- Я знал, что ты не придёшь, если я позову тебя сам, – пояснил Макс, всё ещё держа меня за руку. Я слегка покраснела и, заметив это, оборвала нашу связь.


- Ещё бы! Я видеть тебя не хочу, – огрызнулась я, скрестив руки на груди.


- Ну, мы же ваши лучшие друзья, – вставил свои пять копеек Кайл, но мы с Кендалл хором его перебили:


- ДРУЗЬЯ?!


- Макс, я говорил, что это плохая идея… - Он тяжело вздохнул, искоса разглядывая Кендалл. Этим двоим, и правда, нужно провести время вместе.


- Не такая уж и плохая, Кенди. Вы ведь оба сходите с ума – я два месяца наблюдаю за вашим любовным треугольником. Вам пора поговорить, не так ли? – Я сама поражаюсь своей разговорчивости, но больше не могу терпеть то, как эти двое скрывают друг от друга свои чувства. А если же чувств нет, то пусть поймут это раз и навсегда и перестанут мучить бедную Сандру и водить за нос Криса. - А вот с тобой я разговаривать не собираюсь. Приятного вечера. – Мой голос тверже льда – я обросла броней после сегодняшней ночи. И признаюсь… После того, что случилось в душе, мне немного стыдно перед ним.


Я была такой дикой. Он ласкал меня под душем. Он держал мне волосы, пока я… Мама, как я смогла такое допустить?


Я развернулась от нашей распадавшейся на глазах компании и стремительно направилась в противоположную от друзей сторону, радуясь, что надела сегодня кеды, а не каблуки. По мере того, как я удалялась с шумной улицы, где были расположены береговые лавочки и рестораны, до меня все слышнее доносилась одна из любимых песен Three Days Grace – Never Too Late.


Обернувшись, я заметила, как за мной прогулочным, непринужденным шагом следует Макс. Вот упрямец! Я ускорилась, а затем вовсе перешла на бег, чувствуя себя, как на съемках Голливудского фильма. Вот-вот музыка в кадре станет громче, и режиссер будет показывать наши с Максом напряженные из-за бега лица по очередности…


- Оставь меня в покое! – кричу я, прибавляя скорости. Меня почему-то всё равно тянет улыбнуться, когда я вижу, как он тоже переходит на бег, преследуя меня.


- У меня, между прочим, вечерняя пробежка! – возражает он, почти сравниваясь со мной. – Я, знаешь ли, люблю спорт.


 Мне хочется засмеяться и одновременно стереть наглую ухмылочку с его лица.


- Тогда хватит занимать мой маршрут! – возмущаюсь я, добегая до пляжа, освещенного разноцветными уличными фонарями. Бежать по песку в несколько раз труднее, и я замедляю свой темп движения.


На нём лишь джинсовые шорты по колено и белоснежная футболка, которая сидит на Максе, как влитая.


Я бегу всё дальше и дальше, как тут он мгновенно ускоряется и подламывает меня за колени, взяв на руки так, будто я была игрушкой.


Я хочу закричать, но он прижимается ко мне лбом и обдаёт своим дыханием, которое перекрывает мне кислород в легких.


Его губы накрывают мои влажными горячими поцелуями, каждый из которых заставляет моё сердце скакать из стороны в сторону по всей грудной клетке. Так, будто оно хочет вырваться из груди.


Моё сердце так переполнено эмоциями, что ему становится тесно.


Макс целует меня и одновременно несёт по пляжу, как трофей, который он выиграл в смертельной битве.


- Я здесь, Эми, я с тобой, – яростно шепчет он, упираясь своим ртом в мои губы. Макс опускает меня на песок и обхватывает двумя ладонями за бедра, сжимая их так, будто он безумно по мне соскучился. Мои шорты настолько короткие, что еле прикрывают ягодицы, и я слишком красочно чувствую его прикосновения, что тут же перестаю дуться на Макса.


Макс Кенинг окончательно свел меня с ума, отобрал мой разум и держал его теперь, как крутящийся на указательном пальце одной руки баскетбольный мяч.


- Бежим целоваться. – Он улыбается и, отстраняясь от меня, пробегает вдоль берега еще несколько метров, после которых падает на пляж, словно устал, и ложится на спину, раскидывая руки в разные стороны.


Я падаю рядом, опускаясь подбородком на его быстро вздымающуюся грудь так, будто проделывала это миллионы раз – уже без стеснения и обиды. Я прильнула к его груди, эквивалентной укрытию от ядерной войны, убежища и моего дома.


- Я не могу на тебя злиться, – выдыхаю я, и его пальцы ласкают кончики моей улыбки, переходя к щекам и виску.


И это абсолютная правда, которой я больше не могу сопротивляться.



POV Макс


- Я видел, как ты пыталась, honey. – Волосы Эмили, словно шелк, ласкают мои загрубевшие пальцы, давно не знавшие ни любви, ни ласки. Собственно говоря, до неё никогда не знавшие этого.


- Как я могу обижаться на тебя, когда ты спас мне жизнь вчера? – Она смотрит на меня благодарным взглядом, но я не чувствую гордости. Я не мог поступить иначе. Она думает, я бы с удовольствием стал наблюдать, как МОЁ уводят у меня из под носа? Черта с два.


- Тебе понравился подарок? – Я вспоминаю, как вчера достал консультанта в магазине с улыбкой. Бедная девушка в четыре часа утра искала мне ловец снов, расхаживая по всему магазину. Потом ещё полчаса я выбирал цвет, пока не вспомнил про прекрасную татуировку Эмили, после чего выбор сразу же пал на красно-оранжевое оформление.


- Да. Я, правда, спала без кошмаров, – слегка замешкавшись, отвечает она, опуская ресницы вниз.


- Что не так, Эми? – Мой лоб напрягается, когда я вижу печаль на её лице и не до конца понимаю, что происходит. Я проникаю рукой под её бежевую блузку без рукавов и одним пальцем провожу по пояснице, слегка надавливая. – Расскажи мне о них.


- Ты не поймешь, Макс. И я, правда, не хочу, чтобы ты жалел меня. Вчера ты был прав. – Я замираю, не понимая, какого хрена она не доверяет мне.


- Кто такой Давид? Что он сделал с тобой? – Я вспоминаю название её ночных кошмаров и вижу, как глаза Эмили распахиваются от ужаса, что живёт в глубине её сердца.


- Давид… Он был моим другом до пятнадцати лет. – Она не смотрит мне в глаза, нервно ухватившись за воротник моей футболки. Она теребит его между своих маленьких пальчиков, не решаясь рассказывать мне эту историю. - Между нашими семьями была дружба и полное доверие. Давид старше меня на девять лет, и иногда я приходила на его вечеринки, просто из интереса… После одной из них я осталась у него, в надежде, что он, как обычно, отвезёт меня домой. Но он не отвёз.



Моё новое нежно розовое платье теперь отчасти красное. Кровь стекает по моим ногам, и всё, что я могу делать, это свернуться калачиком на полу и плакать. Я давно не мылась и мало ела, потому что не хотела брать пищу из рук этого душегуба. Он предлагал мне душ, но только при условии, что будет мыть меня сам, но я отказывалась. Изо дня в день он приходил в эту комнату только для того, чтобы трахать меня в течение пятнадцати минут, нагибая к полу, прижимая к стене, и обязательно грубо, яростно и невыносимо.


В то же время его слова были ласковыми, любовно-маниакальными и обещали мне золотые горы, только лишь бы я была послушной и хорошей девочкой. «Его принцессой», как он говорил.


На третью ночь я сбежала в ванную, когда он напился так, что вырубился на диване. Я мечтала сбежать в тот момент, но знала, что заперта изнутри на все замки.


Я знала, что оплошность Давида нажраться до такой степени может стать моим единственным шансом на спасение, несмотря на то, что я обреку себя на ещё большую муку. Он не будет церемониться со мной, если я постараюсь достать телефон из его брюк.


Но это всё, что я могу сделать ради своего спасения.



 - Он был одержим мною, – продолжала свой рассказ Эмили, еле сдерживая слёзы, сделавшие её глаза стеклянными. – Болен. И заподозрив меня в отношениях, сделал это. Держал на третьем этаже, повторяя это снова и снова. Измывался надо мной. Если бы я не сделала всего лишь один звонок, всё бы стало необратимым… - Её голос сорвался и стал тихим, слившись с дуновением ветра.


Я и сам не заметил, как мои пальцы крепче схватили её талию, будто я мог защитить её от этих жутких воспоминаний.


Я знал, что не должен жалеть её. Я не в силах изменить прошлое. И я не стану вытирать её слезы, потому что не хочу допустить, чтобы она сейчас плакала. Я буду лекарством, что сотрёт её воспоминания раз и навсегда.


- Поэтому ты боишься меня, хани? – Я упираюсь носом в её плечо, нежно проводя по нему кончиком.


Я чувствую, как она кивает, и с силой втягиваю в себя воздух, борясь с внутренними чувствами.


- Я не обижу тебя, слышишь? И никому не дам тебя в обиду. Я жесток порою и играю с тобой… Но я – не он…


- Так я не противна тебе? – в отчаянии спрашивает девушка, закрывая лицо руками, ложась рядом со мной на песок. Я поворачиваюсь к Эми, опираясь локтем на землю, находясь в полном недоумении.


- Противна? С чего бы?


- Я… Ну, не знаю... Я всегда чувствовала себя грязной. Помеченной. Сгоревшей, – произносит она, по-прежнему закрываясь ладонями от меня.


- Глупышка, что ты знаешь о грязных и помеченных? – Я усмехаюсь, пытаясь развеселить её, но знаю, что её спасёт сейчас лишь моя забота.


- Макс, если ты уйдёшь сейчас, я всё пойму. И это будет правильным решением.


- Не дождёшься ты этого ни-ког-да, – по слогам произнёс я, ловко поворачивая её на живот, задирая её блузку и обнажая её гладкую спинку. - Я схожу с ума от вкуса твоей кожи, – сдавленно произношу я и, проводя языком по её пояснице, слегка надавливаю на её плечи, заставляя её прогнуться в спине. Прокладываю руку под её живот и любуюсь получившейся позой. – И я обожаю твоих птичек.


По очереди целую крылья каждого Феникса, проводя рукой по её округлой попке.


Она хихикает, и я понимаю, что она уже здесь, со мной, а не где-то там, за океаном, в кошмарах пятилетней давности.


Моя рука проникает под джинсовые шорты, и мне безумно хочется…


- Макс! Мы на пляже! – В голосе Эми звучат колокольчики, но я понимаю, что она не шутит. Здесь слишком много народу. И всё же, ничто не может остановить меня от невыносимого желания сжать её ягодицы в своих ладонях, в награду получив от неё слабый стон.


- Хорошо, я просто разговариваю с тобой. Не переживай, – благосклонно отвечаю я, поглаживая её неторопливыми движениями. Она выгибается мне навстречу, как кошка, просящая ласки.


- Теперь твоя очередь открывать свой шкаф, – произносит она, присаживаясь на корточки так, чтобы, оказаться между моих ног ко мне спиной. Я сцепляю руки на её талии, оставляя её бедра с диким разочарованием, и всё же, с чувством невыносимого кайфа утыкаюсь в её медовые волосы.


- Мой шкаф пуст, – шепчу, не в силах оторваться от её шеи. Я посасываю её мочку уха, сам не замечая, как мои руки поднимаются к груди девушки. На Эмили нет белья. Эта мысль придавливает мой член к джинсам, а мозги начинают туго соображать и не улавливать её протестующие фразы. В тот момент, когда я схватил её ладонями за грудь, и она издала протяжный, расслабленный стон…


- Матерь Божья! Что это за молодежь-то пошла! Тьфу ты! И как вам не стыдно? – услышали мы от бабулечки, проходящей мимо нас по пляжу. Она шла рядом с дедушкой, который поглядывал на нас с любопытством поверх своих очков-половинок.


- Тереза, ну чего ты ворчишь. Вспомни, как в 1940... – Пожилая пара удалилась от нас, а мы с Эмили засмеялись с такой силой, будто бы до этого нас сдерживали, как минимум, час. Я повалился на песок, не в силах остановить поток беспрерывной истерики. Эмили тоже.


 - Кто бы мог подумать, бабуля оказалась твоим спасением от меня. На этот раз, – голосом доминанта произнёс я, отходя от беспрерывного смеха. Я снова держал её на своей груди, опираясь на локти. - Посмотри на меня, – приказал я, слегка сжав её подбородок. – Почему фениксы? Птицы, что возрождаются из пепла… Но почему их два?


Меня давно мучили эти вопросы, и я знал, что получить их, это то же самое, что вскрыть все подарки на рождество за один присест.