Оксана Алексеева - Практическая романтика

— Да вы чего? — монотонно протянул Кеша. — Это же сразу было ясно, когда они на вечеринке друг к другу постоянно прорывались, но когда меня кто слушает…

Герман снова выпрямился и подхватил вилку, вернулся к ужину, как ни в чем не бывало. Все остальные недоуменно переглядывались, тоже постепенно переходя к трапезе. Ангелина с Анжелой что-то зашептали, обращаясь к Юре, требовали еще каких-то подтверждений, но на меня поглядывали уже с любопытством. Я удивилась, как быстро неприязнь в их глазах меняется на интерес. Мишель хмурился, но ничего не комментировал. Верочка сидела с открытым ртом.

И только Кристина встала и заявила:

— У меня аппетит пропал. И вставать завтра в полшестого. Удачи, ребят.

Она ушла как-то слишком поспешно. Я бы обратила на этот факт больше внимания, если бы не была погружена в собственное состояние. Поглядывала на Юру и улыбалась все шире, не в силах сдержать эмоции. Надо с ним обязательно потом поговорить наедине. Ведь я прекрасно осознаю, что он только что сделал. И что я благодарна до дрожи в пальцах. И что ему, с таким-то характером, не место рядом с утырками, у него с ними ничего общего, будто бы вообще в другой среде рос. И что если бы он действительно в меня влюбился, то я бы мгновенно ответила взаимностью. Как минимум, на целых два месяца, пока буря не минует.

Остаток ужина прошел скомкано, но разрядить обстановку никому было не под силу. Мы этой же компанией, от которой я теперь не могла так запросто отделаться, прошли к своим комнатам. Герман остановился, проследил за перемещениями остальных, и уточнил:

— Вера, а ты от сестры к Кристине, что ли, переехала?

Та растерялась и задумчиво крякнула. Его отчего-то ситуация развеселила:

— Вот это умница! Идеальные способности к адаптации, в жизни не пропадешь. Но теперь-то, вроде как, и смысла нет. Я не хотел бы тебя пугать, рыжуля, но Кристина в плохом настроении еще хуже, чем в хорошем. А у нее явно что-то с настроением…

Я поняла, к чему он клонит, и поспешила перебить:

— Ну уж нет, предателей обратно не принимаем! Спокойной ночи, сестренка, удачной адаптации в новом коллективе!

— Ты теперь и сама в этом коллективе, — щебетнуло сзади то ли Ангелиной, то ли Анжелой.

— С кем поведешься, от того и заведешься, — поддакнул и Кеша. — Не стоит тебе, Ульяна, так рьяно себя нам противопоставлять, если ты действительно хочешь быть с Юрой.

— Да хватит вам уже! — Юра, кажется, начал злиться. — Все, по домам и спать! Вера, иди уже к Кристине, ей компания не помешает.

Я хотела побыстрее смыться в комнату, но замерла, когда Герман вдруг притянул Веру к себе и громко чмокнул в макушку. Она, само собой, мгновенно потерялась, не зная, улыбаться или пытаться удержаться на ногах.

— И то верно, — заметил он, почему-то глядя на меня. — А то неизвестно, как судьба сложится. Вер, как ты там про меня говорила? Вдруг искра вспыхнет, а встречаться комнатами я наотрез отказываюсь — это такая банальщина.

Верочка охнула, уловив его намек. А может, от смущения, что и ее признания ему дословно донесли. Я тоже уловила — это еще не предложение, а так, легкий флирт с иронией, но почему-то мне казалось, что он имеет в виду что-то еще. Не Вере это говорит — мне. И он сам решил добить ситуацию:

— Или нет. А то еще Ульяна решит, что раз я не могу мстить ей, то захочу отыграться на ее сестренке, — он оттолкнул Веру от себя и шагнул к своей двери. — Или все-таки… Завтра на свежую голову подумаю. Хотя откуда завтра свежая голова возьмется, если вставать в полшестого? Это при привычке ложиться в полшестого…

Он будто бы сам с собой рассуждал, а Вера растерянно захлопала глазами. Надо же, а я думала, что для нее любой знак внимания, даже такой, — это подарок, но нет, до дурочки хотя бы сейчас дошло, что он будет просто топтаться на ее чувствах — прикола ради и чтобы мне неприятно сделать. И Раевский вряд ли сможет встречаться сразу с нами обеими, чтобы прикрыть еще и ее. А я поняла, что совсем уж он от меня не отстанет — не тот характер, чтобы так просто взять и отпустить ситуацию. Я заступаться за Верочку не намерена, пусть теперь сама за себя заступается, но поняла, что холодная война продолжится, вялотекущая и с почти безболезненными лично для меня уколами. На самом деле, по сравнению с эмоциями часовой давности это был прогресс.

Наутро я видела самое крутое в своей жизни дефиле. К тому времени я уже определила для себя линию поведения, потому сбегать не стала и терпеливо ждала, пока все соберутся в коридоре. И это зрелище того стоило! Все, кроме привыкшей к ранним подъемам Веры, выглядели так, будто еще спали. А некоторые, быть может, и красились прямо во сне. Только Кристина сияла потрясающей безупречностью — она прошла мимо меня первая, даже не удостоив взглядом.

Я не слишком склонна к издевательствам над живыми людьми. Даже могу признаться, что очень щепетильна на этот счет. Но в такой момент я попросту не смогла угомонить внутреннего демона, который так и рвался наружу с радостным криком:

— Доброе утро всем! Ну как, готовы немного поработать?

Кеша сильно вздрогнул, будто я его по лицу ударила, а Мишель, проходя мимо меня, высказался:

— Ненавижу.

Близняшки выдали хором, словно репетировали:

— Ненавижу.

Германа я бы на телефон запечатлела — таким лохматым его вряд ли вообще кто-то видел.

— Не-на-ви-жу, — он с трудом выдавливал из себя слоги. — Я сейчас даже Юру немного ненавижу, чего уж скрывать. Но как я ненавижу тебя… черт, я думал, что хуже, чем вчера, я к тебе относиться уже не могу, но это, — он осекся и оглянулся на друга. Тот просто приподнял бровь, ничего не говоря в ответ. Тогда Герман снова посмотрел на меня и заблеял другим тоном: — Ульяночка, если скажу что-то не то, ты уж не серчай, родненькая! С лучшим другом не ссорь, чтоб тебя.

Я ответила так же звонко и радостно:

— Труд сделал из обезьяны человека, Герман! Мне не терпится стать свидетелем эволюции! Неужели тебе самому не интересно, что из тебя получится? Ну же, взбодрись! Ай-яй-яй, Герман, такое милое личико и такое угрюмое, соберись!

Просто захотелось вернуть ему «обезьянку», но и, что уж греха таить, немного позлорадствовать. Юра предсказуемо был ко мне более лоялен, чем его друзья, хотя и выглядел таким же невыспавшимся:

— Не забудь, сегодня в кино после смены едем. Если я сам с ног не упаду.

Ему-то я подарила самую искреннюю улыбку:

— Хорошо, Юр. Давай, давай, тоже взбодрись!

— Постараюсь.

Герман, который не успел уйти далеко, поскольку вся компания едва переставляла ноги, выдохнул:

— Меня от вас тошнит. Или в это время всех тошнит? Кто-нибудь в курсе, что вообще происходит в организме в такую рань?

И без того всегда строгая Карина Петровна сегодня выглядела еще строже и подтянутей. Женщина явно была не рада оказаться между двух огней, но притом Марк Александрович из двух огней главнее, потому ей придется через себя перепрыгнуть в самообладании. Что она и делала:

— Не опоздали, молодцы! Девочки — на уборку номеров, молодые люди — на склад. Там вам завхоз подскажет, что делать. И… — она сделала короткую паузу, но потом продолжила еще увереннее: — И он там главный, а не вы! Предупреждаю, чтобы вы случайно не перепутали. Не нужно объяснять, куда идти?

— Как прикажете, моя госпожа, — Герман, чуть оживший за время молчаливого завтрака, немного склонил перед ней голову.

— Прекрати паясничать! — надавила она.

— Как скажете, Кариночка Петровна. Юр-Миш-Кеш, за мной, я знаю дорогу в ад. Да почему Анатоль ногу сломал? Он прям как ногой чувствовал, что лучше дома отлежаться… О, слушайте, чтоб никто об этом ему не сообщал! — он вдруг повернулся и к нам, чтобы все расслышали. — Ему как гипс снимут, сюда заманим. Представьте только его лицо, когда мы его на склад работать отправим! Шикарно!

И зашагал уже вполне себе бодро. Быстро его настроение меняется, особенно если кому-то пакость задумал: пусть мне плохо, но шикарно, что и мэрскому сыночку будет плохо.

Видя, что ее распоряжения исполняются, Карина Петровна выдохнула с заметным облегчением. В общем-то, она в раскладе не ошиблась: если Герман пошел работать, то уже никто не осмелится возражать. Максимум, психанет и уедет, но тогда и с Карины Петровны спроса не будет.

— Красавицы, за мной! — она направилась к лестнице, привычно объясняя на ходу и входя в обычный рабочий режим. — Поскольку Васнецовы уже все знают, то они будут главными и все вам объяснят. Сегодня убирайтесь все вместе, так даже быстрее получится, а уж с завтрашнего дня я вас распределю. Через недельку сможете и по одной убираться.

Она вообще молодец, оптимистка. Мы-то с Верой могли бы через неделю брать по номеру на каждую, но вот с остальными участницами действа дела обстояли куда сложнее. Ангелина с Анжелой очень старались — по крайней мере, переспрашивали, что делать и какой именно тряпкой орудовать. Хоть эти самые тряпки и держали кончиками пальцев, словно боялись испачкаться. Я поторапливала, поскольку за нами закреплено все крыло, и тратить на каждый номер по часу не получится. Вера тоже не сдавалась, но в ее «командах» звучал только елей и нежелание хоть чем-то обидеть, отчего толку было ноль.

Хуже всего пришлось Кристине. Она просто зависла, пока Вера ей во всех подробностях объясняла, как чистить унитаз — типа там было, что объяснять. Кристина стояла и смотрела на это, словно обратилась в камень. Кажется, ее психика перезагрузилась, произошел сбой системы. Даже близняшки, заметив это, начали хихикать.

— Да не переживай так! — Верочка не сдавалась, хотя посматривала на Кристину со все большей опаской. — Ничего сложного нет! Тут такие чистящие средства, что ничего и делать почти не нужно. Слушай, а может, мы к этому завтра перейдем, а? Ты иди пока пыль протри — вон там, где уже протерли…

Кристина развернулась на каблуках, и в поле ее зрения попала я. Она будто за секунду померкла, потеряла весь лоск, который так успешно держала до сих пор, даже ссутулилась. А потом вдруг вскинулась и посмотрела на меня заблестевшими глазами.

— Довольна, тварь? Довольна?! Да чтоб ты сдохла, выскочка! А вы, чего вылупились? — это она уже близняшкам. — Делаете вид, что все в порядке? Может, в задницу ее еще поцелуете за то, что… — ее подвел голос, и Кристина просто метнулась мимо меня из номера.

В звенящей тишине Верочка прошептала:

— Что это с ней? Неужели все это для вас настолько ужасно?

Я была согласна с ее версией — у Кристины просто сдали нервы от того, что ее заставили немножко поработать. Кто их, избалованных, знает. Но эта версия была опровергнута одной из «ангелков», которая проговорила задумчиво:

— Анжел, а тебе не показалось, что она вообще от последних новостей сама не своя? Даже Герман так не психовал. Что-то мне сейчас показалось… У нее с нашим Юрой ничего не было?

И вторая ответила тон-в-тон:

— Да нет. У нее же два папика в городе, в каждой газетенке по фотке. И мы бы знали…

— Наверное, — Ангелина ответила сестре и неожиданно обратилась ко мне. — Ульяна, мы очень просим не сообщать Карине Петровне, что Кристина, — она секунду выбирала подходящее слово, — ушла. Ее попросят отсюда без разговоров, но пусть она уедет, только если сама захочет.

И Анжела подхватила за ней:

— У тебя есть право на всех нас злиться, но и у нас есть право злиться на тебя. Думаю, мы квиты. И уж если ты собираешься встречаться с нашим Юрой, то для начала признай, что мы квиты, и значит, можем просить о мелкой услуге!

Если честно, то об этом я даже не подумала — да и времени не было подумать. Я заторможенно кивнула, но хмуро ответила, не желая, чтобы меня заподозрили в лишнем добродушии:

— Не скажу. Но при условии, что мы все ускоримся и сделаем вчетвером то, что должны были сделать впятером.

Смена после этого протекала как-то легко. От близняшек толку по-прежнему было немного, но они ни слова возражения не сказали. Впрочем, как и в начале рабочего дня. А после обеда и вообще разогнались, даже тряпок почти бояться перестали. Верочка с ними уже задушевно трещала о какой-то чуши — той самой, в которую раньше пыталась втянуть и меня, а теперь нашла две пары благодарных ушей. А я по большей части помалкивала и наблюдала. Если честно, при всем моем негативном отношении ко всей этой компании, я должна была отметить, что Анжела и Ангелина быстро перестраиваются и остывают, хотя в последнем явно играет роль тот факт, что они друг друга успокаивают. Вот, и в процесс втянулись, и улыбаются уже искренне. И за Кристину обеспокоились вполне по-настоящему, без грамма обиды на ее слова, что является признаком самой настоящей дружбы или парадоксальной отходчивости. Полностью самодостаточные уже в этой паре, но именно этим, почти единым организмом, влившиеся в сообщество побольше. А все худшее — танцы перед преподавателями похлеще любого стриптиза или высокомерное отношение к другим — из них наружу лезет только в определенных обстоятельствах. И надо же, всегда в присутствии Германа. Совпадение? Или у него такая аура, что все в его присутствии становятся отмороженными?