Антон

— Знаешь, иногда у меня возникает желание придушить эту несносную болонку, — сознается Аня. Она вздыхает и грустно смотрит на Антона.

— Мне тоже хотелось ее пнуть, — соглашается Антон, помогая Ане снять плащ.

— Что ты так на меня смотришь? — поворачивается к нему Аня, и взгляд у нее ожидающий, а голос — напряженно-воинственный. — Хочешь спросить что-нибудь?

— Устала? Хочешь, я приготовлю ужин? — заискивающе спрашивает Антон.

Глаза Ани широко распахиваются от удивления. Не такого вопроса она ожидала — думала, он примется спрашивать о Сергее.

— А ты умеешь? — интересуется она, беря у него сумки.

— Не-а… — Антошка расстроенно сникает, но тут же спохватывается и выхватывает у нее из рук тяжеленные сумки. — Но очень хочу помочь. Что скажешь, то и сделаю.

Он с готовностью устраивается у плиты.

— Картошку чистить умеешь? — насмешливо спрашивает Аня, жестом указывая на горку картофелин в большой миске. — Нож в руки, и вперед с песнями. Я переоденусь пока…

Антон счастлив чистить картошку у Ани на кухне. Видела бы его сейчас мама — не поверила бы. Наверняка бы сказала: «Это не мой сын, его не допросишься».

А ведь ничего этого могло бы и не быть, кабы не Марина и Алексей, Анины друзья…


После того разговора в больнице Аня исчезла.

Антон никак не мог разыскать ее. На работе она не появлялась, взяла неделю отпуска. Антон стал требовать, чтобы его срочно выпустили из больницы. — Не отпускали. Лишь после того, как мамаша закатила хорошенький скандальчик в кабинете главврача (иногда истеричность мамочки, надо сказать, приносит-таки пользу…), от Антона с радостью избавились. На лице медсестры четко и ясно было написано: скатертью — дорога, одни неприятности от тебя…

Антон узнал ее, это она тогда помогала Ане. Кажется, строгая Анна Сергеевна устроила ей разгон.

Первым делом он отправился к Ане домой. Дверь почему-то открыла незнакомая молодая женщина. Антон испугался, подумал, подъезды спутал… но нет, номер у квартиры правильный. Незнакомка, улыбаясь, наблюдала за растерянностью парнишки.

— Ты Катю ищешь или Аню? — спросила она, поправляя халатик.

Антон кивнул. Женщина неприлично расхохоталась.

— Если говорить не можешь, на листочке пиши, — предложила она язвительно.

— Аню, — выдавил Антон.

— A ты, случаем, не Антон?

— Антон, — повторил он собственное имя, все еще таращась на женщину.

— Давай заходи быстренько. — Она ухватила его за рукав и потянула к себе.

Он послушно шагнул внутрь квартиры.

— Разувайся, раздевайся, — торопила она его. — Проходи, не стесняйся. Ани пока нет, но и без нее никто тебя не покусает.

Антон усмехнулся. Получалось, единственный человек, который может его покусать, — это Аня.

— В комнату проходи, разговаривать будем. — Она подталкивала его в спину.

— О чем? — оглянулся он.

— О тебе, родимый, о тебе. Что, испугался? Меня Мариной зовут, значит, бояться тебе нечего. — Женщина то ли шутила, то ли не в ладах была с логическим мышлением.

— Это не доказательство, — буркнул Антон себе под нос, обращаясь скорее к себе, чем к ней.

— Не умничай. Говорить будем не о методах доказывания моей неопасности для окружающих. — Марина уселась напротив, пристально разглядывая Антона, потом кивнула, словно осталась довольна результатом осмотра.

— Ну и о чем мы с вами будем говорить? — недружелюбно спросил Антон.

— О любви и дружбе в поэзии Александра Сергеевича Пушкина, — с пафосом заявила Марина.

— Это еще зачем? — поинтересовался он осторожно, прикидывая, уж не сумасшедшая ли перед ним сидит дамочка.

— Правильно, ни к чему, — согласилась она, — да не смотри так, я пока с ума не сошла. Я — лучшая подруга Ани, и говорить мы будем о твоей любви и дружбе в ее жизни. Ну и о том, как это на ней отразится.

А Марина-то нервничает, отметил про себя Антон. Вон, встала, быстрым шагом прошлась по комнате к окну и обратно, резко остановилась.

— Любишь ее? — громко потребовала она отчета.

Врать и отнекиваться почему-то не хотелось.

— Люблю, — тихо ответил Антон.

Не надо задевать больную струну, не надо душу ему травить. Он и так прекрасно понимает, что Аня не желает принимать его любовь, — наверное, потому и с работы сбежала, отпросилась в отпуск.

Может, она просто не верит в его любовь?

Антон интуитивно чувствовал, что причина такого отношения к нему скрывается где-то в прошлом Ани. Наверное, когда-то ее очень сильно обидели. Сто процентов, это сделал ее бывший муженек.

Он сказал о любви так проникновенно, что Марине вдруг стало жалко его. Она снова села, немного успокоилась.

— И готов ради нее на все? И умереть готов? И убить? — Она это спросила, чтобы потянуть время — требовалось обдумать ситуацию и найти из нее какой-то выход. Спросила лишь потому, что вопросы были заранее заготовлены.

— Да, — ответил он, сжимая кулаки, будто действительно готов был убить — покажите, мол, только пальцем…

— Приходи завтра в двенадцать часов, сюда к дому, — задумчиво сказала Марина, продолжая обдумывать какой-то свой план. — Я отвезу тебя в лес.

— Кого надо убить? — встревоженно спросил Антон.

К такому повороту он готов не был. Сказать — это одно, но когда доходит до действий… Марина тоже вздрогнула от такого наивного вопроса и непонимающе посмотрела на него. Ах да…

— Нет, никого убивать не надо. — Она рассмеялась над таким нелепым развитием диалога. — Я отвезу на пикник Аню, а потом подброшу туда тебя. Это будет сюрприз для нее. Киндер-сюрприз…


— Как успехи? — донесся из комнаты голос Ани, вырвав Антона из воспоминаний.

— Задание выполнено, — отрапортовал он, вбегая в комнату и прикладывая ладонь к воображаемому козырьку.

— Отлично, — довольно ответила она. — Быстро ты справился, молодец!

Они вместе вернулись на кухню и дружно завершили хлопоты над ужином. Антон выполнял ее распоряжения, исподтишка поглядывая на ловкие движения рук Ани. Интересно, есть такая вещь на свете, которую она не умеет делать?

Аня накрыла стол в комнате.

— Давай свечи зажжем? — спросил Антон.

Вместо ответа она извлекла из ящика подсвечник, вставила в него три толстые голубые свечи. Жестом указала: мол, давай зажигай. Огонек разгорелся, Антон выключил свет. По комнате медленно растекался приятный цветочный запах. Свечи оказались необычные — ароматизированные.

— Лаванда, — пояснила Аня, разглядывая компакт-диски. — Какую музыку на этот раз?

— Я в этом плохо разбираюсь, — сознается Антон.

Это он только недавно понял. А раньше самонадеянно полагал, что неплохо врубается. Он знал все рок-группы, все направления — панк, металлик и все остальное… можно до бесконечности перечислять.

Но Аня открыла ему другой мир музыки. Пронзительная чувственность Боккерини, романтичность Чайковского, надрывность Шуберта и дрожание нот Скарлатти. Классическая музыка, казавшаяся на уроках в школе такой скучной, вдруг ожила, словно Аня вдохнула в эти звуки некое новое значение.

Она увлекалась не только классикой. У нее были диски с записью медитативной музыки. Традиционная китайская бамбуковая флейта сочеталась со звуками ветра, колокольчиков и шумом дождя. Но особенно впечатлял диск с записью биения океанских волн, голосов китов и дельфинов, скрипа яхты, рассекающей волны. Почти явственно возникало ощущение свободы, порыва соленого ветра, покачивание палубы под ногами.

— Есть две подходящие к случаю вещи, — выбирала Аня. — Крейслер, наверное, испытывал те же чувства, что и ты, когда писал их.

— И что же он там сочинил? — нетерпеливо придвинулся к ней Антон, заглядывая через ее плечо, пытаясь разглядеть подпись на диске.

— Сочиняют записки, а музыку — пишут, — наставительно поправила Аня. — Это два вальса: «Муки любви» и «Радость любви».

Ага, он, значит, тоже любил, Крейслер этот, подумал Антон, вслушиваясь в звуки приятно-грустной и завораживающей мелодии. И страдания с привкусом счастья, и радость с ноткой тревожной тоски… Черт возьми, да ведь только так можно любить! И никак иначе.

Под эту дивную музыку Антон с упоением поцеловал Анины пальцы — тонкие, длинные, изящные. Ее руки похожи на руки музыканта, но не хирурга. Кто бы подумал, что в этих пальцах столько силы! Он осторожно тронул губами ее шею, пощекотал возле уха (в этом месте Ане больше всего нравится), наконец, добрался до губ. Он целую повесть мог рассказать о каждой частичке ее тела, но так и не смог заглянуть в мир ее души. Аня не раскрывалась, как шкатулка, а он боялся ее о чем-либо спрашивать — не хотел случайно задеть за больное.

Она и без того разрешила ему многое. Он мог видеть ее, приходить, разговаривать, прикасаться… Интимная сторона их отношений разрешилась как-то сразу легко и просто. В первое же их настоящее свидание. На пикнике в лесу, куда привезла его Марина…


Антон стоял возле дома, как и договаривались, Марина слегка задерживалась. Все женщины любят опаздывать.

— Быстро прыгай в машину, — распорядилась она. — Нужно спешить, пока Анька не почувствовала неладное. Если узнает о заговоре раньше времени — и тебя, и меня на клочки порвет.

— Она ничего еще не знает? — беспокойно заерзал на сиденье Антон. Идея быть порванным ему не очень-то приглянулась.

— Ее Лешка, мой муж, доводит до кондиции, — пояснила Марина, но Антон, естественно, ничего не понял.

Марина прыснула со смеху, посмотрев на его лицо. Там одновременно читались и покорная обреченность, и радость завершения мук.

— Ты думаешь, она так запросто решит связаться с тобой? Ее сначала как следует надо напоить.

— Напоить? Водкой? — Антон никак не ожидал такого поворота событий, его глаза беспорядочно бегали по сторонам, пальцы теребили шнуровку на куртке.

— Эй, очнись! — Марина пощелкала пальцами у него перед глазами. — Ты не на Луне! Иного способа отвлечь ее охранную систему нет. Кстати, водку она не пьет, только вино, и не какое попало, а коллекционное. Это бывший муж ее приучил.

— А что потом? — как-то безучастно спросил он.

— Имеешь в виду потом, когда она протрезвеет? Не волнуйся, до полной отключки ее напоить невозможно. Ей, главное, один раз с тобой… м-м… побыть, — едва подобрала культурное слово Марина, — а потом у нее не будет аргументов тебе отказывать. Понял?

— Угу, — промычал Антон, хотя смысл ее слов доходил до него с трудом.

— Так ты согласен или нет? — Она энергично потрясла его за плечо. — А то вроде получается, что я тебя похитила и принуждаю с Аней… делать это. Не хочешь — не делай.

— Я согласен, — встрепенулся воробьем Антон. Он ни за что не упустит свой последний шанс!

— Тогда перебирайся на заднее сиденье и пригнись там, чтобы тебя не было видно. Ты же у нас киндер-сюрприз! Вылезешь тогда, когда позову. — Марина снова распоряжалась стремительно и быстро. — Верь мне, и все получится.

Ее азартная веселость передалась и ему.

Марина быстро домчалась до той поляны, где располагалась компания. Потрескивали дрова костра, в воздухе витал аппетитный запах шашлыка. Аня восседала в шезлонге с бокалом в руке, Алешка незаметно показал Марине оттопыренный большой палец. Все о’кей, все по плану.

— Нютик, я привезла тебе подарок! — задорно закричала Марина, вприпрыжку подбегая к Ане. — Он — твой, делай с ним все, что захочешь. Киндер-сюрприз, вылезай!

Последняя фраза была обращена к Антону. Он вылез из машины, чувствуя себя пешкой в чьей-то непонятной игре.

Увидев Антона, Аня остолбенела, но потом так резко повернулась к Марине, что расплескала недопитое вино.

— Как вы могли меня так подставить! — взвизгнула она неестественно тонким голосом.

Антон не спешил подходить. Пусть буря уляжется. Она сначала Марину с Алексеем порвет на клочки-кусочки — может, до него очередь и не дойдет…

— Мариша, это была удачная мысль про лес, — сохраняя спокойствие, заметил Леха. — До города далеко, Анькиного визга не слышно, мы можем ни о чем не беспокоиться…

— Я понимаю, что ты пошутил, но мне не смешно, — пожала плечами Марина.

Ситуация складывалась несколько напряженная. Балагур и шутник Леша чувствовал себя беспомощным, Аня по очереди смотрела то на Маринку, то на Леху, то на Антона.

— Как ты сказала? Киндер-сюрприз? Могу делать с ним все, что захочу? — переспросила вдруг Аня у Маринки странным загадочным тоном, словно что-то задумала.

— Да, — торопливо уверила ее подруга. — Мы две палатки поставили. Погода на удивление теплая, как по заказу.