Кэролайн Линден - Правила соблазна

Да, это вопрос. Энтони знал, что правильного ответа у него нет. Если они не поженятся, все станут шептаться, что Селия всего лишь очередная вдова распущенных нравов, готовая согласиться на любое предложение. Если они поженятся, то не потому, что она этого хочет, а потому, что вынуждена из-за собственной неосмотрительности. Что одно, что другое, но его сердце будет день за днем умирать.

– Мой брак вовсе не был ужасным, – внезапно сказала Селия. – Берти никогда меня не бил и не запирал на ключ. Он просто… – ее голос дрогнул. – Он просто меня не любил.

Гамильтон знал слова, которые ее успокоят… возможно. Берти когда-то тоже говорил, что любит ее. Но Энтони не мог произнести этих слов, да и вряд ли Селия в них поверит.

– Это его недостаток, а не твой.

Она вскинула руку, чтобы он замолчал.

– Не надо. Я не нуждаюсь в жалости и утешении. Я сама решила выйти за него. Я… – Селия помолчала. – Я сделала плохой выбор. Думала, что люблю такой любовью, которую описывают поэты, романтическое, глупое чувство.

Гамильтон колебался, не зная, что сказать или сделать. Селия некоторое время молча смотрела на него, и между бровей у нее показалась морщинка.

– Я не могу повторить ошибку, – сказала она, обращаясь, скорее, к себе. – Не могу выйти за тебя только из-за случившегося сегодня вечером. Не могу согласиться на предложение только потому, что иначе мой брат тебя пристрелит. Замуж нужно выходить по разумным причинам.

Энтони открыл рот, слегка оскорбленный тем, что первым возражением против брака она назвала занятия любовью, а вторым – своего брата, но вовремя остановился. Он сам не мог придумать ни одной причины, по которой любая женщина, уж не говоря о Селии, могла бы выйти за него замуж. Так что Гамильтон закрыл рот и постарался стереть с лица всякое выражение, дожидаясь ее вердикта.

– Не могли бы… не могли бы мы попытаться? – спросила Селия слегка дрожащим голосом. – Продвигаться вперед по чуть-чуть и оценивать, подходим ли мы друг другу, а затем уже принимать решение?

– Я сделаю все, что ты хочешь, – ответил он.

Селия замотала головой.

– Нет! Вот как раз этого я и не хочу! Чего хочешь ты, Энтони?

Хочу увезти тебя отсюда, подумал он. Подальше от жадных глаз, недоверчивого семейства и болезненных воспоминаний. Хочу, чтобы ты была только моей, чтобы я мог заставлять тебя улыбаться, смешить тебя и заниматься с тобой любовью дни напролет.

Энтони вздохнул.

– Хочу сделать так, как лучше для тебя.

– А как же ты? – В ее голосе ощущалась досада. – Разве тебя не волнует, что будет с тобой?

Гамильтон немного подумал перед ответом. Попасться во время занятий любовью с женщиной – один из наименьших грехов, которые он, по мнению светского общества, совершил. Всего лишь дополнение к остальным преступлениям. И что бы ни пришлось из-за этого пережить… нет, он не станет жалеть о случившемся.

– В общем-то нет. – Селия скептически посмотрела на него. – Я уже давно понял, что люди будут говорить и думать обо мне то, что им захочется, – мягко произнес Энтони. – И ничего из сказанного или сделанного мной этого не изменит. Поэтому нет, я не забочусь о том, чтобы соблюдать приличия, во всяком случае, не ради себя. Но вот то, что будет с тобой, меня действительно волнует. Если ты считаешь, что лучший выход – брак, я готов на тебе жениться. Если думаешь, что я должен исчезнуть и больше никогда не попадаться тебе на глаза – я так и поступлю.

– Почему тебе все равно? – Селия села на краешек кресла и подалась к Энтони. Ее голубые глаза внимательно изучали его лицо. – Почему ты все время так говоришь?

– Потому что это правда. – Он беспечно махнул рукой. – Мне все равно.

– Почему? – настаивала Селия.

Гамильтон лишь покачал головой.

– Мой ответ на твой вопрос: да. Будем продолжать столько, сколько тебе потребуется, чтобы принять решение.

Он видел, что Селия не совсем довольна таким ответом, но все же выражение ее лица смягчилось.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Это меньшее, что я могу сделать. – И это, разумеется, правда. Проводить время с ней – самое легкое наказание, какое только можно себе вообразить. И совершенно неважно, каков предлог.

Селия кивнула. Недолго они сидели в неловком молчании, затем она встала.

– Что ж, спасибо, – снова поблагодарила Селия и закусила губу. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – негромко отозвался Гамильтон.

Она вышла, опустив голову. Энтони разжал кулаки, понурился и вздохнул.

На первый взгляд в коридоре было пусто. Селия с облегчением выдохнула и повернула в сторону своей комнаты. Ее руки дрожали, поэтому она крепко сжала их в кулаки и ускорила шаг. Эмоции перемешались и превратились в какой-то запутанный узел – вожделение, надежда, страх и паника. Собственный брат застал ее во время занятий любовью в библиотеке! Какая-то частичка Селии считала, что «ну и пусть» – частичка, заставившая ее забыть о добродетели и осторожности, когда она убедилась, что перед ней и в самом деле Энтони Гамильтон. Но другая часть Селии чувствовала себя не только униженной и опозоренной, но и глупой.

Она понимала, что из сложившейся ситуации есть только два выхода. Селия сумела отсрочить момент принятия решения, но откладывать вечно не получится. И какое бы решение они с Энтони ни приняли, ей придется набраться мужества, чтобы воплотить его в жизнь. При одной мысли о замужестве Селия теряла дар речи от волнения. Берти хотел жениться на ней так же сильно, как она стремилась за него замуж, и посмотрите, сколь скверно все получилось.

Она не согласится на еще одно замужество, если не будет уверена в себе. Письма Энтони и то, как они занимались любовью, склоняли ее к положительному ответу, но когда Маркус слегка надавил на Гамильтона, тот сказал, что готов уехать немедленно. Наверняка брак с человеком, который вообще этого не хочет, обернется еще большей катастрофой, чем первое замужество. Перспектива долгих лет брака, проведенных в одиночестве, как уже было с Берти, сейчас еще менее радужная, потому что на этот раз Энтони сразу обозначил, что не испытывает к ней интереса. Такое положение дел не позволило Селии открыть рот.

Она просто боится, отрицать нет смысла. И это ужасно. Своим молчанием Селия позволила взвалить весь груз ответственности на плечи Гамильтона, и он как мужчина согласился принять вину на себя, не возразив ни единым словом, – только подтвердил свою готовность сделать все, что Селия пожелает. Как можно обвинять Гамильтона в том, что он не хочет на ней жениться, если она сама настолько слабовольна?

Но второй вариант – не выходить за него замуж или даже, как он предложил, больше никогда не встречаться – еще хуже.

– Селия! – Она подскочила, услышав, как кто-то зовет ее по имени. К ней торопливо направлялась Луиза, которая, видимо, поджидала подругу возле комнаты. – Как ты?

– Со мной все в порядке, – ответила Селия, не дожидаясь окончания вопроса. Луиза ободряюще улыбнулась и подошла еще ближе.

– Ну? – Подруга понизила голос. – Это было?

Селия нахмурилась.

– Ты о чем?

– С Гамильтоном! – Глаза Луизы блестели от любопытства. – Было хорошо?

– Луиза! – воскликнула Селия.

– Но я умираю от любопытства. Хочу узнать, действительно ли ты с ним переспала, ведь Мэри целую неделю безуспешно пыталась его соблазнить! По слухам, он самый опытный любовник в Лондоне. Ну так что, было хорошо?

– Я отказываюсь отвечать на подобные вопросы, – отрезала Селия; от ярости ее губы сжались в тонкую линию. – Это грубо и унизительно.

Луиза удивленно заморгала.

– Я не… в смысле нет… ой, мамочки! Я же не в этом смысле! Ну то есть… Селия! Я даже не знала, что он тебе нравится.

– Не думаю, что это хоть сколько-нибудь тебя касается.

Селия отвернулась и пошла дальше по коридору, Луиза поспешила за ней.

– Ну прости меня! Я же не знала! Просто предположила… ну, потому что мы об этом разговаривали!

Селия резко повернулась к подруге.

– Ты об этом разговаривала.

– Ну да, я, – тут же согласилась Луиза. – Но ты же ни словом не возразила!

– А что я должна была сказать? Он мужчина с собственным образом мыслей, а не новая шляпка, которую ты решила заполучить, потому что это обычная прихоть? Ты замужняя женщина, и твой муж находится в этом доме!

Луиза уставилась на нее, приоткрыв рот, и гнев Селии слегка утих.

– Прости.

Подруга снова бросилась за ней следом и взяла ее за руку.

– Не ты должна просить прощения! О, я плохая подруга! Мне так хочется снова увидеть тебя счастливой. Просто я так удивилась, что ты выбрала именно его. А теперь, после этой сцены… о, я так надеюсь, что тебя не заставят сделать что-нибудь против воли!

Селия прерывисто вздохнула.

– Нет. – Ее никто ни к чему не принуждал, а уж если говорить правду, то это она сделала все возможное, чтобы соблазнить Энтони Гамильтона и заняться с ним любовью. И даже после этого ей удалось избежать тяжких последствий.

Луиза сжала губы, словно пытаясь остановить поток дальнейших вопросов, затем неловко улыбнулась.

– Это хорошо. Я бы не вынесла… Ну да. Хорошо. – Луиза быстро кивнула. – Ну, тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – пробормотала Селия. Они стояли возле ее комнаты. Селия вошла, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Было ли все хорошо?

Луиза хочет знать. Она легонько прикоснулась к животу. Селия все еще ощущала тепло рук Энтони на своей коже, вкус его губ, все еще чувствовала, как он двигается в ней, ощущала содрогания от полученного наслаждения, когда достигла пика в его объятиях. При этом воспоминании ее колени ослабли, а дыхание участилось.

О да, это было хорошо.

Если бы только знать, как быть дальше.

Когда Гамильтон, наконец, вышел из библиотеки, его поджидал Уорфилд. Энтони бросил взгляд на его суровое лицо и вздохнул. Он кивнул, и Уорфилд пошел вместе с ним в его комнату.

– Я должен поинтересоваться твоими намерениями, молодой человек, – начал дядя, закрывая за собой дверь.

– Правда? – Энтони стянул с себя сюртук и махнул Франклину, когда тот скользнул в комнату. Лакей сразу понял и так же бесшумно выскользнул обратно.

– Нет. Я надеюсь, ты сам мне все скажешь.

Гамильтон пожал плечами. От сюртука все еще исходил легкий аромат лимонов.

– Я говорю сам себе – молодой Гамильтон ни за что не спутается с леди просто из спортивного интереса. Клянусь себе, что знаю этого мальчика. И напоминаю, что это не мое дело, и если бы он захотел сказать мне, что чувствует к этой девушке, он бы поделился.

Энтони швырнул сюртук на шезлонг.

– Неужели для кого-то имеет значение, что я могу сказать по этому поводу?

Уорфилд дернул головой.

– Да, для меня имеет.

– Тогда ты абсолютно прав, это не твое дело. – Энтони отвернулся и начал развязывать галстук.

– Да черт побери, парень! – Лорд запустил пальцы в волосы и взъерошил их. – Скажи, что тебя все это хоть немного волнует!

– Очевидно, недостаточно, – пробормотал Энтони, – иначе я бы запер дверь.

– Я не о чертовой двери, я о леди. Она тебе нравится?

Гамильтон стянул с шеи галстук, а с языка уже готов был сорваться очередной едкий ответ. Но Уорфилд смотрел на него с сердитым беспокойством, причиной которого могла быть только любовь к племяннику. И Энтони справился со своей вспыльчивостью.

– Да, – пробормотал он.

Лицо дядюшки мгновенно просияло.

– Прекрасно! Я так и знал. Значит, все будет хорошо!

Энтони сухо усмехнулся.

– Не спеши с выводами. Селия не хочет выходить за меня, а Эксетер не собирается ее заставлять.

Уорфилд отмахнулся.

– Конечно, он не будет ее заставлять. Это скверное начало для супружеской жизни. Нет, ты должен ее убедить, и раз уж Селия тебе нравится, сложностей быть не должно. Нельзя оценить что-то в полной мере, если как следует над этим не поработать.

– Она не хочет повторно выходить замуж, – сказал Энтони. – Первый брак ей совсем не понравился.

– Ну так он же был не с тобой, – возразил Уорфилд. – Слушай, парень. Я знаю, ты умеешь обходиться с дамами. Не скромничай, это чистая правда, и любой, у кого есть глаза, видел, как леди строили тебе глазки все две недели. Я знаю, что в прошлом ты этим умением пользовался, – добавил граф, многозначительно вскинув бровь.

– Тогда все было по-другому.

– Тогда все было гораздо хуже, – поправил дядя. – Ведь не было симпатии.

С точки зрения Гамильтона, симпатия не давала никаких ощутимых преимуществ. Без нее отказ женщины не имел никакого значения. В конце концов, на свете существует множество других леди. Действительно, в прошлом он не раз стремился завоевать женщину, но если терпел неудачу, то задета была лишь его гордость. Но с Селией… дело не только в симпатии или гордости. Энтони знал, что мучительно, безнадежно влюблен в нее. Лучше вообще не пытаться, чем рискнуть и все потерять.