Кэролайн Линден - Правила соблазна

Возможно, Энтони поспешил, заявив, что не будет заниматься любовью с Селией, пока они не обвенчаются. Но нет; предвкушение – сильнейший афродизиак. Он подождет еще недельку. В конце концов, он ждал Селию целую жизнь, а через неделю она будет принадлежать ему.

Гамильтон выезжал так рано, что все остальные в доме обычно еще спали, но этим утром все было иначе. Энтони, как всегда, сошел вниз, уже одетый для прогулки верхом, и увидел Неда в дорожной одежде, похлопывающего перчатками по ладони. В холле стоял сундук, лакей выносил на улицу саквояж. Когда Гамильтон спустился, Нед поднял глаза и с облегчением вздохнул.

– Гамильтон, вот ты где. А я собирался оставить тебе записку.

– Да?

– Да. – Он откашлялся. – Про… ну, то есть пожелать тебе всего хорошего. – Энтони слегка кивнул. Нед помялся. – В супружеской жизни.

– Спасибо.

– Я был… – Он снова пытался подобрать нужные слова. – Я вел себя не очень вежливо.

Гамильтон снова лишь легонько кивнул. Не очень вежливо? Да уж. За последнюю неделю Нед едва сказал ему пару слов.

– Ты уезжаешь?

– Да, есть кое-какие дела, требующие моего внимания. – Он мрачно улыбнулся. – К сожалению, немедленного внимания. С Уорфилдом и хозяевами я попрощался еще вчера вечером.

Энтони немного расслабился. Он слишком хорошо знал это чувство. Да и кто он такой, чтобы судить другого, оказавшегося в стесненных обстоятельствах? Насколько ему известно, у Неда немало сложностей, никак не связанных с их с Селией помолвкой. Они с Недом дружили много лет, как-то неправильно сомневаться в его словах.

– Удачно добраться до города.

– Спасибо. – Нед ухмыльнулся и внезапно снова стал похож на прежнего себя. – Передай мои поздравления невесте, хорошо?

Гамильтон улыбнулся в ответ и пожал протянутую ему руку. Нед надел шляпу, и они вместе вышли на улицу. Лошадь Чилдресса ждала рядом с небольшой каретой, в которой лакей повезет багаж.

– Я буду скучать по этим местам, – сказал Нед, натягивая перчатки и щурясь на восходящее солнце. – Говорят, это самое красивое имение в Кенте.

– Да, я всегда так считал.

– О да. Я и забыл, что ты часто бывал здесь мальчишкой.

Энтони посмотрел на него, но Нед продолжал обозревать окрестности.

– Не часто.

Нед вздохнул.

– Чаще, чем я. Ну прощай, Гам.

Энтони остановился на ступеньках, подняв руку, прощаясь. Нед сел верхом, прикоснулся к полям шляпы и тронулся с места.

Гамильтон дошел до конюшни и сам оседлал Гестию, не беспокоя конюхов. Он ехал вокруг озера, направляясь в открытые поля и луга. Нет ничего лучше прогулки верхом ранним утром, думал Энтони, вдыхая холодный свежий воздух; Гестия все ускоряла ход. Ему нравилась эта часть страны. Может быть, удивить Селию, купив имение в Кенте? Он еще не придумал, что подарить ей на свадьбу.

Энтони добрался до грязной дороги, ведущей к руинам, где они всего несколько дней назад устраивали пикник, когда услышал откуда-то слева, из леса, резкий треск. Лошадь прижала уши и фыркнула. Он остановил ее, вглядываясь в чащу. Звук очень напоминал пистолетный выстрел, но ведь из дома никто не выходил, чтобы пострелять.

Вряд ли рядом с домом ошиваются браконьеры.

Вторым выстрелом с него сбило шляпу. Сильно испугавшись и даже не выругавшись, Гамильтон низко пригнулся к шее лошади и инстинктивно схватил шляпу, не позволив ей упасть на землю. Кто, черт побери, стреляет и зачем? Это крайне неблагоразумно.

– Прекратите стрельбу! – крикнул он.

Третий выстрел оказался ближе, чем второй. Гестия заржала и резко рванулась вперед, сразу пустившись галопом. Энтони ничего не мог сделать, только держаться в седле, пока лошадь неслась к дороге. Еще один выстрел, Гестия круто повернула направо и помчалась вверх по склону холма. Резкий поворот застал Гамильтона врасплох, его нога выскочила из стремени, и теперь ему оставалось только одно – сильнее прижаться к шее лошади. Вероятно, мистер Бичем не учил несчастное животное сохранять спокойствие при звуке выстрелов. Энтони и самого это здорово напугало, тем более что он по-прежнему понятия не имел, кто стрелял, где прятался стрелок. Не пытаясь останавливать Гестию, Энтони предоставил ей полную свободу действий, сосредоточившись на том, чтобы удержаться в седле.

Должно быть, она пробежала мили три, а то и больше, прежде чем перешла на спокойную рысь. Бока Гестии стали скользкими от пота. Гамильтон завел лошадь в дубовую рощу, остановил и осторожно спрыгнул на землю.

Гестия дрожала, пока он ее осматривал. Она то и дело отрывала от земли левое заднее копыто, стараясь не наступать на эту ногу, и Энтони наконец-то понял, что заставило ее так рвануть с места: длинная кровоточащая рана на боку. Было неясно, застряла ли пуля или только задела бок – слишком много крови, чтобы что-то разглядеть. Гестия фыркала и топала ногами, пока Гамильтон ощупывал рану.

– Ш-ш-ш, – уговаривал он ее, пытаясь успокоить.

Здесь Энтони ничем не мог ей помочь, придется как-то довести Гестию до конюшни. Ну, то есть при условии, что по дороге его не застрелят. Занимаясь лошадью, Гамильтон краем глаза поглядывал, не появился ли стрелок. Первый выстрел ушел мимо, второй попал в шляпу, третий – в лошадь, а четвертый едва не угодил в него. Вывод только один – целью был он сам.

К несчастью, Энтони плохо понимал, где сейчас находится. Предоставив Гестии свободу действий, он оказался за пределами Эйнсли-Парка. Энтони надел шляпу, которую все это время бессознательно сжимал в руке, и попытался сосредоточиться. Некоторое время он скакал на юг от руин. Осматриваясь по сторонам, Гамильтон поправил седло и упряжь и снова сел верхом. Конечно, стоило вести ее под уздцы, но если тот красавчик с пистолетом последовал за ними, лучше ехать верхом.

– Ну что, поехали домой, – пробормотал Энтони, заставив Гестию повернуться и пуская ее шагом. – Долгим, но безопасным путем, медленно и осторожно.

Хотя Селия сказала матери, что хочет скромную свадьбу, Розалинда настояла на том, что без некоторых вещей никак нельзя обойтись.

– Скромная свадьба не значит простая, – говорила она во время прогулки в саду. – Ты уже думала о наряде?

– Нет, – ответила Селия и наклонилась, чтобы понюхать только что распустившиеся бутоны роз. Прошла неделя после объявления о помолвке, но она не особенно размышляла о свадьбе. Элтоны и Трокмортоны вернулись в Лондон, лорд Сноуден тоже уехал в свое, неподалеку расположенное имение, после того как разъехались остальные гости. В опустевшем доме появилось много возможностей спрятаться где-нибудь с Энтони на часок-другой, и хотя он честно держал свое слово не заниматься с ней любовью, они находили много других, почти столь же восхитительных наслаждений. Только вчера он увлек ее в бельевую и там…

– Я послала за мадам Лешо, может быть, достаточно будет просто немного переделать одно из твоих новых платьев, – продолжала герцогиня. – Ханна одолжит тебе свою кружевную мантилью, и, конечно, ты должна надеть жемчуга.

– Мама, мне не нужны ни кружева, ни жемчуга. – Роза сломалась, бутон повис на тоненькой веточке. Селия сорвала его и подняла вверх. – В качестве украшения будут розы в волосах. Они так дивно пахнут.

Розалинда вздохнула.

– Конечно, дорогая, если ты так хочешь.

Селия счастливо улыбнулась. Такая улыбка теперь не сходила с ее лица.

– Хочу. – Она покрутила бутон, вдыхая нежный аромат. – И нет никакой необходимости переделывать платье. Шелковое голубое отлично подойдет. А гостями будут только те, кто остался в доме.

Розалинда издала какой-то странный горловой звук.

– А как же граф Линли?

Селия молчала. Отец Энтони. Они должны его пригласить, но она подозревала, что будущий супруг не захочет его видеть. То немногое, что он вообще говорил о своем отце, звучало холодно.

– Я спрошу у Энтони, – сказала наконец Селия. – Но, мама, я думаю, что он может не захотеть прийти. Они ведь не очень ладят.

– Да, я знаю. Но Линли его отец. Мы должны его пригласить хотя бы ради приличия.

Селия закусила губу, продолжая теребить розовый бутон.

– Я спрошу, – повторила она.

– Селия, право же, я думаю – если ты будешь настаивать…

– Да. – Она остановилась и посмотрела на мать. – Да, мама, если я буду настаивать, Энтони согласится его пригласить. Но почему я должна настаивать? Ради приличия? Мне все равно, будет здесь лорд Линли или нет. Подозреваю, Энтони предпочтет не видеть его. Почему я должна навязать ему графа в день нашей свадьбы?

– Милая, – начала Розалинда спокойно, но твердо. Этот тон, как правило, действовал на всех безотказно. – Однажды ты станешь графиней. И даже если твой муж не признает подобных формальностей, ты должна. Так положено, и ты должна об этом позаботиться.

– Мама, я хочу выйти замуж весело и спокойно. Нам обязательно ссориться?

Герцогиня закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно молила о терпении.

– Нет, – ответила она. – Это совсем ни к чему.

– Я счастлива, – на одном дыхании выпалила Селия. – Ты это понимаешь, правда? Ты всегда так много делала для меня и для всех нас, и я не хочу, чтобы ты думала, будто я не ценю твоих усилий. Но сейчас я хочу насладиться счастьем, а не волноваться о приличиях, тем более если из-за этих приличий мой муж будет расстроен.

Розалинда вздохнула.

– Ты права. Это твоя свадьба, и я больше не буду командовать тобой. Я… я просто не привыкла видеть в тебе независимую женщину, Селия. Мне сложно перестать опекать тебя, особенно после того как ты так долго отсутствовала. Ведь ты только что вернулась домой. Я так скучала по тебе, милая.

– Может быть, тебе и не нужно переставать заботиться обо мне, – усмехнулась Селия. – Относись ко мне, как к Ханне или Вивиан.

Розалинда смущенно засмеялась.

– Как бы сильно я ни любила своих невесток, они не мои дочери. – Она ласково погладила Селию по щеке. – Ты мое единственное дитя. Столько лет мы были только вдвоем, вместе, пока твои братья уезжали в школу и жили вдалеке своей собственной жизнью. Я не привыкла делить тебя с кем-то… и жить без тебя.

Селия внезапно поняла, что именно пыталась сказать ей мать. Розалинда посвятила дочери свою жизнь. Она овдовела, когда ей не было и тридцати, и больше так и не вышла замуж. Вместо этого мать тихо жила в деревне, воспитывая Селию и стараясь заботиться о Маркусе и Дэвиде. Счастливое детство Селии, ее беззаботная жизнь, даже стремительное первое замужество – все это было возможным только благодаря заботе и вниманию Розалинды.

А что сделала бы она, если бы родила ребенка от Берти? Привезла бы его в Лондон после смерти мужа или осталась бы растить его в отцовском доме в Кенлингтоне? Эта мысль отрезвляла. Родись у нее ребенок, о котором она так мечтала, Селия осталась бы в Кенлингтоне… и не полюбила бы Энтони. Сейчас она была эгоистично счастлива, потому что все-таки не родила ребенка, но при этом понимала, от чего отказалась мать ради нее. Она крепко обняла герцогиню.

– Ты должна как можно чаше навещать нас, мама, – сказала Селия, – потому что я тоже не смогу жить без тебя.

Розалинда обняла дочь, затем отступила, ее улыбка казалась теперь более уверенной.

– В таком случае позаботься о том, чтобы твой муж приобрел подходящее имение. Я не могу допустить, чтобы моя дочь жила в обычном коттедже.

Обе весело засмеялись.

– Селия.

Она оглянулась и увидела на дорожке Маркуса.

– Да?

– Мне нужно с тобой поговорить.

От его тона и взгляда у Селии по спине пробежали мурашки. Сразу возникло дурное предчувствие.

– О чем?

Вместо ответа Маркус протянул Селии руку.

– Идем.

– В чем дело? – обеспокоенно спросила Розалинда, но он едва посмотрел на нее.

– Я точно не знаю. Возможно, просто недоразумение. Селия?

Она встрепенулась. Возможно, просто недоразумение. Но Селия видела, что брат так не думает. Она сжала руку матери и повернула к дому.

– Да, я иду.

Пока они шли, Маркус не сказал ни слова. С каждым шагом по гравийной дорожке комок в ее животе сжимался сильнее. Очень скоро страх победил любопытство, и когда они дошли до кабинета герцога, под дверью которого стоял Дэвид с каменным выражением лица, Селия с трудом удержалась, чтобы не сбежать от того, что они собираются ей сообщить.

Старший брат подтолкнул ее в кабинет, Дэвид закрыл дверь. Она села и настороженно переводила взгляд с одного на другого. Впервые в жизни они казались похожими и выглядели одинаково мрачно.

– Так в чем дело? – повторила Селия.

– Ты не знаешь, где сейчас мистер Гамильтон? – спросил Маркус. – Похоже, его довольно давно никто не видел.

– Нет, – ответила она. – Я не видела его со вчерашнего вечера. Он что, пропал? Вы спрашивали его лакея?

– Лакею известно только то, что он встал рано утром и оделся для верховой прогулки, – ответил Дэвид. – Его лошадь исчезла из конюшни.