Дым валит в мое лицо, двигатель шипит, что, вероятно, сообщает о перегреве, а это случается периодически в течение месяца. Мне надо доставить ее в мастерскую, чтобы починить, но моя мать не может удержаться на постоянной работе с тех пор, как парень номер сорок пять свалил от нее ради кого–то в два раза моложе. А учитывая меня, поступившую в колледж, наша финансовая ситуация из дерьмовой превратилась в жизнь на грани выживания, что привело меня к моему третьему плохому решению: моей новой работе.

Я наглухо застегиваю на себе куртку, пока разглядываю обе стороны темной, пустынной трассы, которая растягивается между Риджфилдом и Фэйрс Холлоу. Фэйрс Холлоу – место, куда меня приняли в колледж и на работу, но я остаюсь дома в Риджфилде, потому что не могу сразу платить и за свою и за мамину квартиры. К тому же, мне действительно надо присматривать за мамой, после недавнего ухода ее парня. Может это и звучит не так плохо, но моя мать не может нормально справиться с расставаниями. Нет, вычеркните это. Моя мать вообще не справляется с расставаниями. Она заливает  свою боль алкоголем, пока не подворачивается следующий парень. Потом она также ловит с ним кайф или кайфует от отношений, и столько, сколько они длятся, – она счастлива. Но когда они расстаются, она погружается в яму отчаяния. Это происходит годами, а я провожу много ночей, пытаясь удостовериться, что она не умерла во сне, после дней кутежа, выпивки и наркотиков, – того, чем она занималась, перед тем, как я уехала на работу.

Беспокойство сдавливает мою грудь, и я достаю телефон из кармана своих шортов, чтобы послать ей еще одно сообщение. Затем забираюсь в машину и посылаю Луне, Винтер и Ари, трем своим лучшим друзьям,  умоляющие сообщения о том, что я застряла на трассе и нуждаюсь в помощи.

Пока дожидаюсь их ответа, я блокирую дверцы и выключаю фары, скрещивая пальцы в надежде, что никто не остановится. Это может звучать безумно, но последний раз, когда сломалась моя машина, остановился какой–то малый и предложил мне двадцать баксов, если я ему отсосу на заднем сидении. Ему было около сорока, у него был ужасный зачес над лысиной, и он щеголял блестящим обручальным кольцом. Так что он был не только ползучим гадом, но и изменяющим ублюдком, как и множество парней, с которыми встречается моя мать.

Когда я ему об этом сказала, то он выглядел так, словно хочет меня ударить. Спасибо Господи, показалась Винтер, или кто знает, что бы могло произойти?

Я вздрагиваю от этой мысли, тошнота накатывает в глубине моего желудка. Болезненное чувство возрастает, когда мозг переключается на мою работу и на то, как много гадов я там встретила за последние пару месяцев. Это моя чертова ошибка. Я выбрала работу в дыре, хоть и знала, что у места дерьмовая репутация. Я выбрала такое положение, чтобы оплачивать наши с мамой счета, и еще позволить себе ходить на занятия, которые, надеюсь, помогут мне преуспеть в жизни, вместо того, чтобы влачить существование за гранью, как все свое детство.

Я выбираю, выбираю и выбираю свою удачу.

Я склоняю голову к рулю:

– Господи, чтобы я только не отдала за один единственный момент, когда не будет ощущения, будто слон сидит на моей груди. Я слишком о многом прошу? Чтобы у меня был лишь один счастливый день, когда мои карты выстроятся в ряд?

Я даже не знаю, с кем разговариваю, но они определенно отвечают большим жирным нет, когда мой телефон жужжит, принимая сообщения сразу  от Луны и Винтер.

Винтер:  Вообще–то я в аэропорту, собираюсь лететь в Нью Йорк повидаться с бабушкой, так что не могу. Хотя, стоит попытаться с Луной. Я думаю, на этой неделе она в Риджфилде.

 

Когда я открываю другое полученное сообщение, то вскоре обнаруживаю, что Винтер не права насчет Луны.

Луна: О Боже! Это хреново! Жаль, что у меня нет возможности приехать и забрать тебя, мы с Греем уже на пути в Вирджинию. Мы выехали около трех часов назад, но можем развернуться и приехать обратно, если ты в нас нуждаешься.

 

Несмотря на панику, выжимающую воздух из моих легких, ничего не могу поделать с улыбкой. Луна – одна из самых милых людей, которых я знаю, и если попрошу ее развернуться, она так и сделает. Но я не собираюсь заставлять ее забивать на поездку со своим парнем, чтобы приехать и подобрать мою жалкую задницу.

Я ей отписываюсь и говорю, что все в порядке. Затем с крошечным завистливым огоньком, тлеющем в моей груди, отправляю сообщение Винтер, чтобы она повеселилась в Нью–Йорке.

Это выходные Дня Благодарения. Я должна была отправиться в поездку, чтобы провести праздник с семьей, или, по крайней мере, заняться чем–то еще, а не застрять на обочине дороги, уехав с работы, которая оставляет после себя чувство отвращения внутри.

Закрываю глаза и делаю несколько размеренных вздохов, но воспоминания о том, что было несколько часов назад вспыхивает в моей голове, и моя грудь сжимается.

Музыка гремит, огни мелькают, а воздух воняет алкоголем и грязными деньгами.

Когда я прохожу мимо бара, мужчина просовывает в мой карман двадцатку.

– Разреши мне купить тебе напиток, красотка, – говорит он с зубастой ухмылкой, его рука покоится на моем бедре.

Я с трудом сдерживаю желание врезать своим кулаком по его лицу за то, что он положил на меня свою руку, а вместо этого мило улыбаюсь.

– Извини, но я не могу пить на работе.

Другая его рука находит мою талию, и он притягивает меня к стулу, на котором сидит. От него пахнет несвежим арахисом, а его лысая голова отражает неоновые потолочные лампы.

– А как насчет попозже, – он наклоняется, прислоняя свои губы к моему уху. – Когда закончишь свою смену, встретимся у черного входа, – его руки блуждают по моей заднице. – Обещаю, ты не пожалеешь, если  сделаешь это.

Я инстинктивно поднимаю руку, чтобы ударить его по лицу, но Гас, управляющий, стреляет в меня предупреждающим взглядом из бара. Исправляясь, я напяливаю фальшивую улыбку, которая начинает казаться все более настоящей с каждым проходящим днем.

Телефон жужжит в моей руке, сильно меня пугая. Мои пальцы дрожат, когда я открываю сообщение, надеясь на то, что оно от Ари, который отвечает «да», он приедет и заберет меня. Но на экране высветилось имя Луны.

Луна: Я написала Беку, и он сказал, что остался дома вместо того, чтобы отправиться с семьей в Вейл [горнолыжный курорт в штате Колорадо, США], поэтому приедет тебя забрать. Просто сообщи ему, где ты находишься. И обязательно напиши мне, когда доберешься домой, чтобы я знала, – ты добралась благополучно

 

Ее сообщение милое, но упоминание Бека заставляет мой желудок связаться в узел. Бек все еще один из моих лучших друзей в целой вселенной, возможно больше, чем даже Винтер, Луна и Ари вместе взятые. Но, хоть я и рассказываю ему практически обо всем, никогда не упоминала и не планирую упоминать о своей новой работе. А когда он увидит меня в моей униформе, противно воняющую потом и пивом, он поймет, что что–то случилось.

Я шлепаюсь головой назад, на подголовник, и пялюсь вверх на дыру в обивке потолка. Черт, что мне ему сказать? Я всегда вожу с собой дополнительную сменную одежду, но полночи не ложилась спать, пытаясь выследить свою мать в местном баре, и закончила тем, что спала дольше, чем обычно. Я спешила, когда уезжала из дома, и забыла взять свою обычную одежду.

Прежде чем у меня поучается прийти к решению, звонит мой телефон, и экран освещает темную машину.

– Легок на помине, – вздохнув, отвечаю я. – Привет.

– Привет, – отвечает он легким тоном. – Слышал, что ты попала в небольшую беду.

– Ага, моя машина снова сломалась, но следует отметить, что ты, кажется, доволен этим фактом.

– Я лишь счастлив, что снова могу приехать и разыграть из себя рыцаря в сияющих доспехах для тебя.

– Разве ты не достаточно этого делал? Я думала, что ты, должно быть, уже устал.

– Это поэтому ты мне сама не написала? Потому что думала, я ленивый рыцарь в сияющих доспехах? – шутит он, но капля обиды присутствует в его интонации.

– Нет, я думала, что ты в Вейле, – отвечаю я, наблюдая за проезжающей машиной.

Правда в том, что я не была уверена, – в Вейле он, или нет. Я просто не позвонила ему, потому что:

1) Бек уже сделал для меня слишком много. И это казалось нормальным, пока мы были моложе, я чувствую себя жалкой из–за того, что мне постоянно нужна его помощь, а я уже взрослая.

2) В целом, что он увидит меня в этом барахле, моей рабочей униформе.

3) Бек из очень богатой семьи, и иногда ему тяжело понять финансовую борьбу, например, почему я до сих пор не отремонтировала свою дерьмовую машину. А ответ «потому что не могу себе это позволить» приводит к предложению дать мне денег, которые я никогда не приму, не смотря на настойчивость.

Есть еще номер четыре, но я ненавижу о нем думать, в большей степени потому, что ненавижу сам факт его существования. Но он должен быть. Другими словами, Бек и наша дружба как–то стала слишком сложной. Середина года в старшей школе была прекрасным примером именно этого.

Мы были на вечеринке, и после слишком большого количества напитков и грязных танцев, мы оказались в спальне Бека, что не было странным, мы много раз это делали, но та ночь чувствовалась по–другому. В ту ночь его прикосновения и улыбки были причиной того, что мой живот трепетал.

– Ты кажешься нервной, – сказал он, когда мы сидели на его кровати лицом друг к другу со скрещенными  ногами. Музыка вибрировала через пол, а мягкий свет просачивался через  комнату.

– Я всегда нервная, – призналась я. Из–за Бека, единственного человека, который на самом деле понимал глубину моей тревожности. – Ты это знаешь.

– Я знаю это, – он заправил прядь волос мне за ухо. – Но это не значит, что я хочу знать меньше, так что выкладывай.

– Просто сегодня вечером ты заставляешь меня слегка нервничать, – я не знала, что еще ему сказать, если не правду, даже если это связано с ним.

Он в шоке прижал руку к своей груди:

 – Я?

Я кивнула, уставившись вниз на стеганое одеяло.

– Хотя, я не знаю почему, – или я, возможно, знала, но просто не хотела этого упоминать.

Он обхватил рукой мой подбородк и поднял мою голову вверх.

– Я не хочу, чтобы ты когда–нибудь нервничала рядом со мной. Что я могу сделать, чтобы стало лучше?

Я потрясла головой, и по какой–то дикой странной причине мой пристальный взгляд  блуждал по его губам. Я делала так всю ночь, задаваясь вопросом, каково будет целоваться с ним? Я знала, что он перецеловал кучу девчонок, и знала о слухах, что он великолепно целуется. Мне было любопытно узнать не только, как целоваться с Беком, а вообще узнать о поцелуях. У меня насчет этого были правила. Правила оберегали меня от того, чтобы я не превратилась в свою мать. Конечно, с алкоголем в моей системе, кажется легко нарушать правила.

– Я на самом деле не знаю, – прошептала я, не в силах оторвать взгляд от его губ.

Наступила тишина, за исключением громыхающей музыки, играющей внизу. Мне было интересно, что делают прямо сейчас остальные, что делали мои друзья. Им было веселее, чем мне? Сомнительно, поскольку мои самые веселые моменты связаны с Беком. Плюс, он заставлял меня чувствовать себя такой защищенной, особенно когда обнимал меня. Иногда мне хотелось навечно остаться в его руках. Жизнь была бы намного проще в этом случае.

– Виллс, –  его голос был низким и хриплым.

Я оторвала свои глаза от его рта и встретилась с его пристальным взглядом. Его глаза горели не поддающимся расшифровке голодом. Я не могла понять, что стало причиной взгляда, пока он не нагнулся и не притронулся своими губами к моим губам.

Я сильно зажмурилась, раскрыла свои губы и на останавливающий–сердце,  сжигающий–душу, возбуждающий–момент жизнь была прекрасна. Затем я отделалась от своей глупости и вспомнила, что жизнь не идеальна. Я жила в несовершенстве с тех пор, как мне исполнилось шесть.

Внутри меня поднялась паника, и я сбежала, как трусиха.

В течение нескольких недель после этого, я едва ли могла смотреть Беку в глаза. То были самые одинокие дни за всю мою жизнь. Единственной причиной, по которой мы с ним могли снова быть друзьями, было правило. Простое правило. По крайней мере, казалось таким на бумаге.