– Готов подписаться под каждым словом, – он резко рассмеялся. – Неужели же ты не видишь, Джуно, что, независимо от того, хочу я с ней переспать или нет, я ее обожаю? Я не большой специалист по части любви, но мне кажется, я подошел к этому состоянию так близко, как никогда. Пелена спала с глаз Джуно.

– Наконец-то ты начала хоть что-то понимать, – он взял ее за руку. – Я не собираюсь расписывать тебе свои чувства к ней. И не собираюсь что-нибудь менять в наших с ней отношениях. Меньше всего на свете ей нужен сейчас роман со мной. Не собираюсь я и выведывать у тебя, как это принято у подростков, что она думает обо мне.

– Тогда зачем ты мне это все рассказываешь? – Для Джуно было невыносимо, что теперь придется скрывать его признание от Лидии.

– Я принял решение. Только что, и потому стал тебе все это рассказывать. Я решил кое-что предпринять. Вся штука в том, что мне нужна твоя помощь.

– Что же ты решил предпринять?

– Я решил изменить свою жизнь. – Он смотрел прямо ей в глаза, и у нее не возникло ни малейших сомнений в серьезности его слов. – Я хочу избавиться – и от наркотиков, и от бессмысленности. А потом попытаюсь спасти ее.

– О, Финлэй! Это так романтично! – У нее на глаза навернулись слезы, и ей захотелось немедленно позвонить Лидии на мобильный.

– Ты так считаешь? – он цинично рассмеялся.

– Я знаю, я понимаю, это будет непросто, – Джуно смутилась из-за того, что его слова так ее взволновали.

Он уставился в потолок:

– Я дважды ложился в клинику. Я посещал групповые сеансы, читал брошюры, пил лечебный чай, курил сигареты, общался с унылыми мудаками, которые норовят рассказать историю своей жизни еще до того, как назовут свое имя. Я ел диетическую пишу, гулял в диетическом парке, смотрел диетические передачи по телеку – чтобы в мою жизнь не просочилось ни малейшего соблазна послать к черту эту диетическую жизнь. Пока с этим не столкнешься, не постигнешь всей издевательской иронии, – он горько рассмеялся. – Я знаю, что такое лечиться, Джуно. Я прекрасно знаю, как убедить докторов, что я в порядке. Я даже могу убедить себя, что я в порядке. Я только не знаю, как продержаться без наркотиков дольше недели после выписки.

Она моргала, не зная, вставить ли ей комментарий вроде: «У моего брата есть друг, Хорс. Он был в таком же положении. Ему удалось выкарабкаться», – но решила лучше хранить молчание.

– Иногда в клинике заставляют повторять идиотские заклинания: «Я ценю себя» или «Я ценю свое тело», или еще: «Я люблю себя больше, чем кокаин». И знаешь, о чем я мечтаю? В один прекрасный день, стоя в гостиной большого старинного дома где-нибудь в Кенте, иметь право сказать: «Я ценю Лидию больше, чем кокаин». Вот о чем я мечтаю, клянусь тебе.

– Фантастика! – Джуно была потрясена его решимостью. В ее душе родился непримиримый протест против всех форм наркотического рабства, унижающего человека, и она выбросила в пепельницу недокуренную сигарету. В своем пылу она даже не заметила, что впервые в жизни выслушивает откровения и признания одного из обожателей Лидии, не испытывая ни малейшей ревности.

Финлэй посмотрел на нее. На его прекрасных губах возникла загадочная полуулыбка:

– Чтобы выполнить мой план, мне потребуется какое-то время. И пока не наступит срок, я должен для нее оставаться прежним легкомысленным, вероятно, голубым Финлэем, коллегой, с которым можно безобидно пофлиртовать. С ним она всегда может обсудить своих любовников, свои сердечные дела, свои романы или пройтись по магазинам, чтобы поднять настроение в паузах между романами. И если ты меня выдать, если разболтаешь ей хоть слово из нашего разговора, то я откажусь от своего плана и исчезну. Я не смогу показаться ей на глаза, если она все узнает.

– Хорошо, а что требуется от меня? Я должна исподволь убеждать ее в том, что вы созданы друг для друга?

– Нет. Я же сказал, что мне требуется твоя помощь, Джуно.

– Я что-то не понимаю, – Джуно с ужасом представила себе, как она ежедневно навещает его в закрытой клинике в Кенте, чтобы давать подробные отчеты о личной жизни Лидии.

– У тебя свидание сегодня вечером. С неким «Дж.». Это твой новый сосед по квартире? Тот самый сексуальный американец, в которого влюбилась Лидия?

– Так она рассказала тебе о нем? – Джуно в испуге закусила губу. Вопрос был сугубо риторическим и не требовал ответа. Вместо ответа Финлэй разломил спичку пополам и стал теребить обломки:

– Почему ты не сказала Лидии, что между вами что-то есть? – спросил он.

– Сложно ответить.

– Мне тоже было сложно.

Так, пришла пора платить по счету – откровенность за откровенность, подумала Джуно. Она рассказала ему и о своих потерянных выходных, и о хищном аппетите, который разыгрался у Лидии при виде Джея и который она искренне принимала за бескорыстное желание развлечь иностранца в чужом городе. Финлэй слушал, приподняв одну бровь, эту короткую печальную историю и ни разу не засмеялся. От бедной спички остались мелкие щепки, когда Джуно поведала ему, что предоставила Лидии зеленую улицу и полную свободу действий в отношении Джея, если ей прискучит Бруно.

– Но ты же любишь Джея?

– Нет, конечно, – усмехнулась Джуно. – Я его практически не знаю. Он в Лондоне всего неделю, и большую часть этой недели мы вообще не разговаривали. А меньшую провели, ругаясь и трахаясь. – Она смущенно отвела глаза в сторону и иронически улыбнулась.

Финлэй поднес обломки спички так близко к глазам, что они съехались к переносице.

– Имей в виду, что Лидия не выкинет его из головы – он там засел очень прочно, – Финлэй снова перевел взгляд на Джуно.

– Да, я знаю, он ей понравился. Но в тот момент она была слишком поглощена Бруно. Странно, именно из-за Бруно я переспала с Джеем и из-за него же Лидия до сих пор не занялась Джеем. Я думаю, мне следует поблагодарить Бруно за все, что он для меня делает.

Пальцы Финлэя замерли.

– Бруно не продлится долго. Мы оба это прекрасно понимаем. Так же как и то, что преемник ему уже найден. И в тот момент, когда бедняга Бруно станет слишком ревнивым или докучливым, Лидия постучит в твою дверь, солнышко. И вовсе не затем, чтобы повидать тебя.

– И что же мне остается? – деланно рассмеялась Джуно. – Я не льщу себя надеждой, что у меня будет хоть малейший шанс, если Лидия возьмется за Джея. Я знаю, что до сих пор перед ней не устоял ни один мужчина. Ты не представляешь, какое было лицо у Джея, когда он ее увидел. Между ними сразу возникла взаимная симпатия. По-моему, вместе они могли бы хоть строительную фирму основать. Не думаю, что, расскажи я ей про себя и про Джея, что-нибудь бы изменилось. Ты ведь знаешь ее.

Финлэй пожал плечами:

– Думаю, ты права, солнышко. Это то, что мне всегда в ней нравилось, – ее абсолютная, невинная преданность наслаждению. Она считает мораль потрепанной картинкой, прикнопленной к стене. Поэтому рано или поздно она придет за Джеем. И только ты можешь помочь мне сохранить ее.

Джуно поморщилась:

– Каким же образом? Сказать ей, что Джей плох в постели?

Теперь уже поморщился Финлэй. Он вынул еще одну спичку из коробка, зажег, поднес поближе и посмотрел на пламя.

– А он не плох?

Джуно покраснела до корней волос:

– Он самый потрясающий любовник из всех, кого я знала. И он сломал мне жизнь.

– В таком случае ты обязана пойти сегодня на свидание и снова уложить его в постель, – Финлэй бросил горящую спичку в пепельницу и поднял глаза на Джуно. – Заставь его полюбить тебя, солнышко. В конце концов, приглашает-то он именно тебя. Возможно, он тебя уже любит.

Джуно громко рассмеялась:

– Прости, Финлэй, но ты попал пальцем в небо! Он здесь всего неделю, и почти всю эту неделю я вела себя омерзительно.

– А ты слышала о любви с первого взгляда? Джуно захохотала еще сильнее:

– В тот момент, когда он бросил на меня первый взгляд, я шарила по холодильнику без ничего, в одних трусах и дурацких носочках. И это был еще не самый худший момент.

– Ну ты даешь! Просто прелесть!

– О, Финлэй, ты не знаешь и половины всего, – Джуно вытерла выступившие от смеха слезы. – Как бы то ни было, спасибо тебе на добром слове.

Финлэй откинулся назад и серьезно смотрел на нее:

– Если ты его действительно любишь, скажи ему об этом сегодня вечером. И узнай, как он относится к тебе.

– Опомнись, Финлэй! Миссия невыполнима. Он ничего не рассказывает о себе. Даже зачем приехал в Англию, не говорит.

– Посмотри на факсы, которые он тебе прислал, солнышко. Ясно же, как божий день, что он хочет наладить отношения, – Финлэй убеждал ее с интонацией диктора телемагазина. – Полдела уже сделано. Сделай другую половину. Сегодня вечером у тебя есть шанс перекрыть нашей распрекрасной, непобедимой Лидии эту дорожку. Ты должна надеть новое платье, новые туфли, настроиться на победу – и вперед! Этот парень в твоих руках!

– Сдаюсь, – Джуно подняла руки. – Хорошо, убедил. Допустим, он влюблен в меня. Я неотразима. Осталось только натянуть новое платье, задрать вверх сиськи, войти в бар «Око», играя бедрами, и он совсем потеряет рассудок и начнет твердить мне о своей бессмертной страсти. Ну и что дальше? Каким образом это помешает Лидии вступить в игру и заняться им?

– Ты абсолютно права. Никак не помешает, если все, чего ты добьешься, – еще разок переспать с ним. У нее не возникнет ни малейших сомнений, тут ты права. Но если у вас с Джеем завяжутся серьезные отношения, возникнет настоящий союз, то это уже совсем другая история. В глубине души Лидия старомодна и романтична. Подлинные узы для нее священны.

Джуно смотрела на него, прижав пальцы к губам: светловолосый, нервный, отчаявшийся, измученный, запутавшийся в своих настроениях. Ей очень хотелось поверить в правильность его расчетов, но она была слишком цинична для этого.

– Увы! – усмехнулась Джуно. – Даже самое роскошное платье из магазина для трансвеститов не заставит Джея полюбить меня, Финлэй.

– Общение с тобой заставит. У вас ведь столько общего!

Джуно снова расхохоталась, но его лицо оставалось спокойным и сосредоточенным.

– Только не рассказывай Лидии о нашем разговоре. Не говори ей о моей любви. Но знай, что все это правда, все, что я тебе сказал.

Джуно нехотя пообещала, но для подстраховки скрестила пальцы под столом.

Ральф через зал прокладывал путь к их столику с двумя большими оранжевыми тарелками, на которых красовались шедевры высокого кулинарного искусства.

– Кушать подано, – он успел улыбнуться Джуно прежде, чем отойти к соседнему столику, за которым сидели Эмма Томпсон, Колин Фирт и Джек Дэвенпорт.

Джуно заметила, что, пока они с Финлэем разговаривали, зал наполнился знаменитостями. Она еле успевала крутить головой:

– Смотри-ка, Джонни Воган! А вон Сандра из «Лондонцев»! Боже мой, Вайнона Райдер!

Финлэй приподнял бокал, приветствуя компанию за соседним столиком. Ему ответили тем же.

– Ты что, со всеми знаком? – Джуно была под большим впечатлением.

– Немного, – Финлэй пожал плечами и углубился в тарелку.

И без того перегруженный взаимными откровениями, разговор принял легкий характер, вращаясь вокруг тривиальных тем и служебных сплетен. Оба увлеченно жевали, не забывая наполнять бокалы.

– А что, твои родители действительно дико богаты? – нахально спросила Джуно.

– Ужасно, – Финлэй с улыбкой передразнил ее.

Она покраснела:

– Интересно, а я всегда думала, что ты наподобие уличного хулигана из Глазго, который прилично закончил университет, а потом сбился с пути.

– Вот как?

– Извини, – Джуно покраснела еще сильнее.

– Да нет, на самом деле ты недалека от истины, – он рассмеялся. – Наверное, все так бы и было. Могло бы быть. Отец у меня по профессии сварщик. Это такой человек, который присоединяет одну металлическую фиговинку к другой, – снисходительно пояснил он. – Ну вот, а пятнадцать лет назад он выиграл два миллиона. Это была немыслимая удача. Мой отец надеялся, что с помощью денег сумеет «сделать нас лучше». Из бедной государственной школы – там я был единственным способным ребенком, который интересовался учебой, меня перевели в закрытый интернат для снобов, где я вообще перестал учиться. Можешь себе представить? Я даже их аристократическим произношением не владел, чего уж там говорить о латыни. Меня дразнили с утра до вечера, а я сидел наказанным каждый день, потому что отбивался с помощью кулаков – другого способа постоять за себя я не знал. Калам, мой брат, в это время учился уже в университете в Англии, поэтому он не так пострадал от культурного шока. Может, именно из-за этого у него до сих пор сохранилось пролетарское, по сути, мировоззрение – на жизнь надо зарабатывать. А я считаю, что должен все получать даром.

Подходила к концу вторая бутылка. Только тут Джуно заметила, что это был «Пойяк», бутылка которого стоила не меньше ее недельного заработка. Финлэй взглянул на нее и рассмеялся.