— Ничего подобного! — возразила я рьяно. Потом подумала и добавила, чтобы быть совершенно честной: — Не без заскоков, конечно, но у кого заскоков нет? А в целом, совершенно нормальная семья.

— Про заскоки это верно… Не расскажешь, что в Москве случилось? Я тебе тут столько откровений налил авансом.

Я хорошо подумала перед тем, как ответить:

— Не, неохота, — и поспешила пояснить, чтобы он правильно понял: — Ты не подумай, что там что-то такое ужасное! Просто я и себе толком не могу описать, что тогда случилось и почему случилось именно так, куда уж пытаться объяснять другому человеку? Зато есть и плюсы — иначе я никогда не оказалась бы здесь!

Юра закончил этот разговор очень интригующим:

— Да, это отлично, что ты оказалась именно здесь. Кажется, только тебя здесь не хватало для чего-то важного.

Я не стала переспрашивать, что он имел в виду, хотя очень хотелось.

Мы приехали в отель довольно поздно, но охрана пропустила без вопросов, лишь пожелав доброй ночи — вероятно, последнее было адресовано Раевскому, которого персонал до сих пор воспринимал больше как гостя, чем работника. В нашем корпусе еще горели некоторые окна — и даже неудивительно, чьи именно. К новому режиму дня еще надо привыкнуть.

Юра вдруг остановил меня, неожиданно схватив за запястье. Потянул к себе.

— Уверен, что кто-нибудь смотрит. Изобразим поцелуй?

Я растерялась, но его не оттолкнула:

— Ты готов пойти на конспирацию такого уровня?

— Зато после этого близняшки точно перестанут трындеть, что я не мог влюбиться в девушку, которая даже ресницы не красит! — он тихо смеялся.

И я смеялась тоже. Все-таки нравлюсь? Ведь понятно, что фальсификация вовсе не требует от него таких усилий. Значит, этого требует что-то другое. Удостоверюсь, на сто раз проверю — и потом уже обрадуюсь в полную силу. Юра! Раевский! По статусу как Герман Керн, а по характеру — идеал. Такое сочетание мне в жизни вряд ли еще встретится! Ради такой комбинации можно и забыть о своих предыдущих настройках.

Я лукаво прищурилась.

— Делать нечего, раз того требует конспирация…

Юра наклонился и коснулся моих губ мягко, я на поцелуй ответила. А потом он неожиданно обнял, крепко прижимая к себе, выдохнул резко и еще сильнее впечатал меня в свое тело. И меня вдруг замутило. Будто я выпила стакан водки, который стал в горле комом, ни туда, ни сюда. Я просто отшатнулась от него и зажала рот рукой, унимая позыв. Как только собралась, сразу попыталась объяснить:

— Извини. Это от неожиданности!

Тошнота мгновенно прошла, но тело покрылось холодным потом, будто бы накрыло непонятным страхом без причины. Я видела непонимание в глазах парня, он явно недоумевал, чем меня обидел. Да вроде бы и ничем. Просто не люблю, когда меня трогают, прямо раздражаюсь сразу, и пропустила момент, когда он меня так стиснул, не успела настроиться. На самом деле, никто не любит, когда их вот так сжимают без предупреждения. Вот и все причины. И как такое объяснить?

Решила, что лучше уж ничего не объяснять. Снова шагнула к нему, приподнялась на цыпочки и чмокнула в губы, затем виновато улыбнулась.

Его голос изменился — стал тише и сдавленней:

— Ладно, для конспирации и это сойдет. Пойдем?

Скорее всего, я его очень задела. Но шла теперь молча и надеялась, что завтра такая слишком сильная реакция уже не будет выглядеть странной. Хотя бы в моих собственных глазах. А если и будет — что ж, я еще недавно вообще собиралась посвятить всю жизнь только учебе и карьере, а такое золото, как Юра Раевский, и без меня не пропадет.

Глава 11

Пазлы

Я отчего-то сильно переживала. Даже не потому, что могла навсегда оттолкнуть от себя Юру, меня тревожил сам факт — этот неприятный озноб, какая-то паническая атака. Потому и не выспалась и, вполне допускаю мысль, на следующее утро выглядела почти так же, как наши новые работнички.

Они снова по порядку поприветствовали меня одинаковым «Ненавижу» — скоро это станет нашей общей традицией — и поплелись в столовую. Я же решительно шагнула наперерез Юре, шедшему последним, и остановилась перед ним, немного растеряв решительность. Полчаса назад мне казалось, что я смогу просто подойти и просто поцеловать, тем самым закрыв вопрос, но когда настал момент, смутилась. Все же я не прожженная львица, вертящая парнями, как ей захочется. И Юра доказал, что между нами существует какая-то ментальная связь — он будто мысли мои прочитал: вдруг и сам замер, а потом склонился и коснулся моих губ. Отстранился и подмигнул. Я точно слышала, как в конце коридора кто-то ахнул, то есть заметили. Но на зрителей мне было плевать, я ждала реакции единственного человека, чье мнение обо мне здесь имело значение.

И Юра тихо сказал:

— Не волнуйся, работа под прикрытием идет на ура. Не надо так сильно стараться, чтобы они верили.

Мне стало вдруг так обидно, что я не ответила. Не сказала, что сделала этот шаг к нему по другой причине: если его вчерашний порыв был продиктован настоящей симпатией, то она практически — еще в явном виде не признаваемо — взаимна. Как минимум, показать, что меня от него не тошнит, а если и тошнит, то совсем не от него.

Но через пару часов размышлений я вдруг поняла, что веду себя так, будто твердо уверена в его симпатии, а ведь ничего такого не звучало! И в действиях не так уж чтобы проскальзывало. Например, мы вчера долго гуляли в парке, и он даже не попытался взять меня за руку. А поцеловал только перед корпусом и ясно обозначил, что для показухи. Может, он действительно просто оказался настолько добр, что не мог допустить издевательств надо мной? И ведь никакой другой способ не сработал бы. Но ответ не имеет принципиального значения — я приму спокойно любой вариант. Лишь бы только этот вариант знать, чтобы случайно не начать ему навязываться или не обидеть холодностью.

Кристина сегодня не психовала — работала со всеми. Ну, как работала… Смысла в ее стараниях было еще меньше, чем у близняшек: пока мы с Верой успевали пройтись по всем панелям, пропылесосить и почистить сантехнику, безрукая троица все еще путалась в постельном белье. Мы с Верочкой переглянулись и синхронно вздохнули, на время позабыв о взаимной неприязни, а потом пошли объяснять, как именно нужно натягивать на подушки наволочки. Думаете, нет ничего проще? Трижды ха! Эти недотепы только в пятом по счету номере управились со сменой белья в то же время, когда мы закончили со всей уборкой! Я уже не злорадствовала — сил на это не осталось, хвалила их, но реагировали на мои слова только близняшки. Им, судя по всему, даже нравились совершенно новые для них занятия — видно, что пребывали в хорошем настроении. Кристина же по большей части молчала и хмурилась. Но ведь и она не уезжала из отеля! Ей все вот настолько поперек горла, так никто же не держит? Может, боится потерять расположение Германа? Или это подтверждение вчерашних слов Юры — везде хорошо, где подальше от дома?

Карина Петровна именно нас с ней отправила относить белье в прачечную, пока девчонки пылесосили коридор. И тогда я почти решилась на откровенный разговор, ведь бесконечно играть в молчанку просто глупо, но, глянув на нее, растеряла запал. Да и пусть дуется, тоже мне принцесса! Я здесь и никуда исчезать не собираюсь, пусть привыкает. Но вдруг она сама остановилась и обратилась ко мне с лучезарной улыбкой:

— Дорогая Ульяна! — уже по такому началу можно было догадаться, что в продолжении я ничего хорошего не услышу. — От всей души благодарю тебя за то, что не сдала меня Карине Петровне! Она бы церемониться не стала — распоряжения гендиректора были однозначными.

— Вообще-то, не только я тебя не сдала. Нас там четверо было, — ответила хмуро.

Ее улыбка стала еще шире.

— Ну мы же понимаем, что никто из остальных так бы не поступил. Ожидали только от тебя. Потому именно тебя я благодарю от чистого сердца! — она все это городила, напрягая меня все сильнее. Я не перебивала, четко ощущая, что скоро будет подвох. Разумеется, ждать долго не пришлось: — Герман, конечно, цыкнул на всех, чтобы с тобой открыто не конфликтовали, потому мы теперь подружки! — последнее слово она выдала с явным сарказмом. — Слушай, подруженька, помоги, дорогая. Я на маникюр записалась, ты ведь и сама белье сможешь отнести?

Поняв, к чему ведет, я тоже начала улыбаться — хотя не так широко, у меня бы челюсти свело.

— С чего вдруг?

Кристина просто бросила белье на пол, чуть подалась ко мне и заявила:

— С того, что никто из нас не будет с тобой конфликтовать. Открыто, — она это выделила, что мне не понравилось. — Но если ты сама начнешь — например, стучать на своих же новых друзей — то на этом перемирие можно считать оконченным. Такого мы даже Юриной подружке не спустим, и будем правы. Всё верно?

— Какая прелесть! — вдохновилась я. — Я про маникюр. Верочку тоже прихвати — ей явно не хватает лоска, чтобы называться твоей соседкой. Ты там как с ней уживаешься, не задыхаешься от бедняцкого духа в королевских палатах?

— И прихвачу, — ее улыбка искривилась. — Представляю, каково тебе, когда даже сестренка от тебя отвернулась.

— Каждую ночь в подушку рыдаю.

Она больше ничего не сказала и с той же самой победной улыбкой пошла в обратном направлении. Я еще пару минут стояла в растерянности. Оставить белье здесь, а потом сделать вид, что не знаю, как оно тут оказалось? Ну, так и расследование не надо проводить, ясен перец — как. Или отнести — и тем самым дать понять Кристине, что я подставляю для нее шею, на которой она сможет ездить до конца практики? Побежать жаловаться, да хотя бы Юре рассказать? Последняя мысль энтузиазма не вызвала.

— Ладно, Кристина, один-ноль, — пробубнила я, поднимая белье с пола. — Это не я открыла сезон мелких пакостей, прошу учесть в протоколе.

По пути в свою комнату зашла в столовую и попросила немного растительного масла — масочки для лица и волос пора делать, красоту наводить, чтобы новым друзьям соответствовать. Потом позвонила с коридорного телефона в хозчасть и сказала, что в соседней комнате шумит вода — не иначе, девчонки еще утром кран забыли закрыть. И когда ремонтник прибежал, чтобы проверить, открыв своим ключом, я занырнула вслед за ним, громко интересуясь, успели ли до потопа. Пока мужчина в ванной осматривал кабину и вентили, я быстро сориентировалась по вещам, стоявшим на тумбах, где чья кровать. Масла немного, на всех заслуживших не хватит. Откинула покрывало Кристины и выплеснула масло туда. Укладываться она будет только ночью, в такое время ей никто чистое не доставит. А в самом лучшем случае, раздерется с Верочкой за ее постель. Разберутся как-нибудь, подружки милые, меня это уже не касается.

Ремонтник побурчал что-то про мою треклятую бдительность, глянул на кружку в руках и выгнал из комнаты. Я ему вслед извинилась за ложный вызов — все-таки мне надо учиться наглости, точно так же, как некоторым — чистить унитазы.

«Один-один», — отметила про себя, открывая теперь дверь собственной комнаты. Потом тихо зарычала — ручка была вымазана какой-то вонючей липкой субстанцией. Счет менять не стала — эта выходка вряд ли была делом рук Кристины, та весь день крутилась на моих глазах. Мишель или Герман постарались. А с каждым отдельным персонажем я вполне способна вести отдельный счет. Пришлось долго оттирать и дверь, и руки, стараясь не задумываться о происхождении этой вонючей дряни. Лишь бы кожа не слезла, а так я не брезгливая.

Сразу после побежала на пост охраны и попросила второй ключ от комнаты — мол, свой потеряла, но наверняка скоро найду. Мы же тут не в поддавки играем, пусть проявят изобретательность, если собираются повторить трюк с проникновением! Какие мы молодцы и выдумщики, любо-дорого взглянуть. Вероятно, проиграет тот, кто первый побежит плакаться Юре.

Ужинали за одним столом, дружелюбно друг другу улыбаясь и приветливо обмениваясь впечатлениями о рабочем дне. Я очень искренне похвалила маникюр соседок по столу, а они очень искренне мне пожелали пойти… к тому же мастеру. В общем, примерные правила взаимодействия все поняли. Кроме Юры, конечно, который только чувствовал какое-то напряжение, смотрел на всех внимательно, но так свои мысли и не озвучил.

Кстати, после этих всех мелких боев локального значения разговор с ним уже не казался таким уж немыслимым мероприятием.

— Ты не хочешь сходить вечером на пляж? — я спросила напрямик у Юры.

Но мне ответила почему-то одна из близняшек:

— Конечно! Все сходим! Зачем же в комнатах сидеть?

И вторая подпела:

— Ну да, а то получится, что мы сюда только работать приехали! Мама, конечно, в обмороке будет, но все-таки давайте успевать и развлекаться!

Все тут же согласились, будто бы так и надо — влезать в чужую романтику. Входя в комнату, я сначала принюхалась, а уже потом взялась за ручку — надо же, такая жизнь держит в тонусе!