Анастасия Эльберг - Правда или долг

— Не помню, чтобы я рассказывала тебе про Офру.

— Тем не менее, я знаю, что она тоже в свое время занималась психологией допроса. Или ты просто не хочешь, чтобы со мной работала женщина?

Она положила ногу на ногу и, сложив руки на колене, слегка наклонилась к нему.

— Предположим, ты прав. И какой вывод ты можешь сделать на основе этого?

— Ты ищешь причину для того, чтобы уехать. И причина эта вовсе не в том, что ты хочешь открыть свою практику во Франции. Ты с не меньшим успехом могла бы сделать это здесь.

— Предположим, ты прав и сейчас.

— Я знаю, что прав. Иначе я бы этого не говорил.

И Константин снова повернул голову по направлению к камину. Нурит взяла один из бокалов и протянула ему.

— Сухое, — сказала она. — Я помню, что ты не любишь десертное.

— Я не понимаю, зачем разыгрывать спектакль. Ты могла сказать мне обо всем прямо, без чудачеств. Или ты думала, что я тебя не пойму?

— Я знала, что ты меня не поймешь. Ты и сейчас не понимаешь меня, так что теперь я твердо убеждена в правильности своего поступка.

— Что я должен был понять?

— Ты не должен был понимать. Но ты мог подумать о том, что я чувствую каждый раз, когда тебя вижу.

Константин сделал пару глотков вина и поставил бокал на пол.

— Ах, эти бессердечные мужчины, — сказал он. — Они не могут понять, что чувствует женщина. Особенно если один раз она делает вид, что ей на тебя наплевать и демонстративно садится в машину своего любовника, а потом говорит, что любит не его, а тебя. И всегда любила только тебя.

— А еще мужчины пользуются женщинами для того, чтобы пережить расставание с другими женщинами.

— Ты можешь объяснить, что произошло? Я не узнаю тебя, ты никогда себя так не вела.

— Так обычно ведут себя женщины, которым надоело их одиночество. И им вдвойне тяжелее от того, что нужный им человек рядом, но никогда не будет им принадлежать.

Константин молчал, продолжая изучать языки пламени за каминной решеткой. Нурит переводила взгляд с дымившейся в его пальцах сигареты на его профиль и обратно и тоже не торопилась нарушать тишину.

— Что я могу сделать для того, чтобы ты осталась? — спросил он.

— Я не знаю. Просто я хочу получить кусочек счастья. Небольшой. Я просыпаюсь с утра и думаю о том, что у меня ничего нет. Вокруг полно людей, которые ценят меня как специалиста, но рядом со мной нет человека, которому я была бы нужна как женщина. Может быть, ты был прав, когда говорил, что я сама отпугиваю мужчин…

— Еще никогда я не слышал от тебя столько фальшивых слов.

Нурит устало помассировала виски.

— Я вряд ли смогу объяснить тебе это другими словами.

— Тогда попробуй объяснить это без слов. После стольких лет общения мы можем обойтись без них.

…Большой серый кот взобрался на кровать, деловито прошествовал к подушке и улегся рядом с Константином, прижавшись теплым пушистым боком к его плечу. Животное недвусмысленно намекало на то, что в постели ему чужаки не нужны, но чужак сделал коварный ход, почесав кота за ухом. Кот довольно заурчал.

— Похоже, ты ему понравился, — улыбнулась Нурит, глядя на то, как блаженно жмурится кот.

— У нас замечательные отношения, особенно когда он не выпрашивает у меня еду. Правда, друг мой?

Кот никак не отреагировал на эти слова — он лежал неподвижно, прикрыв глаза, и, видимо, намеревался уснуть.

— Я думала, что все будет иначе, — снова заговорила Нурит. — И я была уверена, что давно излечилась.

— От чего? — не понял Константин.

— От тебя.

Она села на кровати спиной к нему.

— Это особое выражение для фразы «мне понравилось», которую тебе так сложно сказать?

— Это особое выражение для более точного описания моих мыслей и ощущений.

— Я не буду оригинален и скажу, что мне понравилось. Иногда полезно вернуться к тому, что мы чувстовали раньше. Это как архив, из которого нужно доставать старые документы. На первый взгляд они нам не интересны, но если подумать об этом в другом ключе…

— Знаешь, что мне всегда мешало в нашем общении? Тебя не интересует, что подумают о высказанных тобой мыслях другие люди. Ты уверен в том, что тебя правильно поймут, а также в том, что другие примут то, что ты говоришь. И сейчас я думаю — неужели тебе на самом деле не интересно, что я чувствую?

Константин взял кота на руки и потрепал шерсть на его животе.

— Полагаю, ты не хочешь поднимать эту тему, и поэтому не заговариваешь об этом сама. Если бы я спросил у тебя об этом прямо, ты бы сказала то же самое — меня не волнует, что подумают о сказанном мной другие люди. И только последний сукин сын может спокойно спрашивать у женщины, с которой он только что переспал, что она чувствует. Особенно если он хорошо знаком с этой женщиной. И особенно если он женат. Может быть, меня на самом деле это не интересует? Мы хорошо провели время, так зачем задавать вопросы?

— Габриэль слышала от тебя то же самое?

Он отпустил кота, и тот, вяло мяукнув, спрыгнул на пол.

— Если я отвечу утвердительно, тебе станет легче?

Нурит посмотрела на него.

— Тебе на самом деле все равно?

— Если бы мне было все равно, меня бы здесь не было.

— Значит, мне просто показалось, что ты оказал мне услугу.

Константин потушил сигарету, которую не докурил даже до половины, в пепельнице, и поставил ее на пол.

— Это было гадко с моей стороны, правда? — заговорил он. — Боаз прав. Когда я счастлив, я начинаю портить жизнь другим. Поэтому раньше я так часто говорил тебе, что для меня — и для всех, кто меня окружает — лучше быть несчастным.

— Ты каждый раз вежливо подчеркиваешь дистанцию между нами, но меняешься в лице, когда я остаюсь наедине с кем-то из руководства. К примеру, с Боазом. А теперь — с Надавом. Может быть, ты чувствуешь себя комфортно, но женщины устроены иначе. Женщина хочет знать, что происходит. Я наблюдаю за тобой, делаю выводы, но завтра эти выводы уже ничего не стоят. Ты можешь сказать мне, как ты ко мне относишься?

— Нет. Но мне необходимо, чтобы ты была рядом.

Нурит снова села на кровати и, вздохнув, закрыла лицо руками.

— Мне на самом деле важно это услышать.

— Понимаю. Но на этот вопрос у меня тоже нет ответа. Может, я просто не хочу его искать, но так ли это важно? Каким бы он ни был, кто-то из нас будет чувствовать себя неуютно. А сейчас мы оба чувствуем одно и то же. Не ты ли когда-то говорила мне подобное?

— Тогда я верила в то, что у меня есть хотя бы один шанс из миллиона.

— Почему мы начинаем выяснять отношения каждый раз, когда остаемся наедине? Мы постоянно обсуждаем одно и то же. — Константин обнял ее за плечи. — Сколько бы вопросов ты ни задавала, и сколько ответов «не знаю» я бы ни давал, мне хорошо с тобой. Не только в постели.

Нурит молчала, рассеянно накручивая на палец прядь волос.

— Ты поедешь домой? — спросила она.

— Я останусь до утра. Марика приедет завтра вечером.

— Сделай одолжение, приляг и укройся одеялом, ты замерзнешь. — Она погладила его по спине. — Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу.

Константин наклонил голову, расслабляя шею.

— Какую?

— Это связано с работой.

— Надав?

Доктор Мейер посмотрела на него и рассмеялась.

— Если это что-то, о чем не знаю я, это меня тоже интересует. Но не думаю, что ты располагаешь такой информацией, а поэтому мы отложим этот разговор на потом.

— Ты могла бы попросить Гилада.

— Мне нужна твоя помощь.

— Неужели это что-то настолько особенное, что тебе не может помочь главный аналитик?

— Это оперативные разработки и сопровождающие материалы.

Константин лег на подушку и прикрыл глаза.

— Если эти документы находятся в архивах оперативного отдела, не могу пообещать, что достану их быстро. Гиладу на самом деле не стоит этим заниматься — он не найдет их и за две недели. Я найду их за два-три дня.

— Это меня устраивает.

— Прекрасно. Деловая беседа закончена, и я могу засыпать?

Нурит положила голову ему на плечо.

— Знаешь, — заговорила она, — так непривычно осознавать, что я в этой постели не одна. Я уже не помню, когда тут кто-то был в последний раз…

— Я все равно считаю, что лучше было разделить мой кабинет на две комнаты.

— Может, я не хотела тебя стеснять?

— Лучше скажи прямо — ты хотела отдельный кабинет.

Марика приподняла солнцезащитные очки и посмотрела на мужа. Константин на секунду оторвался от изучения журнала.

— А, может, я хотела твой кабинет и ждала, что ты будешь джентльменом и предложишь мне эту комнату?

— Я бы ни за что не сделал кабинет в подвале.

— Это не подвал, сколько раз я могу повторять? Это пристройка. Между прочим, многие сдают эти пристройки как квартиры. Знаешь, сколько стоит такая квартира в нашем районе?

— Она вполне устраивала меня в качестве «дома для гостей».

Марика покачала головой и, снова надев очки, оглядела сад.

— «Дом для гостей», — передразнила она. — Будь я человеком со средним достатком и дряхлой машиной, не отказалась бы от такого «дома для гостей»!

— Судьба распорядилась так, что ты — человек с достатком гораздо выше среднего и с хорошей машиной. А также у тебя есть муж, который позволил тебе ломать стены в «доме для гостей» и организовывать свой кабинет.

Она откинулась на спинку кресла.

— О, спасибо тебе за то, что ты разрешил ломать стены! Что бы я делала без твоего разрешения?

— Полагаю, ты бы настояла на своем.

— Совершенно верно. — Марика посмотрела на часы. — Ну, скоро они закончат с мебелью?

— Надеюсь. Мне не терпится посмотреть, что получилось.

Марика поднялась из своего кресла и подошла к Константину. Он вопросительно посмотрел на нее поверх очков.

— Не позволите ли присесть? — спросила она, забирая из его рук журнал.

— Конечно, мадам. Для вас — все, что угодно.

Марика подобрала полы платья и села к нему на колени.

— Как ты провел выходные? — спросила она.

— В субботу маялся бездельем. Вернулся домой около пяти вечера, закончил кое-какие рабочие дела, порисовал, прогулялся, понял, что ты вернешься после полуночи и отправился спать. Лучше расскажи, как вы повеселились.

— Повеселились мы отлично. Правда, потом выяснилось, что даже «дежурный водитель» напился как последняя свинья, и нам пришлось ехать на такси. Я поехала с Шароной, а она по ошибке назвала адрес своего бывшего вместо ее личного адреса. Потом нам надо было ловить другое такси, потому что мы успели выйти и отпустить предыдущее. Наличных денег у нас не было, и мы пешком — на каблуках и в вечерних платьях — пошли до ближайшего банка. Я трижды набрала неправильный код, и банкомат проглотил мою кредитную карту. Так что Шароне пришлось снимать деньги и платить за такси.

— С сегодняшнего дня — «сухой закон».

Марика обиженно сморщила нос.

— Ты обещал, что сегодня мы будем пить вино в честь нового кабинета!

— Обещал. Но пока что я не увидел твой кабинет. До того, как он будет закончен, «сухой закон» будет действовать. Тут жарко, я хочу вернуться в дом.

Она поднялась и потянулась.

— Я бы выпила какой-нибудь коктейль.

— Зря стараешься, это не сработает. Максимум, на что я могу согласиться — лимон с мятой.

— То есть, джин и тоник?

Константин рассмеялся и, тоже встав, взял со стола журнал.

— Хорошо, будет тебе и джин, и тоник. Но после этого не говори, что это я веду себя как маленький ребенок и нарочно делаю то, что мне запрещают делать.

— А я люблю делать то, что мне запрещают делать.

— Прекрасно. Буду знать.

— Госпожа Землянских? Простите, что отвлекаю. Все готово. Вы можете посмотреть.

Светловолосый молодой человек в рабочей одежде снял прозрачные очки, которые в процессе работы защищали его глаза от строительного мусора, и положил их в нагрудный карман рубашки.

— Большое спасибо, Виктор. Кстати, знакомьтесь. Это Константин, мой муж.

Виктор вежливо кивнул, и они с Константином обменялись рукопожатием.

— Могу предложить джин с тоником и вам, — сказал хозяин дома.

— Нет, спасибо. Но от стакана холодной воды не откажусь.

— Я приду через пару минут. — Константин обратился к Марике. — Я справлюсь сам, дорогая. Ты можешь использовать это время для того, чтобы осмотреть новый кабинет критическим взглядом хозяйки.

…Переступив порог комнаты, Константин на секунду остановился и оглядел помещение. Марика помахала ему рукой, делая знак подойти.