Симона Элькелес - Правила притяжения

— Мне нужна была бумага, — говорю я, спокойным тоном и кидаю тетрадь ей на стол.

Парень шагает вперед.

— Эй, парнишка, как дела? — говорит он.

Интересно, что скажет профессор Дик, если я надеру задницу бойфренду Киары в мой первый тут день. Он ничего не сказал в своих правилах о драках.

Я сужаю глаза на парня и ступаю ближе.

Киара быстро роется на столе и достает другую тетрадь. Она всучивает ее мне в руки.

— Вот, — говорит она, с волнением в голосе.

Я смотрю на ненужную тетрадь, раздражаясь, что я чувствую себя, как jalapeño в банке с орешками ассорти… где-то, где я не принадлежу и точно не являюсь подходящей добавкой.

Я бормочу:

— Увидимся позже... парнишка, — и направляюсь обратно в канареечно-желтую комнату и я окончательно в аду, черт.

Смотря в окно, я прикидываю, как высоко отсюда до земли, на случай, если я захочу сбежать отсюда за глотком свободы. Однажды я просто сбегу и никогда не оглянусь обратно.

— Карлос, можно войти? — я слышу голос Бриттани через дверь.

Когда я открываю дверь, я нахожу девушку моего брата там одну.

— Если ты собираешься читать мне лекцию, может поберечь дыхание, — говорю я ей.

— Я не за тем здесь, чтобы читать тебе лекцию, — отвечает она, ее ярко-голубые глаза сияют состраданием. Она протискивается мимо меня и заходит в комнату. — И я уверена, что может твои друзья, наслаждаются деталями твоих сексуальных похождений, хвастаться ими перед шестилетним ребенком и его родителями, скорее всего не самая лучшая идея.

Я поднимаю руку, останавливая ее.

— Прежде, чем ты продолжишь, мне следует быть честным с тобой, и сказать, что это звучит уж больно похоже на лекцию.

Она смеется.

— Ты прав. Прости. По правде говоря, я пришла, чтобы отдать тебе телефон. Я знаю, что вы с Алексом иногда как вода с маслом, так что если тебе когда-нибудь захочется поговорить с кем-то менее упертым, я буду рада. Я запрограммировала оба наших номера в контакты. — Она кладет телефон на стол.

О, нет. Я чувствую, что она пытается приблизиться ко мне, как сестра, которой у меня никогда не было, но этого не будет. Я не сближаюсь ни с кем, так что я решаю следовать дорожкой придурка. Это мне удается очень легко; я даже усилий больше не прилагаю. — Ты заигрываешь со мной? Я думал, что ты встречаешься с моим братом. Честно, Бриттани, я не встречаюсь с белыми чувихами. Особенно с блондинками с кожей, цвета супер клея. Ты когда-нибудь слышала о солярии?

Окей, комментарий про клей был перебором. Кожа Бриттани имеет легкий золотой оттенок, но нагрубив ей, поможет мне оттолкнуть ее. Я делал это с mi'amá. И Луисом. И Алексом. Никогда меня не подводило.

Я открываю шкафчик стола и засовываю телефон внутрь.

— Придет день, и он тебе понадобится, — говорит она. — Я не сомневаюсь, что ты мне позвонишь.

— Хочешь поспорим?

Я делаю шаг к ней, вступая в ее личное пространство, чтобы заставить ее попятиться и понять, что я говорю на полном серьезе.

— Не зли меня, сучка. В Мексике я тусовался с бандитами.

Она не отступает. Вместо этого, говорит:

— Мой парень состоял в банде, Карлос. И ни один из вас меня не пугает.

— Тебе никто не говорил, что ты была бы идеальной mamachita, чтобы доказать теорию о тупоголовых блондинках.

Вместо того чтобы съежиться от страха или разозлиться, она приближается и целует меня в щеку.

— Я прощаю тебя, — говорит она, затем выходит из комнаты, оставляя меня одного.

— Я не просил твоего прощения. Или не хочу его, — отвечаю я, но она уже ушла.

— Я не думаю, что он за бумагой приходил, — говорит Тук, садясь верхом на мой стул. — Он шпионил. Поверь мне, я знаю, как выглядит тот, кто шпионит.

Я вздыхаю и сажусь на кровати.

— И тебе обязательно было подкалывать его всем этим «как дела, парнишка?»

Иногда Тук разговаривает просто для своего развлечения. Я не думаю, что Карлос оценит юмор Тука.

— Извини, не смог сдержаться. Он думает, что он такой крутой, мне хотелось его немного подколоть.

Лицо Тука озаряется.

— У меня идея. Как насчет того, чтобы шпионить в ответ.

Я качаю головой.

— Ну, уж нет. Кроме того, он, скорее всего в своей спальне.

— Может он внизу с остальной твоей семьей. Мы не узнаем, пока не проверим.

— Это плохая идея.

— Ох, ну, давай же, — ноет он, как мой брат, когда ему что-то не позволяют. — Давай повеселимся. Мне скучно и скоро будет пора уходить.

Перед тем, как я успеваю опомниться, Тук исчезает в коридоре.  Я слышу его шаги, приближающиеся к комнате Карлоса. О, нет. Это точно не хорошо.

Совсем не хорошо. Я хватаю Тука за руку и пытаюсь тащить его обратно, но он не поддается. Когда Тук вбил себе что-то в голову, его ничто не остановит. В этом он такой же, как и мой отец.

Дверь Карлоса слегка приоткрыта. Тук заглядывает внутрь.

— Я не вижу его, — говорит он.

— Это потому, что я ходил отлить, — говорит Карлос позади меня.

Ох. Нет. Нас. Застукали.

Я втягиваю ртом воздух и щипаю Тука. Эта выходка точно не была наилучшей его идеей. Я думаю, может теперь Карлос сделает нам свое печенье в отместку.

— Нам просто было интересно, как тебе тетрадь Киары, подошла? — говорит Тук, выдавая то, что первое пришло ему в голову, ни капельки не смутившись тем, что его застукали на месте преступления. — Или может тебе бы больше подошла тетрадь со спиралью, мы и такую можем достать.

— Ага, — говорит Карлос.

Тук протягивает руку.

— Кстати, мы не были официально представлены. Я Тук. Ну, знаешь, рифмуется с "друг".

— И с "индюк", — добавляет Карлос.

— Это тоже, — отвечает Тук, не моргнув и глазом. С широкой, наглой улыбкой он показывает пальцем на Карлоса. — А ты за словом в карман не лезешь, amigo.

Карлос отталкивает от себя палец Тука.

— Я тебе не amigo, придурок.

У Тука звонит сотовый телефон. Он вынимает его из штанов и говорит:

— Я скоро буду, — затем пожимает плечами и говорит мне:

— Ну, я пошел. Мой отчим, Рик, заставляет меня и маму идти на какое-то дурацкое занятие по вязанию узлов. Киара, увидимся завтра в школе.

Он поворачивается к Карлосу.

— До встречи, amigo.

Тук испаряется, оставляя меня стоять в коридоре с Карлосом. Он делает шаг ближе. Когда Карлос фукусирует свое внимание на мне, это немного пугает, не знаю, делает ли он это намеренно или нет. Он как пантера, готовая к прыжку, или вампир, готовый высосать кровь из любого, кто стоит на его пути.

— Кстати, мне не нужна была бумага. Твой парнишка был прав. Я шпионил. — Он заходит к себе в комнату, но перед тем как закрыть дверь, поворачивается ко мне. — Эти стены тонкие, как картон. Тебе стоит помнить об этом в следующий раз, когда ты будешь разговаривать обо мне со своим бойфрендом, — говорит он и захлопывает дверь.

Вечером мне сказано было явиться в кабинет профессора. Я ожидал его гнева.

По правде говоря, я хотел его гнева. Если он или тот судья в зале суда для несовершеннолетних считали, что приведя меня сюда, они меня перевоспитают, ну, им следует еще раз хорошенько подумать. Каждый раз, когда кто-то пытается контролировать мою жизнь или навязывает мне какие-то правила, чистый инстинкт заставляет меня бунтовать.

Профессор Уэстфорд переплетает пальцы и наклоняется вперед в своем кресле, которое стоит лицом к небольшому дивану, на котором сижу я.

— Чего ты хочешь, Карлос? — спрашивает он.

А? Он застал меня врасплох. Я не ожидал от него этого вопроса. Я хочу вернуться обратно в Мексику и жить по собственным правилам. Или вернуться в Чикаго, где живут мои друзья и кузены, с которыми я вырос… Я уж точно не могу ему сказать, что хочу воскресить из мертвых своего отца.

Когда я не отвечаю, Уэстфорд вздыхает.

— Я знаю, что ты упрямый парень, — говорит он. — Алекс сказал мне, что в Мексике ты был связан с чем-то серьезным.

— И?

— Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты можешь построить здесь совершенно другую жизнь, Карлос. Ты плохо начал, но ты можешь вырвать эту страницу своей жизни и начать с чистого листа. Алекс и твоя мама хотят лучшего для тебя.

— Послушай, Дик. Алекс меня не знает.

— Твой брат знает тебя лучше, чем ты думаешь. И у вас намного больше общего, чем тебе бы хотелось.

— Ты только что со мной познакомился. Ты тоже не знаешь меня. И сказать по правде, я не очень-то тебя уважаю. Ты открыл свой дом пацану, который только что был арестован за наркоту. Почему это ты не боишься того, что я здесь?

— Ты не первый, кому я помог, и ты не будешь последним, — уверяет он меня. — И мне, наверное, сразу следует сказать, что до того, как я защитил докторскую по психологии, я был военным. Я видел столько смертей, пушек и плохих парней, сколько ты не увидишь за всю свою жизнь. У меня может и проседь в волосах, но я такой же упертый, как и ты, когда мне это необходимо. Я думаю, мы сработаемся. А теперь, давай вернемся к тому, зачем я позвал тебя сюда. Чего ты хочешь?

Мне надо сказать что-нибудь, чтобы он от меня отстал.

— Вернуться в Чикаго.

Уэстфорд откидывается в кресле.

— Окей.

— Что значит «окей»?

Он поднимает вверх руки. — Это значит окей. Следуй правилам в доме до зимних каникул, и я свожу тебя в Чикаго в гости. Я обещаю.

— Я не верю обещаниям.

— А я верю. И я не бросаю слова на ветер. Никогда. Ладно, достаточно серьезных разговоров на сегодня. Расслабься и устраивайся, как дома. Посмотри телевизор, если хочешь.

Вместо этого, я иду прямиком в ад со шторами в горошек. Когда я прохожу мимо комнаты Брендона я замечаю, что он сидит на полу, одетый в пижаму с рисунком маленьких бейсбольных бит, перчаток и мячей. Мелкий играет с пластиковыми солдатиками и выглядит невинным и счастливым. Для него это легко — он не был еще в реальном мире.

Реальный мир отстой.

Брендон широко улыбается, заметив меня.

— Эй, Карлос, хочещь поиграть в солдатиков?

— Не сегодня.

— Завтра? — спрашивает он с надеждой в голосе.

— Не знаю.

— Что это значит?

— Это значит, спроси меня завтра, возможно у меня будет другой ответ. — Хотя, подумав, я сказал. — Попроси свою сестру поиграть с тобой.

— Она только что играла. Теперь твоя очередь.

Моя очередь? У этого шпеньдика серьезные проблемы, если он считает, что я жду этого в очереди.

— Давай так, завтра после школы я сыграю с тобой в футбол, если ты забьешь хотя бы один гол, я поиграю в твои солдатики.

Парнишка выглядит потерянным.

— Я думал, ты не играешь в футбол.

— Я соврал.

— Ты не должен этого делать.

— Ага, ну, когда ты сам будешь тинейджером, ты будешь делать это постоянно.

Он качает головой.

— Я так не думаю.

Я смеюсь.

— Позвони мне, когда тебе будет шестнадцать. Я гарантирую, ты изменишь свое мнение, — говорю я и направляюсь к себе в комнату. Киара стоит в коридоре. Ее хвост на затылке обвис и почти все волосы выпали из него. Я никогда не встречал девушку, которая настолько мало заботилась о том, как она выглядит.

— Куда это ты направляешься, такая наряженная? — шучу я.

Она прочищает горло, как будто запнувшись.

— На пробежку.

— Зачем?

— Упражнения. Можешь… присоединиться.

— Неее, — я всегда придерживался теории, что люди, которые делают упражнения — белокожие снобы, потому что все их дни состоят из того, чтобы сидеть на заднице и ничего не делать. Она начинает двигаться дальше, но я зову ее обратно. — Киара, подожди. — Она оборачивается. — Скажи Туку, чтобы держался от меня подальше. И о твоем расписании для душа …

Я собираюсь дать ей понять, что и как тут, и кто здесь главный. Ее отец может диктовать какие угодно правила, которым я не собираюсь следовать, но никто, особенно не gringa, не будет указывать мне, когда я буду принимать свой душ. Я скрещиваю руки на груди и говорю ей прямо:

— Я не следую расписаниям.

— Ну, а я с-следую, так что п-привыкай, — говорит она, затем отворачивается и направляется к лестнице.

Я остаюсь в своей комнате до утра, пока голос профессора не раздается через дверь.