Кэролайн Линден - Правила соблазна

Это был не вопрос, а утверждение. Гамильтон ничего не ответил. Ветер с каждой минутой усиливался. Энтони просто стоял посреди поля, глядя в глаза другу, в которых все очевиднее читалось понимание. Как странно, подумал Энтони, что Перси в первый раз в жизни проявил проницательность именно в этот момент.

– Так ведь это хорошо, правда? – Перси наклонил голову набок. – Я бы сказал, половина сражения выиграна. Графство в кармане и целое состояние в придачу. Большинство мужчин довели бы дело до конца в течение недели. – Гамильтон вздохнул и отвернулся. – А раз уж ты без ума от нее и делаешь все это… ну, письма пишешь и что там еще… она будет только рада заполучить тебя, верно?

Хотелось бы надеяться.

Энтони медленно покачал головой и вскинул обе руки.

– Не имею ни малейшего чертова представления, Перси.

Розалинда, вдовствующая герцогиня Эксетер, была в ужасной опасности – в любой момент она могла потерять терпение и выйти из себя. Задуманный ею чудесный загородный прием совершенно испорчен кошмарным происшествием. Дочь скомпрометирована, ее застали со скандально известным повесой! С повесой, которого уже предупреждали больше десяти лет назад! Тогда герцогиня позволяла Дэвиду приглашать молодого человека в Эйнсли-Парк, потому что Дэвид утверждал, будто его другу больше некуда поехать на каникулы. И хотя молодой Лангфорд (Розалинда не могла думать о нем по-другому, как бы он ни называл себя сам) никогда не вел себя хуже остальных друзей Дэвида, в нем всегда ощущалось нечто, заставлявшее насторожиться. Казалось, что, пребывая в обществе Дэвида и остальных юношей, он отстранен и не является одним из них. Герцогиня всегда считала его одиноким волком и в конце концов сказала, чтобы Дэвид больше не приглашал этого юношу – стандартная попытка защитить свое чадо.

А теперь… Розалинда заметила, как дочь на него смотрит, и была очень опечалена. Селия снова стала молчаливой и бледной, как после возвращения из Камберленда. Не настолько, конечно, неохотно признавала герцогиня. Больше дочь не выглядит подавленной. Она кажется задумчивой. Но пожалуй, это только хуже, потому что если Селия увлеклась им…

– Я действительно не понимаю, зачем ты его пригласила, – сказала Гарриет Трокмортон.

– Ты же знаешь, что это не я, – ответила Розалинда, сильно сжав губы, – а Ханна. Дэвид ее подговорил.

– Я не хочу вмешиваться, но право же, дорогая. Он совершенно ужасен. Я бы просто запретила ему приезжать, во всяком случае сейчас, когда здесь так много юных леди. – Гарриет посмотрела на своих дочерей. Те хихикали, наблюдая за мистером Бичемом.

Герцогиня вздохнула.

– К твоему счастью, он вроде бы не интересуется твоими дочерьми. Только моей.

На противоположной стороне поляны Гамильтон поднял голову и встретился взглядом с Селией. Они не отводили друг от друга глаз до тех пор, пока кто-то не заговорил с Селией, но и тогда она отвернулась не сразу. Желудок Розалинды сжался. О боже. Даже на расстоянии она заметила страсть, пылавшую между ними, и с трудом удержалась от порыва пересечь поляну и встать перед дочерью, защищая ее от него.

– Да Селия мне почти что родная дочь, – говорила между тем Гарриет. – Будь здесь Трокмортон, я бы велела ему следить за этим негодяем и ни на секунду не выпускать его из виду.

– Поверь мне, будь у меня хоть малейшее подозрение о том, что он собирается сделать, я бы заставила Маркуса с ним поговорить.

Герцогиня настояла бы, чтобы мистера Гамильтона схватили за ухо и вышвырнули отсюда. Пока она размышляла, пресловутый мистер Гамильтон поднялся и направился с мистером Чилдрессом к ручью. Розалинда выдохнула с некоторым облегчением на секунду.

– Ты куда сдержаннее и терпеливее меня, – продолжала Гарриет. – Но теперь вред нанесен. Боюсь, она влюблена по уши. Пожалуй, это вполне объяснимо, учитывая, через что бедняжке пришлось пройти.

Герцогиня ничего не ответила. Она была согласна с подругой. Дочь все еще не оправилась после своего ужасного брака, и Розалинда поклялась не допустить, чтобы Селия вновь стала жертвой подобной ошибки. Это ее долг. В тот раз виновата была только она, настояв на том, чтобы Селия сама выбрала мужа. Розалинда убедила Маркуса (против его воли) дать юному Бертраму разрешение жениться на Селии. Маркус считал юношу слишком молодым, а отношение Селии к замужеству идеалистичным. Герцогиня его переубедила – и ошиблась.

Но на этот раз доказательств предстоящего провала гораздо больше. Сердце Селии уже было разбито, и кто знает, в каком она сейчас состоянии? Розалинда тоже потеряла мужа и слишком хорошо знала чувства овдовевшей женщины, эту тоску по мужской ласке и потребность быть любимой и желанной. Стремление избежать одиночества, желание, чтобы тебя просто обняли. Мистер Гамильтон наверняка способен удовлетворить физическое томление, но все то, что герцогине довелось о нем услышать, говорило об одном: он не в состоянии откликнуться на замысловатые запросы женского сердца. Гамильтон слишком ветреный; он заядлый игрок; его капитал растет и уменьшается согласно приливам и отливам.

Единственный родственник отрекся от него давным-давно. Ходили слухи о самых разных кутежах, оргиях и беспутствах, шептались даже об убийстве. Это последний мужчина, которого герцогиня предпочла бы для своей дочери.

– Если бы Гамильтон был респектабельным, – вздохнула она. – Будь он подходящим джентльменом для Селии, я бы порадовалась за них обоих, даже несмотря на скандальность вчерашнего вечера.

– Да одно это должно убедить тебя в том, что он ей не пара. – Гарриет придвинулась ближе и понизила голос. – Любой мужчина, который искушает женщину заняться с ним любовью на глазах у публики, отъявленный мерзавец.

– Это было не на глазах у публики, а в библиотеке, – вспылила Розалинда. – Гарриет, пожалуйста!

– Ну да, разумеется, он не соблазнил ее у камина в гостиной прямо перед всеми присутствующими, но в библиотеку мог зайти кто угодно, – ответила леди Трокмортон. – Я считаю библиотеку вполне себе публичным местом, тем более в доме, полном гостей, которые жаждут развлечений.

Герцогиня закрыла глаза и прижала пальцы к вискам. Гарриет права… ну, наполовину права, и Розалинда ровным счетом ничего не может поделать!

– О боже, – пробормотала леди Трокмортон. – К нам идет граф.

Розалинда, пытаясь успокоиться, сделала глубокий вдох и открыла глаза.

– Что? – А, этот граф. Не Марбери, а Уорфилд.

Она была совсем не в настроении разговаривать с ним, но ее гневный взгляд не отпугнул его. Граф подошел и поклонился.

– Превосходный день для пикника, ваша светлость.

– Благодарю вас, сэр. – Она холодно улыбнулась, надеясь, что он уйдет.

– Люблю всякие развалины, – продолжил чертов граф, как всегда, ничего не замечая. – Окажите мне честь, давайте прогуляемся к часовне?

Розалинда стиснула зубы и натянуто улыбнулась. Ей ужасно хотелось отказаться – если он скажет хоть слово о своем гнусном племяннике, герцогиня не сомневалась, что не сможет сохранить самообладание – но она никак не могла придумать отговорку. Гарриет молча сидела наслаждаясь лимонадом, и даже не старалась помочь. И рядом никого нет – они с леди Торкмортон специально отсели от всех подальше, чтобы поговорить.

Розалинда могла ответить только одно.

– Конечно, сэр.

Граф помог ей подняться на ноги, и герцогиня взяла его под руку. Гарриет проводила подругу сочувственным взглядом, когда та направилась вверх по холму в сторону руин. Розалинда в ответ взглянула очень многозначительно – леди Трокмортон могла бы, по меньшей мере, попытаться вовлечь Уорфилда в разговор и потянуть время, пока она подыскивает разумную отговорку.

– Должна вам сказать, что я не эксперт, – заметила Розалинда. – Если вы хотите узнать что-то большее, кроме общей истории, вам придется заглянуть в библиотеку. – Она с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть, произнося последнее слово. Герцогиня больше не желала вспоминать об этой комнате.

– Нет-нет, общей истории более чем достаточно, – отозвался Уорфилд. – Мне нравится выяснять все подробности самостоятельно. Не люблю довольствоваться чужим мнением.

Она с подозрением посмотрела на него, но никаких признаков двусмысленности не обнаружила. Розалинда заставила себя не думать об этом. Уорфилд гость. Она должна быть вежливой. Пятнадцатиминутная беседа, бодрая прогулка, и можно откланяться.

– Что ж. – Герцогиня взяла себя в руки. – Часовня – это все, что осталось от старого аббатства, которое когда-то находилось здесь. Первый Эксетер, в те времена граф, был его попечителем и щедро жертвовал деньги на строительство до тех пор, пока во время правления Кромвеля паписты не лишились власти и аббатство не было разрушено. Последующие поколения разбирали и распродавали аббатство, не трогая часовню. В итоге уцелели только витражи. – Розалинда почти задыхалась, потому что Уорфилд тащил ее вверх на холм очень быстро.

– Да, я вижу. – Он не остановился и продолжил идти по траве в каменный неф. От стены остались лишь фрагменты, обеспечивающие хоть какое-то укрытие от сильного ветра, свирепствующего на вершине холма.

Внезапно Уорфилд все-таки остановился и стал смотреть на потрескавшиеся, провалившиеся плиты пола.

– Кто здесь похоронен?

– Насколько мне известно, в основном священники и прелаты. Семейные склепы находятся дальше.

– Хм. – Он поковырял сапогом каменные плиты, но надписи за многие годы хождения по ним уже стерлись, кроме того, они были всецело предоставлены буйству стихий. Уорфилд отошел к разрушающемуся трансепту, где когда-то находился алтарь. Здесь торцевая стена поднималась высоко вверх, возвышаясь над их головами; триптих в витражных окнах чудесным образом остался почти нетронутым. Граф запрокинул голову, чтобы рассмотреть витражи.

– Странно видеть нечто столь красивое на вершине холма, – сказал он.

Розалинда вежливо улыбнулась. Ветер крепчал, особенно здесь. Герцогине очень хотелось скорее вернуться к гостям.

– А что здесь изображено?

– Э… святой Георгий, насколько мне известно. – Розалинда поплотнее закуталась в легкую шаль и посмотрела на тучи, собирающиеся на горизонте. – Нам лучше вернуться, сэр. Может начаться дождь.

– Дождь может начаться в любую минуту любого дня, – рассеянно отозвался Уорфилд, все еще изучая витражи. – Нет, отсюда ничего не разглядеть. Давайте обойдем.

Герцогиня закрыла глаза и глубоко вздохнула. Граф ждал. Справившись с раздражением, она пошла за ним следом, оперлась на его руку и позволила помочь ей перебраться через обломки. По другую сторону стены ветер дул еще сильнее, трепал юбки ее платья и грозился сорвать с головы шляпку.

– Мы должны вернуться! – снова начала Розалинда, повышая голос, чтобы перекричать ветер.

– Посмотрите! – Уорфилд потянул ее дальше за стену, указывая на витраж.

С этого угла было видно, как лучи солнца пронизывают старинное стекло и оживляют краски – перед ними сверкал портрет святого Георгия, который боролся с драконом, пока множество ангелов наблюдали за происходящим.

– Вот теперь вижу. С этого ракурса просто великолепно, – сказал граф, глядя на герцогиню сверху вниз. – Из церкви я вообще не понимал, что это. Все зависит от того, как падает свет.

– Да, – рассеянно отозвалась Розалинда, пытаясь удержать на голове шляпку. – Ветер, лорд Уорфилд…

– Мне кажется, что многое зависит от того, как падает свет, – продолжал он, упорно отказываясь двигаться с места. – При одном свете все черно, как ночь, при другом – блестяще и многоцветно. Только взгляните, какой свирепый дракон и какой благородный святой Георгий – если посмотреть на них с другого ракурса.

Герцогиня с трудом справилась с раздражением.

– Несомненно. А теперь давайте вернемся к остальным.

– Ага, – наконец смилостивился он. В этот момент особенно сильный порыв ветра налетел на холм, сорвал шляпку Розалинды, и та покатилась по траве.

– О! – Герцогиня, спотыкаясь, сделала несколько шагов следом за шляпкой, удерживая шаль, чтобы ее не постигла та же участь, но Уорфилд обогнал ее и подхватил шляпку, прежде чем та перекатилась через вершину холма и улетела в ручей. – Спасибо, – поблагодарила Розалинда, когда граф вернулся со шляпкой. Ветер свистел позади них, заглушая слова.

– Держите! – перекрикивая стихию, воскликнул Уорфилд. – А тут ветрено!

Герцогиня старалась не проявлять нетерпение.

– Да, действительно. – Она потянулась за своим головным убором.

Уорфилд отвел руку со шляпкой в сторону.

– Ваши волосы. – Другой рукой он убрал выбившиеся локоны с ее лба.

Розалинда вспыхнула. Должно быть, прическа выглядит ужасно, спасибо ветру. Граф просто стоял над ней и смотрел. Это было невежливо и очень нервировало.

– Спасибо, – повторила она, забрала у него шляпку и попыталась пригладить волосы, чтобы надеть головной убор и вернуться к гостям до того, как их с Уорфилдом снесет в ручей.