Фиона Уокер - Правила счастья

– Все уловила?

Так близко за эти дни он еще не подходил.

– У-любила. У-ловила, – поправилась она заплетающимся языком, кивнув головой, как во сне.

Они улыбались друг другу – наяву улыбались. Джуно улыбалась все шире и шире, а сердце просто лупило по стенкам груди. Пока изнутри. О господи! Сейчас он меня поцелует!

– По-моему, пора вернуться, – он перевел взгляд.

Джуно продолжала улыбаться ему: конечно, пора вернуться – к объятиям, например.

– Вернуться к чему? – уточнила она.

– К кому. К тому, для кого ты приготовила кофе, – он резко выпрямился.

– Нет – понимаешь – я просто…

– Спокойной ночи, Джуно, – он вышел из комнаты.

Джуно подошла к зеркалу и стала внимательно изучать незнакомое лицо. Толстенькая мордашка с размазанным макияжем. Она не имела ничего общего с аппетитной штучкой, которую Джуно видела в зеркале раньше. Джей наверняка счел ее шлюхой, подумала она. Она привела гостя. Она заигрывала с его друзьями. Она заигрывала с опасностью.

Пыталась заигрывать с ним. Она прижалась лбом к каминной полке и закрыла глаза.

Если б он только знал, что я не могу думать ни о чем, кроме него.

– Это твое, наверное.

Легкий шум за спиной вспугнул ее. Джей что-то протягивал ей через плечо. Она открыла глаза и увидела в зеркале его лицо: прекрасное, опасное, с враждебным взглядом.

– Ты забыла свою сережку в моей комнате, – он бросил китайский символ на каминную полку. – Когда соберешься шпионить в следующий раз, предупреди меня, я тебе нарисую план.

Лицо Джуно вспыхнуло:

– Я совсем не шпиони…

– Забери. И почему ты никак не отнесешь кофе тому, кто так давно его ждет? Видит бог, кофе ему не помешает, если он собирается провести с тобой ночь.

С горящими щеками Джуно схватила поднос и вылетела из гостиной.

Через час в темной гостиной зазвонил телефон, и автоответчик записал следующее сообщение:

– Привет, Джуно и Джей. Это снова Шон. Почему ж вы, ребята, трубку-то не берете? Слушайте, бросьте искать мои часы. Я полный кретин, согласен. Я все перепутал. Я забыл их в ванной у Трионы, а не у себя. Простите, ребята. Надеюсь, вас не очень затруднили их поиски. Я только что оставил Трионе сообщение, попросил их привезти – она собирается ко мне через пару недель. Не знаете, кстати, где она пропадает сегодня вечером? Ее мобильник отключен. Напомните ей про часы в воскресенье – я думаю, все вы будете обедать у предков. Передавайте им привет. Здравствуй, Пуаро. Папочка любит тебя, малыш.

Из-под перуанского балахона пискнул тонкий птичий голосок:

– Я люблю тебя, малыш. А теща – подлая крыса.

Джуно проснулась и лежала в медленно перемещавшейся по ее телу полосе солнечного света, падавшего через зазор в шторах. Она слышала, как Джей вернулся с пробежки, принял душ и прошел в свою комнату. Джуно уткнулась лицом в подушку и застонала. Вчера ей удалось все окончательно испортить. Пожалуй, результат этого вечера превзошел все прочие.

Хлопнула входная дверь, послышались удаляющиеся шаги. Джуно бросилась к окну и успела увидеть волну золотых волос, исчезающую в пыльной кабине внедорожника Шона. Два точных движения – и «птенчик» выскользнул из узкого пространства между двумя соседними автомобилями и рванул по улице.

Встав в десять, Джуно вытряхнула все карманы, обшарила забитые хламом ящики комода и даже полазала за спинкой дивана. В результате ей удалось наскрести почти пятнадцать фунтов мелочью. Пятидесятифунтовая банкнота Тимона по-прежнему валялась на кофейном столике, но Джуно ее гордо проигнорировала. Прошлой ночью она сослужила ей плохую службу. У Джуно было такое чувство, что в вопросе о часах она зашла слишком далеко, уклонившись от более важных тем. Она, например, ничего не успела спросить о занятиях скрытой съемкой. Полоски кокаина были аккуратно вытерты со стола.

Пока Джуно прихлебывала чай и пересчитывала свою добычу на дубовом столе, она заметила, что индикатор сообщений на автоответчике мигает, и включила его. Она прослушала извинения своего брата от начала до конца.

– О господи! Джей действительно не имеет к часам никакого отношения, – прошептала она, покусывая ноготь большого пальца, отдававшего старой медью и диванной пылью. Ни компьютера, ни камеры Джея на столе не было. Рядом с кабелем, разжеванным Пуаро, лежала бумажка с надписью: «Тебе об этом что-нибудь известно?» Джуно перевернула листок и написала: «Я думаю, у нас завелись мыши».

После этого она полтора часа по телефону извинялась перед друзьями за то, что вчера не пришла, болтала о всякой чепухе и пыталась уточнить планы на ближайший день. Она решила как можно дольше не попадаться Джею на глаза, чтобы он успел поостыть. Она уже давно собиралась повидаться кое с кем из старых знакомых – с теми, с которыми она встречалась не чаще раза в году. Сейчас как раз благоприятный случай, спасибо Джею.

Она набрала номер Элли и Дункана, чтобы узнать, как Финлэй вел себя в театре.

– Мы в восторге от него! – рассмеялась Элли. – Милейший человек. Я серьезно испугалась, что у Дункана разовьется гомосексуальная влюбленность. Я-то имею полное право влюбляться в Финлэя, что, между прочим, и сделала. Спасибо, что прислала его, Джуно. Это был просто писк – лучший вечер за последние сто лет.

– Я рада, – Джуно хотелось, чтобы проведенный ею вечер был хоть наполовину столь же веселым.

– После того как мы поужинали в «Меццо», он повел нас в ночной бар в Сохо, называется «Сортир». Ты о нем ничего не слышала?

– Даже очень слышала, – ответила Джуно: это было одно из любимейших мест Шона, Хорса и Барфли. – Там немного грубовато, тебе не показалось?

– Ну что ты, там здорово! Полным-полно трансвеститов и хулиганов.

– Хороший отзыв, – засмеялась Джуно.

– Ты ни за что не угадаешь, кого мы там встретили!

– И кого же?

– Подружку Шона. Как ее зовут?

– Триону?

– Вот-вот. Она была с одним парнем, Финлэй его узнал. Он сказал, что это законченный мошенник – какой-то спец по темным делишкам разного рода.

– Уж не Продавец ли Грез? – Джуно прикусила язык. Она точно помнит, что во время одного из многочисленных телефонных разговоров Вилл Пиджен вчера договаривался с кем-то о встрече в «Сортире». А Триона, как выяснилось, была единственным человеком, в распоряжении которого находились часы Шона.

– Ты его знаешь? – встревоженно воскликнула Элли.

– Так, чуть-чуть.

Джуно не нравилось, как раскручивается сюжет, вовлекая ее в сеть взаимоотношений между людьми, которые, по ее мнению, и знакомы-то быть не могли. У нее возникло чувство, словно вот-вот должно случиться что-то важное, а она даже не догадывается что.

– Финлэй говорит, это действительно опасный тип, – сообщила ей Элли, конспиративно понизив голос. – Он связан с мафией, Джуно. Триона должна быть осторожна. Сегодня утром в постели мы обсудили это с Дунканом. Он убежден, что Триона встречалась с этим типом, потому что ей нужна защита от рэкета. Как-никак ее магазин в самом центре Сохо.

– Тебе не кажется, что это притянуто за уши? – усомнилась Джуно. – Скорее всего, ей нужны VIP-пропуска на какое-нибудь клубное мероприятие, вот и все.

– Ну, может быть, – не стала спорить Элли. – К сожалению, нам пришлось уйти практически сразу после их прихода, поэтому мне ничего не удалось разузнать. Наша няня была вне себя из-за того, что мы так задержались. Сказала, что уходит от нас. Так что мне, наверное, придется воспользоваться твоим предложением. Помнишь, ты сказала, что могла бы иногда посидеть с Чайной? Ты не возражаешь?

– Нет, конечно, – рассеянно ответила Джуно, ее голова была забита мыслями о рэкетирах и защите от них, об отмывании денег, о торговцах наркотиками и оружием. Какое отношение все это может иметь к Трионе, часам Шона, малышу Бруно и фотографиям Майкла Кэйна?

Положив трубку, Джуно закрыла глаза и попыталась соединить разрозненные точки, чтобы вышел рисунок: есть такая детская игра. Полученная картинка напоминала бессмысленные каракули младенца. Ключ к этой загадке находился у не в меру разговорчивого Вилла Пиджена, Джуно ничуть не сомневалась в этом. Но к какой загадке? В любом случае в ней были замешаны Джей и Триона. Джуно опять почувствовала себя покинутой и бесконечно виноватой перед Джеем за то, что так неправильно судила о нем. Похоже, он пытался вытащить Триону из какой-то передряги, вступив в контакт с Виллом. А она своими намеками Виллу насчет часов, насчет дельца могла прошлым вечером спутать Джею все планы. Если бы только они с ним нормально общались!

Она стерла свое послание к Джею и написала заново: «Это я виновата. Я выпустила Пуаро. Прости меня. Если провода испорчены, я куплю новые. Кстати, я знаю теперь, что ты не имеешь никакого отношения к исчезновению часов Шона. Еще раз прости. Я клянусь тебе, что я не шпионила в твоей комнате вчера вечером – просто мне нужно было прослушать…» Черт! Не хватает места. Она нашла блок бумажек для заметок, на каждой написала «Прости» и расклеила их по всей квартире: на зеркале, на холодильнике, на микроволновой печи, на всех дверях, на телевизоре и на сиденье унитаза.

Обклеивая аквариум Убо, она заметила стопочку разноцветных листков на столике рядом с аквариумом. Джуно взяла один. На нем было написано: «Звонил Джон, 8.05, понедельник, перезвонит». Она взяла другой: «Звонила Одетта, 9.00, суббота. Она получила твое сообщение, предлагает позавтракать завтра у нее. Просила перезвонить». На третьем листке: «Звонил Джон, четверг, 9.30. Отправит факс тебе на работу».

Джуно опустилась на стул с высокой спинкой. Ей было стыдно. Он все это время регистрировал звонки! Как она могла о нем подумать иначе! Конечно, такой пунктуальный и аккуратный человек, как Джей, записывал каждый звонок и клал записки на видное место, чтобы она могла заметить их. Не виноват же он, что она не заметила!

Она просмотрела остальные записки и обклеила извинениями весь стол.

Затем она решила обновить обращение на автоответчике, начав с такого варианта: «К сожалению, Джуно Гленн и Джей Маллиган не могут сейчас подойти к телефону, а Шон Гленн в отъезде. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала». Она опробовала еще несколько вариантов, переставляя и меняя местами «Джуно и Джей» (Боже, какое наслаждение она получала, сопрягая эти два имени, соединяя их союзом), и наконец записала следующее: «Мы не можем подойти к телефону. Оставьте ваше сообщение». Вполне удовлетворенная результатом, она наклеила несколько бумажек на телефон, взяла бутылку красного вина, запихнула в сумку запасную обувь и одежду, не забыв положить туда «Как отвоевать себе место под солнцем», и покинула квартиру, стены которой были покрыты яркими пятнами бумажек, как будто страдали чесоткой.

Была середина лета, в Лондоне стояла ужасная жара. Метро было переполнено туристами, по тротуарам разгуливали прелестные юные создания с плоскими загорелыми животиками, в густом воздухе витал запах секса.

Первый привал на длинном субботнем маршруте ей предстояло сделать у старой университетской подруги, которая работала учительницей и собирала гостей на барбекю. Последний раз Джуно виделась с ней на свадьбе полгода тому назад, когда та поклялась хранить верность высокому бородатому мужчине, преподавателю той же школы в Актоне.

– Джуни! Я не надеялась, что ты придешь! Замечательно! Нам нужно будет как следует поболтать, – подруга поцеловала Джуно, держа в одной руке шампур, а в другой тарелку с кебабами тофу, и исчезла в толпе.

Никого из присутствующих Джуно не знала. Они работали, как и подруга, учителями, почти все – семейные, вегетарианцы и не пили, потому что были за рулем. Несколько младенцев орали в переносных кроватках, несколько малышей ползали по траве. Родители не обращали на них никакого внимания. Никто не курил.

Джуно стояла в саду на солнцепеке среди незнакомых людей и пыталась вникнуть в особенности общенационального учебного плана, трудности школьного финансирования, проблемы жестокого обращения с детьми и причины освобождения некоторых преподавателей от должности. Она слишком часто прикладывалась к своей бутылке, пытаясь проглотить соевые сосиски, трогала обгоревший на солнце нос и недоумевала – зачем она сюда притащилась. С этими людьми у нее не было ничего общего. В студенческие годы подруга сидела на наркотиках, а сейчас их разделяют десять лет эволюции – целая эпоха. Глядя на приветливые, ненакрашенные лица женщин, на искренние, доверчивые лица мужчин, Джуно чувствовала себя представителем другого биологического вида и неожиданно для себя осознала, что в чем-то им завидует. Завидует их либеральным взглядам и здоровому образу жизни, их интересам и их искренности и даже их орущим, пукающим ребятишкам.

Она прикрыла глаза и сразу вспомнила, как лежала вчера на кровати Джея и слушала Фила Коллинза. Ей показалось, что она теряет рассудок. Она выбралась из дома специально, чтобы отвлечь себя от мыслей о Джее, а сейчас выясняется, что ни о чем, кроме него, она не может думать. Его лицо мерещилось ей в лучах слепящего солнца, его желтые глаза преследовали ее, а в шипении барбекю слышался его голос: «Ты сводишь меня с ума, Джуно».