– Именно это твердят мне все вокруг, – тихо ответил он, глядя, как магнит притягивает дверцу холодильника.

– У меня перед критическими днями гормоны расшалились, а тут еще неприятности на работе. А то, что случилось между нами на прошлых выходных, конечно, не самое удачное начало для знакомства. Давай забудем это.

– Мне казалось, что об этом мы уже договорились, – он посмотрел на нее тусклым и враждебным взглядом.

Она вдруг почувствовала себя такой виноватой перед ним, что готова была на четвереньках проползти до Манчестера и обратно, сделать что угодно, лишь бы все исправить. Лишь бы он снова улыбнулся ей.

– Нам с тобой нужно заключить мир.

– Ты уверена? – Джей потер подбородком о плечо, глядя на нее.

– Абсолютно! Я ведь ничего такого не имела в виду, когда сказала, чтоб ты со мной не разговаривал. И акцент мне твой очень нравится. Он ужасно милый, – она боялась остановиться. – На самом деле нам как раз нужно больше разговаривать. Давай попробуем стать друзьями, найти общие интересы. Мне кажется, мы ужасно похожи. Я, конечно, не предлагаю впадать в крайности, выворачиваться друг перед другом наизнанку, нет, это слишком. Я просто хочу, чтобы ты дал мне шанс стать самой собой, подойти поближе к тебе, исправить ужасное впечатление, которое я на тебя произвела. Ты увидишь, я совершенно нормальный человек – несмотря на то, что толстая и неряха, которая много курит и тупо шутит за счет других, – она хотела закончить в оптимистическом ключе, сказав несколько добрых слов в свой адрес, но получилось сплошное самоуничижение.

– Итак, предполагается, что я должен тебя простить, да? – сдержанно спросил Джей. – Коль скоро эта маленькая выдумка имела успех, то, значит, все в порядке, так? Народ ведь смеялся, соответственно, я должен все принять, будто так и надо.

– Да не потому, что народ смеялся, Джей, – она умоляюще посмотрела на него. – А потому, что я ужасно жалею об этом. Потому, что обидела тебя, я знаю. Я должна была ограничиться парнями типа Барфли или Хорса, которые спокойно принимают такие шутки.

Его глаза сузились:

– Неужели ты думаешь, что меня шокируют непристойные шутки в духе предменструальной охоты на самцов? Что я их не принимаю? Конечно, я спокойно могу их принять, Джуно. Только не могу понять, вот и все. Я не могу понять, почему ты ведешь себя как дешевая грязная шлюха и считаешь это забавным.

Она отвернулась в отчаянии. Он выстроил вокруг себя такие высокие заборы, не перескочишь. Ей стало ясно, что он никогда не простит, и она пожалела, что затеяла этот разговор. Он просто злопамятный сукин сын, и чувства юмора у него нет ни капли.

Не проронив ни слова, Джуно взяла поднос и направилась в комнату к гостям. Когда она поравнялась с холодильником, он вдруг спросил:

– Скажи мне, Джуно, ну почему ты под конец позволила этому придурку выделывать с тобой бог знает что?

Она споткнулась, бокалы съехали на край подноса. Джуно удивленно обернулась, чтобы как следует разглядеть его лицо. Оно было строгим и осуждающим.

– Насколько помню, это я выделывала с ним бог знает что, – сказала она осторожно, внимательно наблюдая за выражением его лица. – Я выволокла его из зала. Это было частью представления.

– Да, но ты сделала это после того, как он засунул свой поганый язык тебе в рот.

– Он просто застал меня врасплох.

– У тебя был такой вид, как будто тебе очень даже приятно, – дрожащей рукой он откинул волосы с глаз.

Они шептались, как два пенсионера в библиотеке, но в их голосах было столько страсти, что никакие крики не могли сравниться с этим шепотом. Внезапно Джуно подумала, что во всей этой ситуации есть что-то странное. Они пререкаются, как супруги. Не как двое чужих людей, а как семейная пара, у которой общий дом и общая жизнь. В голове всплыли подслушанные Гари слова Джея, которые тот сказал Пирсу: «Разговоры с Джуно – самая увлекательная вещь на свете. Мы с ней можем разговаривать часами – один начинает фразу, а другой ее заканчивает, даже если не расслышал начала». Они знакомы меньше недели, а он уже говорит с посторонним человеком о ней как о жене.

– Этого не может быть, – она понизила голос, не веря своим ушам, и волнение нажало на кнопочку у нее в животе. – Неужели ты ревнуешь?

Он смотрел на нее долю секунды, потом холодно улыбнулся:

– Пойми меня правильно, Джуно. Просто этот эпизод взбесил меня. Мне ужасно любопытно, почему ты позволила ему это сделать. Это такая дешевка!

Она не знала, куда деваться от стыда, но не отвела глаз:

– Я разрешаю любому целовать меня, независимо от степени его привлекательности. Уж тебе ли это не знать.

Он язвительно послал ей воздушный поцелуй. Она решила не реагировать на это и спросила с порозовевшими щеками:

– А что ты говорил обо мне Пирсу Фоксу?

– То есть? – он удивленно вскинул брови.

– Мой знакомый подслушал, как ты говорил ему обо мне.

– Джуно, ты так зациклена на себе, что можно с ума сойти, – он горько рассмеялся.

– Не мог бы ты повторить свои слова еще раз?

– Повторить?..

Джуно выровняла поднос и пошла в гостиную, бормоча себе под нос:

– Вы знаете, разговоры – самая увлекательная вещь на свете. Мы можем разговаривать часами – и все равно кажется, что самого главного еще не сказали.


В гостиной Барфли развалился на диване перед телевизором, потягивая пиво из бутылки, как младенец молоко из соски. Суши сидела на стуле с высокой спинкой, изящно скрестив ноги. Триона болтала по телефону.

Джуно поставила поднос на кофейный столик и на секунду прислушалась к разговору:

– …Болан отлично. Да, по-прежнему в Беверли-Хиллз с Кейт…

Джуно начала разливать вино по бокалам, но руки так тряслись, что большая часть оказалась на столике. Пытаясь совладать с собой, она сделала глубокий вдох и закусила нижнюю губу.

– Это она с Шоном? – спросила Джуно, повернувшись к Суши и кивая в сторону Трионы.

Суши мало разговаривала, предпочитая хранить загадочное молчание, которое больше шло ее восточному облику. В ответ она только отрицательно помотала изящной головкой и махнула крошечной ручкой в сторону родительской фотографии, которая стояла на столике возле аквариума Убо.

– С папой?

Суши наморщила крошечный носик и слегка тряхнула головой.

– С мамой? – Джуно протянула Суши бокал с вином.

Та поблагодарила вежливым кивком.

Другой стакан Джуно поставила перед Трионой, которая обожала Джуди и сейчас получала подлинное удовольствие от болтовни со своей почти свекровью:

– А что ты? Великолепно! Слушай, Джуно рядом, если хочешь с ней поговорить. Да нет, никого, только мы, пара старых друзей, и еще Джей. Хорошо, я передам ей, – Триона отстранила Джуно и сама продолжила разговор.

Судя по всему, Джуди спросила про Джея. Триона, не стесняясь, удовлетворяла ее интерес, хотя Джей стоял совсем рядом:

– Отличный парень. Много не болтает, но чертовски умен и дьявольски талантлив. Да, похож. Нет, скорее на Эрика Штольца, так я бы сказала.

Триона всегда говорила с Джуди как с закадычной подружкой, пересыпая свою речь модными словечками и намеками на модных персонажей. Джуно думала, что ее мать понимает, дай бог, одну восьмую из слов Трионы, но тем не менее обе души друг в друге не чаяли.

Джуно не сводила пристального взгляда с потолка, лишь бы только не встретиться глазами с Джеем.

Наконец Триона положила трубку. Джуно посмотрела на нее с возмущением:

– Мне кажется, мама звонила мне?

– Ну да, сначала она хотела узнать, как прошло твое выступление, но потом сказала, раз у тебя гости, ты можешь позвонить ей завтра с работы.

– Отлично, – Джуно обиделась. Сама-то Триона трепалась бог знает о чем почти двадцать минут. Неужели, если бы Джуно перемолвилась с матерью парой слов при гостях, это было бы так уж неуместно? В такие минуты, как эта, Джуно остро нуждалась в том, чтобы услышать спокойный, мягкий, как мех, голос матери.

– Она сказала, что уезжает в Шотландию на съемки рождественского выпуска передачи.

– В июле! – расстроенная Джуно плохо соображала.

– Ты же знаешь, они все снимают заранее. А твой папа в то же самое время отправляется с лекциями в Германию. Поэтому они просят тебя посидеть с собаками, пока они в отъезде.

– Вряд ли меня отпустят с работы, – Джуно налила еще вина, и перспектива уехать на несколько дней из Лондона – и от Джея неожиданно показалась ей весьма заманчивой. Она будет валяться в родительском саду и опустошать их запасы джина. А на выходные можно будет позвать компанию, устроить попойку.

– Джуди сказала, чтобы я привезла Джея на ужин в воскресенье – пока они еще не уехали.

– Что-что? – Джуно пришла в ужас.

– Она безумно хочет с тобой познакомиться, – Триона уже обращалась к Джею. – Говард и Джуди просто потрясающие. Они целиком из шестидесятых. Рядом с ними чувствуешь себя как в коммуне хиппи: тебе ничего не остается, как только греться на солнышке, плести венки из маргариток и заниматься любовью.

– Я думаю, именно так Джей представляет себе ад. К тому же он ужасно занят, не правда ли, – сказала Джуно, не адресуясь ни к кому конкретно.

– Ну, там посмотрим, – сказала Триона, садясь на диван рядом с Барфли. – Ты тоже мог бы поехать с нами, дружок.

– Да, почему бы и нет, – Барфли не отрывал глаз от экрана телевизора: там две полуобнаженные блондинки весело резвились в постели. – Правда, я не очень-то люблю бывать за городом. Вечером сигарет не купить. Но домик родителей Шона – классное местечко, это точно. Бывало, мы там отлично проводили время. А уж как его мама готовит – просто молчу.

– Телезвезда? – Джей проявил неожиданный интерес.

– Джуди? Да, – Триона повернулась к нему. – Ты не постигнешь, что значит оральный секс, пока не попробуешь ее шедевров. Не понимаю, как Говард сохраняет стройность, если учесть, сколько десертов ему приходится поглощать. А их дом – богемное чудо. Перестроенная англо-саксонская церковь недалеко от Оксфорда. Это такая заброшенная готика, в саду есть даже могильные плиты.

– Bay! – воскликнул Джей.

– А на чердаке летучие мыши, – мрачно добавила Джуно. – Если выходишь прогуляться вечером, нужно брать зонтик, а то они сыплются тебе на голову. А теперь, если вы не возражаете, я пойду приму ванну.

– Похоже, ты превращаешься в Бланш Дюбуа, – сказала она себе двадцать минут спустя, лежа в сугробе пены. Джуно поглубже погрузилась в ванну и стала размышлять о своей недавней встрече с Пирсом Фоксом. Удача поманила ее. Да не просто поманила – она сигналила изо всех сил, размахивала что есть мочи руками, стараясь привлечь ее внимание, похлопала ее, можно сказать, по горячим раскрасневшимся щекам. И плевать на разрыв с этим надутым американцем, окутывающим себя такой таинственностью. Какое это имеет значение по сравнению с тем, что она все-таки добилась успеха в шоу-бизнесе и ее карьера вот-вот взлетит вверх!

Но тут, как всегда, вступил второй внутренний голос. Пирс Фокс дал ей свою визитную карточку потому, что она выступила с провокационным, рискованным номером, повторить который немыслимо – он родился на свет благодаря внезапной встрече с Джеем. И чувство торжества покинуло Джуно – ему на смену пришло дурное предчувствие. Ведь Пирс Фокс появился в пабе только потому, что ему позарез понадобился Джей. Джей, который ненавидит ее. Джей, который считает, что она бездарь, что она зациклена на себе, что с ней невозможно жить под одной крышей. Джей, который был самым невероятным, самым мужественным, самым загадочным мужчиной из всех, кого она когда-либо встречала. Джей, который заставил ее поклясться, что она не полюбит его, а потом, ночью, проснулся и, как ребенок, погладил ее по лицу, высунув руку из-под теплого одеяла. Джей, который смотрит на нее с отвращением, как на отраву, которой она его накормила.

«Разговоры с Джуно – самая занимательная вещь на свете, – сказала она вслух. – Вечно она открывает свой рот, чтобы выдать какую-нибудь дешевую остроту, которую стоило бы оставить при себе».

Некоторое время спустя до Джуно донеслись прощальные фразы Трионы и Барфли: «Пока, детка, будь умницей», потом их удаляющиеся шаги. Суши шагала бесшумно.

В купальном халате Джея (полотенце забыла на кровати) она прокралась к себе мимо гостиной, из которой доносились благородные звуки Баха. Усталость свинцовыми руками придавила ей плечи.

– Джуно, мы можем поговорить? – неожиданно раздался голос Джея.

Ухватившись за дверную ручку, она представила себе свое красное от скраба лицо со следами еще не впитавшегося крема, жирные волосы, припухшие поросячьи глазки.

Он собирается потребовать, чтобы я покинула квартиру, в панике подумала Джуно. Он будет настаивать, чтобы я выметалась, а то он велит Шону освободить квартиру в Нью-Йорке. Он хочет застать меня врасплох, когда я лишена защитной раскраски и наиболее уязвима.