорим — «метро».

— «Метро»? — повторил он, удивленно поднимая бровь, — Нелепое словечко. Впервые слышу.

Белла тряхнула головой и улыбнулась.

— Когда я работала в Нью-Йорке, я ездила в «Метрополитен» на метро.

— В «Метрополитен-опера»? — ошарашено переспросил Жак.

Белла наморщила лоб. Да, «Метрополитен-опера» уже существует — театр открыли в начале 1880-х. вспомнила она.

— Я работала хористкой в «Метрополитен-опера».

Жак вернулся к газете.

— Хм-м, — подал он голос через минуту, — похоже, Уильям Дженнингс Брайан обеспечил себе поддержку на президентских выборах и со стороны демократов, и со стороны популистов. Белла тихонько присвистнула.

— Жак Лефевр интересуется политикой?

Жак бросил на нее снисходительный взгляд.

— Это не те материи, которые я обычно обсуждаю с дамами, но я читаю газеты не реже, чем любой добропорядочный гражданин. И к Брайану отношусь весьма положительно. Однажды наша труппа выступала в Чикаго, так он приходил за кулисы поздравить меня с успехом. Очень приятный человек.

— Несмотря на его краснобайство, — ответила Белла, — Брайан проиграет выборы, а Мак-Кинли выиграет.

— Вздор! — возмущенно возразил Жак.

Не обращая внимания на эту вспышку, Белла продолжала:

— Президенту Мак-Кинли придется участвовать в испано-американской войне. Во время этой войны в горах Сан-Хуан отличится подполковник Тедди Рузвельт, который в будущем станет президентом нашей страны.

Жак смотрел на нее широко открытыми глазами. Он утратил часть своего скептицизма, однако его вопрос был пропитан насмешкой:

— Дорогая, ты и впрямь веришь в свою болтовню про будущее?

— А ты не веришь?

Он сухо засмеялся.

— Сказать по правде, начинаю верить, хотя это весьма непросто.

— Так вот, я отвечаю за то, что говорю, — сказала Белла надменно. — Достаточно взять энциклопедию с полки… — Она осеклась и рассмеялась собственной наивности. — Да, если взять энциклопедию конца двадцатого века, которой у нас, увы, под рукой нет…

Искоса поглядев на Беллу, Жак вернулся к изучению газеты.

— Ага, — сказал он через некоторое время, — вот объявление о чете Блумов. Они исполнят несколько номеров на сцене «Сент-Чарлз-опера» восьмого августа. Пишут, что билеты уже распроданы. Аншлаг!

— Уверена, Этьен и Клод на седьмом небе.

Жак подмигнул.

— Этьен еще больше обрадуется, если ты позволишь ему огласить нашу помолвку на вечеринке после представления, в котором будут участвовать и Блумы.