Мэдлин Хантер - Праведник поневоле

– Как много вы реинвестировали?

– Половину.

– Это тоже довольно много. Более чем достаточно.

– Более чем достаточно для чего?

– Для того чтобы можно было жить в Милане, конечно.

– Так, стало быть, за свое молчание вы хотите, чтобы я позволил вам претворить в жизнь ваш безумный проект? Если же я откажу вам, вы объявите всему свету, что мистер Кларк – это я.

– Я этого не говорила.

– Не говорили. Ваш план немного хитроумнее. Вы будете хранить мою тайну, если я соглашусь на ваши условия. В противном случае вы продадите свою долю по достижении совершеннолетия.

Если бы Верджил не расхаживал вокруг дивана, Бьянке было бы проще сосредоточиться, но он продолжал делать круги за кругами, и, глядя на него, Бьянка вспомнила то утро в гарнизонном помещении полуразрушенного замка.

– Проблема, на мой взгляд, в том, что вы, заключая со мной сделку, не можете гарантировать исполнение вашего обещания, – наконец проговорил он.

– Вы подвергаете сомнению мое слово?

– Я подвергаю сомнению вашу дальновидность. Если вы выйдете замуж, решение о том, продавать долю или нет, будет принимать другой человек.

– Я не выйду замуж.

Верджил остановился у нее за спиной.

– Это вы сейчас так думаете.

– Нет. – Бьянка, обернувшись, подняла на него глаза. – Вы же сами разъяснили мне, что ни один приличный человек не пожелает жениться на мне, если я буду выступать на сцене. И даже если пренебречь мнением общества, женщина не может быть женой, матерью и оперной певицей одновременно. Появятся дети, и с карьерой придется распрощаться.

– Может случиться, что вы измените свое мнение о том, что для вас в жизни является наиболее важным.

Бьянке было неудобно сидеть вполоборота к Верджилу, а он, казалось, и не собирался сдвинуться с места. Тогда она подобрала под себя ноги и, приподнявшись на коленях, полностью развернулась к нему, в результате чего оказалась к Верджилу ближе, чем рассчитывала.

– Я уже говорила вам, мне это необходимо как воздух. Если у меня есть талант, я непременно должна сделать это, иначе погибну. Никакой муж не нарушит нашу с вами договоренность.

– Мне трудно на это согласиться.

– Вы сомневаетесь в моей решимости? Но вы, как никто другой, имели возможность в ней убедиться.

– Ваша решимость мне известна, однако она никогда не подвергалась испытанию. Время стирает грани, превращая черное и белое в серое. Ваша особенность, о которой вы все время толкуете, ваш дар с годами может превратиться в ненужную обузу. Поверьте мне, я знаю, что говорю: договор, который вы предлагаете мне теперь с честными намерениями, в один прекрасный день утратит для вас свое значение.

– Вы обращаетесь со мной, словно с неразумным ребенком, который играет в игрушки. Можно подумать, я не знаю сама себя. Не секрет, что мужчины считают женщин глупыми и неспособными обдумывать и взвешивать принимаемые ими решения, но ваше отношение меня оскорбляет…

Верджил вдруг прижал руку к ее щеке, и Бьянка умолкла. Он смотрел на нее сверху вниз и как будто не слышал ни слова из того, что она говорила.

– Вам не стоило демонстрировать свою досаду, мисс Кенвуд. Это была ваша ошибка, как и наивность, которую меня обязывает уважать мой долг. Но огонь, который загорается в ваших глазах всякий раз, когда вы нападаете на меня, свидетельствует о вашей страстной натуре и приводит меня в такое волнение, что все остальное, кроме стремления обладать вами, теряет значение. А это подводит нас к необходимости уладить и остальные проблемы, требующие взаимопонимания.

Он провел пальцем по губам Бьянки, словно обещая предстоящее наслаждение, она без сил опустилась на диван. При виде ее оцепенения на лице Верджила отразилось явное удовольствие. От его легких прикосновений губы Бьянки дрожали. Верджил заставил ее разомкнуть губы и коснулся пальцем влажной поверхности.

– Хотите, чтобы я поцеловал вас?

До того он не задавал ей подобных вопросов. У Бьянки занялось дыхание, и она не смогла ответить ему. От его манящих прикосновений губы ее приобрели необыкновенную чувствительность, и все существо затрепетало в сладостном предвкушении, будто окружавшее их напряженное ожидание проникло внутрь ее тела.

– Хотите?

– Да, – беззвучно, одними губами проговорила она.

Верджил осторожно поцеловал ее, и этот поцелуй был восхитителен. Бьянка почувствовала тепло его рук у себя на лице, его губы на своих губах. Этот поцелуй отнял у нее силы, и, чтобы не упасть, она уцепилась за край дивана.

Вскоре чуткие, нежные ласки заставили ее забыть обо всем на свете, кроме находившегося рядом мужчины, и всецело раствориться в блаженстве, которое дарила ей близость с ним. Верджил жадно целовал Бьянку, пробуждая в ней трепетную страсть. На сей раз все было не так, как раньше: то, что они чувствовали, не походило на неистовство, которое внезапно вспыхнуло между ними среди развалин замка и в кабинете Верджила. Внутренним чутьем Бьянка угадала, что эта страсть много опаснее: лаская ее, Верджил пытался понять, готова ли она всецело отдаться ему, а ей хотелось, чтобы их поцелуй длился вечно, даже когда ее тело умоляло о более тесной близости и удовольствии, которое эта близость обещала. Тепло его рук завораживало девушку, порабощало ее чувства, лишало воли. Она не чувствовала сил пошевелиться даже для того, чтобы обвить его руками, и, когда Верджил прервал поцелуй, только и могла, что безмолвно смотреть в его голубые задумчивые глаза. Верджил гладил ее шею, прижимая ладонь к пульсирующей жилке, обнимал ее подрагивавшие плечи. Его глаза хранили прежнюю задумчивость, а способность размышлять в то время, когда она упивалась близостью с ним, поразила его.

Руки Верджила прикоснулись к ложбинке между ее грудей, а затем Бьянка почувствовала, как расстегнулась верхняя пуговица жилета, за ней вторая… Девушка крепче уцепилась за спинку дивана. И вот, наконец, жилет расстегнут и распахнут. Бьянка опустила глаза. Сквозь ткань рубашки проступали ее острые соски, явственно говорившие об овладевшем ею желании. Верджил стал медленно ласкать ее грудь, и взгляд Бьянки затуманился, и ее тело, разум и сердце слились воедино, томясь от неизбывного желания.

– Хотите, чтобы я занялся с вами любовью?

Бьянка едва расслышала обращенный к ней вопрос. Их взгляды встретились, и она попыталась вновь обрести способность мыслить и говорить, но его непрекращающиеся ласки рассеивали внимание и делали ее беспомощной.

Верджил вгляделся в ее лицо, словно силясь проникнуть в самые глубины сознания.

– Вы понимаете, что это будет означать?

Бьянка будто со стороны услышала свой голос:

– Да, мне кое-что известно о подобных вещах.

Быть может, именно эти слова, как острие, проделали брешь в нашедшем на них оцепенении и заставили очнуться. Верджил грустно улыбнулся.

– Я не об этом. – Он отошёл в сторону, а Бьянка в смущении бессильно опустилась на диван.

Взяв с каминной полки подсвечник, Верджил жестом подозвал Бьянку. Всем своим существом она почувствовала облегчение, хотя мысли ее по-прежнему путались.

Подведя Бьянку к двери, Верджил вложил ей в руку подсвечник.

– Бегите наверх. Живо!

Глаза Бьянки сверкнули; бросив взгляд на его задумчивое лицо, она зажала в руке подсвечник и поспешила к лестнице. Как ни плохо она соображала, но наконец смысл происходящего стал доходить до нее. Достигнув конца лестничного пролета, Бьянка поняла, что случилось. Верджил отправил ее вперед не для того, чтобы она могла подготовиться к ночи с ним.

Он вообще не собирался следовать за ней, ни сейчас, ни потом.

Взбив подушку и положив сверху другую, Бьянка беспокойно ворочалась в постели. Ее счастье, что Леклер такой порядочный человек, ей очень повезло с ним.

Оставленная для нее Мортоном ночная рубашка задралась кверху, и ощущавшееся в оголившихся бедрах возбуждение не давало покоя. Пытаясь его унять, Бьянка поправила рубашку.

Чрезвычайно порядочный человек. В высшей степени благородный. Воистину святой. Другой бы на его месте овладел ею прямо на диване, отнес к себе в комнату и теперь лежал бы рядом с ней…

А наутро она, одолеваемая тревожными мыслями, мучилась бы от сознания совершенной оплошности.

Но тогда тот, другой, заключил бы ее в объятия и рассеял ее тревогу.

Покоя все не было. Бьянке казалось, что пора бы ей успокоиться, но сон не шел – она бодрствовала, словно все еще ожидая чего-то.

В раздумьях о том, что же означал последний вопрос Верджила, прошло, наверное, полночи, и все это время в глубине души Бьянку не отпускала досада на него, на проявленное им благородство.

В доме воцарилась глубокая тишина. Где-то спал Мортон. В какой-то, к сожалению, неподходящей ей комнате находился Верджил. Он, несомненно, тоже спал спокойным, глубоким сном праведника. Даже привидения уснули. Только ей не спится. Она то и дело переворачивалась с боку на бок на огромной кровати, испытывая и облегчение, и сожаление одновременно. Наконец Бьянка откинула одеяло. Может, почитав немного, она отвлечется и уснет?

Под одеялом было тепло, однако стоило ей встать с постели, как ее тут же пробрал холод. В одной ночной рубашке она почувствовала себя неуютно, словно стояла нагой перед посторонними. Сдернув с кровати одеяло, девушка набросила его на себя, как пелерину, и натянула панталоны.

От тлевших в камине углей Бьянка зажгла свечу, откинула назад волосы и, одной рукой придерживая на себе одеяло, подняла свой светильник. Бесшумно ступая босыми ногами, она спустилась по лестнице.

Огонь в камине библиотеки почти потух. От тусклого пламени свечи, которую держала Бьянка, в кромешной тьме было мало толку, и она осторожно двинулась вдоль стены к полкам возле камина, где, поднеся свечу к переплетам, попыталась отыскать какую-нибудь книгу поскучнее.

Внезапно за ее спиной послышался тихий скрип, и в темноте ярко вспыхнул огонь. Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед камином, наблюдая за всполохами пламени, охватившего подброшенные в очаг поленья, склонился Верджил. На диване, где он, судя по всему, спал до этого, лежало скомканное покрывало.

Верджил выпрямился во весь рост, и сердце Бьянки замерло. Он был без воротничка, в одном нижнем белье, расстегнутая рубашка открывала шею и грудь, узкие панталоны обтягивали стройные ноги. До чего же великолепный мужчина! Бьянка с глупым видом уставилась на него, не в силах оторвать глаз, а он стоял у камина в небрежной позе, ожидая, пока огонь разгорится как следует.

Наконец, обернувшись к Бьянке, виконт пылающим взором окинул ее с головы до ног, потом не спеша взял с каминной полки бокал портвейна Их глаза встретились.

– Я думала, что немного почитаю, и… – Бьянка от волнения запнулась, потом подняла к книгам свечу и сделала вид, что рассматривает их.

Верджил не торопясь приблизился к ней.

– Вы ищете поэзию или прозу?

– М-м, скорее прозу. Может быть, какое-нибудь сочинение вашего брата…

Верджил поставил бокал и взял у Бьянки из рук свечу.

– Позвольте мне, а то вы опалите свои прекрасные волосы. Вам нужен том в синем переплете на нижней полке.

Он стоял за спиной у Бьянки, освещая нужную книгу. Когда Бьянка потянулась, чтобы вытащить тоненький томик, было видно, как подрагивает ее рука рядом с его твердой рукой.

– Если вы рассчитываете, что это научное исследование нагонит на вас сон, то, скорее всего, ошибаетесь. Мой брат был блестящим писателем.

Бьянка прижала книгу к груди; она не могла уйти, не обернувшись, и в то же время страшилась смотреть виконту в лицо: от него исходила сила, которая воспламеняла ее и одновременно лишала присутствия духа.

– Я думала, вы уже спите, – в конце концов, проговорила девушка, полагая, что нужно как-то объяснить свое вторжение.

Верджил ответил не сразу. Поначалу он просто безмолвно стоял рядом, словно испытывая свою власть над ней, которую она чувствовала даже на расстоянии.

– Я решил остаться здесь и подождать, пока вы вернетесь. – Его рука нежно опустилась на плечо Бьянки. – Отослав вас наверх, я просто хотел в последний раз соблюсти приличия в отношениях с вами.

Верджил поставил подсвечник на каминную полку, и свеча, вспыхнув, погасла; затем он высвободил книгу из судорожно сжимавших ее пальцев Бьянки и положил на книжную полку рядом с бокалом портвейна. При этом Бьянка оказалась прижатой спиной к стеллажу, а его теплое дыхание коснулось ее волос. Он обнял ее за плечи, затем мягко взял ее руки, которые она прижимала к груди, и развел их в стороны. Одеяло раскрылось, как занавес, и упало на пол.

Бьянка уцепилась за книжную полку.

– Я думала… я пришла за книгой, – с отчаянием в голосе пролепетала она, но руки Верджила уже лишили ее возможности сопротивляться. И тут же пылкие поцелуи обожгли ей шею.

– Нет, вы пришли не за этим. Вы пришли отдаться мне.