Кэролайн Линден - Правила соблазна

Дверь отворилась, а затем с щелчком закрылась. Селия затаила дыхание, и сердце внезапно так заколотилось, что ей пришлось схватиться за спинку кресла, чтобы удержаться на ногах. Пожалуйста, мысленно взмолилась она, обращаясь к Судьбе, пожалуйста…

Мгновение тишины. Затем мягкий шаг. Еще один.

И Селия поняла. Она узнала эту поступь. Что-то в атмосфере привычным образом изменилось. Дрожь прекратилась. Сердце на мгновение остановилось, а затем забилось с новой силой, ровно и возбужденно. Селия закрыла глаза и подумала: хвала небесам. Ее губы сложились в улыбку.

Когда Энтони вошел в библиотеку, он ничего не увидел. В комнате была кромешная тьма, и на мгновение Гамильтон решил, что она передумала и не пришла. Энтони ощутил почти облегчение; он волновался во время обеда, украдкой наблюдая за тем, как Селия молча возит еду по тарелке, и гадая, о чем она думает.

Гамильтон с радостью продолжал бы переписываться, сохраняя анонимность. Находясь в своей комнате, он мог смело сказать, что чувствует, оставаясь безвестным. Гамильтон пришел сюда только потому, что решил – дальше хранить свой секрет нечестно. Селия заслуживает знать правду, чтобы иметь возможность отвергнуть его.

Аромат лимонов выдал ее присутствие. Энтони медленно прошел вглубь комнаты и теперь смог разглядеть Селию. Она сделала шаг навстречу; ее белокурые локоны и светлое платье были заметны в темноте. Слабый лунный свет окрашивал ее силуэт серебром: обнаженные покатые плечи, пышную грудь, шуршащие при движении юбки. Волна чистого, беспримесного желания накрыла Гамильтона, едва не смыв все благородные намерения.

Дыхание стало резким и жарким. Это ошибка, говорил он себе, когда шел в библиотеку. Теперь Энтони чувствовал себя слепцом, который пытается выбраться из пылающего леса. Один неверный шаг, и пламя его поглотит. Но каков он, этот неверный шаг, вперед или назад?

– Вы пришли. – Голос радостный.

Или просто удивленный?

Гамильтон сглотнул.

– Мне не следовало этого делать. – Инстинктивно он заговорил голосом более низким и грубым, чем его собственный, все еще стараясь не раскрыть себя.

– Я рада, – произнесла Селия одновременно с ним и сделала еще шаг навстречу. Снова послышалось шуршание юбок.

Энтони издал странный звук, пытаясь засмеяться, несмотря на пересохшее горло.

– Напрасно.

– Но я хотела, чтобы вы пришли.

– Не стоило. – Он почти прохрипел это. Ему хотелось сказать, чтобы она не подходила, но Селия продолжала приближаться: один за другим медленные и мучительные шаги вокруг широкого стола с нарисованной на нем картой. И наконец она оказалась прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки.

– Почему? – шепнула Селия, и Гамильтону потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем она спрашивает.

– Мы должны зажечь лампы, – произнес он вместо ответа. – Это не… благоразумно…

– Что такое благоразумие, как не трусость, пытающаяся оправдаться? – Она сделала последний шаг, подошла вплотную и положила руку на грудь Энтони.

Я хочу только этого, подумал Гамильтон. Достаточно лишь прикосновения, единственного прикосновения, чтобы поставить его на колени. Все те годы, что они были знакомы, он ни разу не прикоснулся к ней, за исключением самых пристойных прикосновений к ладони, к локтю и однажды к спине, когда помогал ей сесть в карету. Гамильтон так сильно сжал кулак, пытаясь противостоять себе, что хрустнули пальцы. Селия не знает, кто с ней наедине в темной комнате.

Нельзя этим пользоваться. Он не посмеет.

– Вы меня не хотите? – Она приблизилась еще на дюйм. – Не хотите столь сильно, как я вас?

– Селия, вы не понимаете, что делаете, – заговорил было Энтони, но она перебила:

– Я понимаю достаточно. – Селия чуть запрокинула голову, глядя на него. Гамильтон скорее почувствовал это движение, чем увидел. Должно быть, его лицо так же неразличимо, как и ее. Впрочем, Энтони не нужен был свет, он и так знал каждую черточку ее лица. – Но я уйду, если вы не хотите, чтобы я осталась.

Гамильтон закрыл рот; таких слов он сказать не мог. Энтони провел слишком много времени, убеждая себя, что вовсе ее не хочет, но успеха так и не добился. В лучшем случае он мог похоронить это чувство глубоко в душе. Свои поступки Гамильтон мог контролировать куда лучше чувств, и при свете дня ни за что не позволил бы себе зайти так далеко. Знает ли Селия, что перед ней он? Если она здесь, с ним, потому что думает, будто это кто-то другой… если Энтони сделает то, к чему она, искушая, его подталкивает – а его тело сгорает от желания подчиниться, – он погубит дружбу, которую так высоко ценил много лет, и обречет себя на вечные страдания.

– Селия, – прохрипел Гамильтон, из последних сил цепляясь за здравый смысл и честь, – я должен вам сказать…

– Я знаю, кто вы, – прошептала она в ответ. – Знаю уже давно, Энтони.

Собственное имя явилось для него отпущением грехов. Она знает. По-прежнему имелись причины, по которым он не должен этого делать. И немало причин, но все они меркли на фоне значимости этих слов, а также других, что Селия сказала ранее: «Как я хочу вас».

Медленно, благоговейно Энтони наклонил голову и прикоснулся к ее губам раз, затем второй. Она стояла спокойно, запрокинув голову, ее ладонь все еще лежала у него на груди. Гамильтон поднял руки, погладил щеки Селии, провел одной рукой сзади по шее – едва ощутимое прикосновение, но она тихонько ахнула, и ее губы приоткрылись. Он прильнул к ним чуть сильнее, желая насладиться каждой секундой, каждой ее частичкой.

Руки Селии скользнули вверх по его груди и обвили шею. Она притянула Энтони ближе к себе. Он решился провести пальцами по ее покатому плечику, все еще поражаясь тому, что находится здесь, с ней. В этот момент Селия издала мягкий горловой звук и прижалась к Гамильтону всем телом. На секунду замерев в изумлении, Энтони сгреб Селию в охапку, и она уютно прильнула к нему. Боже, какое дивное ощущение! Какое правильное!

Все ее мысли и тревоги о том, кто кого соблазнит, испарились. Не осталось никаких страхов, только глубочайшая уверенность в правильности происходящего. В объятиях Энтони Селия снова почувствовала себя живой. От него волнами исходило желание, и все же каждое прикосновение было нежным и неторопливым. Она провела пальцами по его затылку, изучая и исследуя, дошла до жестких каштановых волос, и мышцы его плеч напряглись. Энтони прервал поцелуй, прошептал ее имя и начал короткими поцелуями осыпать ее лоб.

– Да, – выдохнула она. – Поцелуй меня еще.

Гамильтон ничего не сказал, но его дыхание участилось. Селия поняла, что он услышал просьбу. Его губы вернулись к ее губам, жадные и более требовательные. Под этими жаркими поцелуями последние следы печали и неуверенности сгорели без остатка. На секунду Селия задумалась, сколько же времени он ее хочет и почему она об этом даже не догадывалась, но тут плотину словно прорвало. Он крепче сжал ее в объятиях, прижимая к себе. Селия восторженно застонала. В ней разгоралась мощная, жаркая потребность обнимать его, прикасаться к нему, целовать его. Энтони Гамильтон, мужчина, который всегда умел рассмешить ее, сейчас заставил ее пылать. Она никогда не испытывала ничего подобного, но сразу поняла, что это – вожделение.

Начавшееся робко быстро стало страстным. Он будто прочитал ее мысли; едва Селия захотела, чтобы Энтони прикоснулся к ней, как он послушался. Она тянула его за одежду, словно это была преграда между ними. Гамильтон вытащил руки из рукавов, и сюртук упал на пол. Селия расстегнула жилет и сунула под него руки, восхищаясь тем, какое у Энтони горячее и твердое тело.

Пока она избавляла от одежды его, он делал то же самое с ней. Энтони расшнуровал лиф, и тот упал на корсет. Бормоча что-то неразборчивое, он провел кончиками пальцев по обнажившимся холмам грудей. Селия задрожала. Энтони резко втянул в себя воздух, опустил голову и прильнул губами к ложбинке между грудями.

Она запрокинула голову, прижимая Гамильтона к себе. Селии казалось, что кожа пылает под его отрывистыми поцелуями. Его ладони скользнули вниз по спине, ритмично подтягивая тело Селии вверх. Она внезапно осознала, что стоит на цыпочках, задыхаясь и едва удерживаясь на ногах от головокружения.

Его ладони скользнули еще ниже, к бедрам, а затем он поднял ее и усадил на край стола – Селия совсем забыла, что тот у нее за спиной. Гамильтон помедлил, прижавшись щекой к ее плечу, его грудь быстро поднималась и опускалась, а ладони все еще лежали на ягодицах Селии.

Она заерзала на столе, раздвинула ноги и попыталась притянуть Энтони ближе. Селия отчаянно желала ощутить его прижавшееся к ней тело и даже всхлипнула, когда он слегка отодвинулся.

Энтони поднял голову. В темноте она не могла разглядеть выражение его лица, но зато чувствовала эмоции: он желал ее, но почему-то сдерживался. Энтони не уверен и ждет ее решения. Селия не испытывала ни малейших сомнений. Она провела ладонью по его затылку, притянула Энтони к себе и впилась губами в его рот. Снова целуя ее, Гамильтон вдруг почувствовал себя свободным. Он попытался сопротивляться своему желанию, но Селия его не поддержала, напротив, искушала все сильнее, прижимаясь к нему, вздыхая, расстегивая его одежду. И он сдался. Она хочет, чтобы они занялись любовью, и Энтони больше не мог вспомнить, почему этого делать не следует.

Он задрал ее юбки, провел ладонью по обтянутой шелковым чулком ноге. Селия согнула колени, дыша часто и прерывисто. Энтони развязал подвязку и снял с ноги чулок. Его прикосновения обжигали обнаженную кожу. Он поднял ее ножку еще выше, так, чтобы она смогла закинуть ее ему на талию, и почти стянул Селию со стола, так что она едва удержалась на краю. Селия едва не потеряла равновесие, она подалась назад и смогла удержаться, лишь вцепившись ему в плечи.

Гамильтон снова поцеловал ее и аккуратно положил на спину. Теперь Селия смогла обхватить его ногами за бедра, отлично осознавая, до чего распутно себя ведет. Энтони обхватил ладонями ее лицо, погладил шею и плечи. Нежно, но уверенно, стянул лиф еще ниже, обнажив груди целиком.

Когда он прикоснулся языком к соску, Селия затаила дыхание. Боже. Его руки, его губы… о боже! К тому времени, когда его ладонь скользнула ей между ног, Селия уже была разгоряченная и влажная. Энтони губами ласкал груди, а пальцами довел ее почти до безумия, она вся дрожала и хватала ртом воздух.

На трясущихся руках Селия приподнялась и потянулась к нему. Он хрипло застонал, когда она погладила его в области паха через ткань брюк.

– Селия, я не могу заниматься с тобой любовью на столе.

– Тогда на софе, – пробормотала она, целуя его в подбородок и продолжая поглаживать.

Его стон перешел в сдавленный смешок.

– Искусительница.

– Не дразни меня, – прошептала Селия, продолжая поглаживать. Ей казалось, что пульсация между ног все усиливается.

Все ее тело содрогалось от голода по нему. Стряхнув туфлю, она обнаженной ступней погладила его по ноге.

Энтони опять негромко рассмеялся, нежно поцеловал ее и задрал юбки еще выше. Селии пришлось пальцами ног упереться в пол, удерживая равновесие, пока он расстегивал брюки. Энтони взял ее за руки, потянул вниз и сомкнул ее пальцы на своем обнаженном естестве. Селия снова тихонько всхлипнула и направила его туда, где так сильно его жаждала.

Энтони резко втянул в себя воздух и аккуратно вошел в нее. Она замерла и лишь тяжело дышала, пока заполнял ее целиком. Селия очень давно не занималась любовью, все ее мускулы сильно напряглись, поэтому она боялась слишком мощного напора.

Когда Энтони вошел полностью и остановился, Селия с наслаждением, долго и прерывисто выдохнула. Он взял ее за подбородок и прикоснулся губами к ее рту. Затем сжал руками бедра и, крепко удерживая, начал двигаться. Она подавалась навстречу его толчкам, начиная дрожать. Энтони был так нежен и при этом так опытен, словно изучал ее тело долгими годами и точно знал, что нужно делать. Селия обхватила его руками и запрокинула голову, а он двигался в ней снова и снова. Его руки блуждали по ее телу, губы прикасались то здесь, то там, он шептал нежности, которых она толком не слышала, и наконец экстаз полностью завладел ею, и Селия громко застонала от блаженства.

Энтони обнимал ее, пока она не успокоилась. Просто обнимать ее – уже наслаждение. Селия опустила голову и положила ее на плечо Энтони. Он прижался щекой к золотистым локонам, сейчас слегка растрепанным, и глубоко вдохнул восхитительный аромат лимонов.

Через некоторое время Селия решила слегка переместиться и поскользнулась. Она упала на Энтони, схватив его за руки, и, ахнув, рассмеялась. Он понял, что усадил ее на самый край высокого стола и ее ноги едва достают до пола. Нужно отпустить Селию. Энтони даже начал отстраняться, убирая от нее руки. Она вцепилась в него крепче и подняла на него глаза, протестующе бормоча что-то сонным, соблазнительным голосом. Сопротивляться этому голосу Гамильтон не мог, поэтому, вместо того чтобы помочь ей встать и отойти, он крепко обнял Селию и приподнял ее.