Кэролайн Линден - Правила соблазна

– Мы должны начать поиски! – Селия приподнялась. – Он может быть ранен…

– Такого никто не подозревает, – отрезал Маркус, выставив вперед руку, чтобы остановить ее. – Мы просто хотели поговорить с ним, но его нигде нет. Мы предполагали, что, возможно, ты знаешь больше о его планах и о том, где он сейчас находится, чем мы с Дэвидом.

Селия покачала головой.

– Нет. – Братья переглянулись, и она вскочила на ноги. – Говорите! – воскликнула Селия. – Что случилось? Зачем вы его ищете? Рассказывайте сейчас же!

Они снова переглянулись.

– Мы точно не знаем, – сказал Маркус.

– Селия, он когда-нибудь упоминал о ком-нибудь, кроме тебя? – спросил Дэвид. Она, недоумевая, уставилась на него. Он откашлялся. – О другой женщине, – пояснил брат.

– Нет, – ответила Селия.

– И никогда не намекал, что во время вашего венчания могут возникнуть сложности? – настаивал Дэвид. – Препятствия?

– Нет.

– Он говорил, что раньше был женат? – мягко спросил Маркус.

Селия моргнула, затем нервно расхохоталась.

– Нет! Никогда!

Дэвид вздохнул и опустил голову. Маркус закрыл глаза. Селия вскинула руки.

– Если вы не собираетесь объяснять мне, в чем дело, я ухожу. – Она повернулась к двери.

– Тут женщина, – сказал ей вслед Маркус. – Здесь, в маленькой гостиной. Утверждает, что ее зовут миссис Гамильтон. Говорит, она его жена.

Несколько секунд Селия стояла неподвижно. Разумеется, она не расслышала. Селия медленно повернулась к братьям.

– Невозможно, – произнесла она.

– Женщина утверждает, что они давно женаты. Она услышала о вашей помолвке и приехала сюда, чтобы предотвратить скандал. Сегодня утром.

– Невозможно, – снова прошептала Селия.

– У нее есть ребенок, – мягко произнес Дэвид.

Она схватилась за горло. Внутри все оборвалось. Энтони лжец и двоеженец? Неужели он мог так лгать ей? И другой женщине тоже? Перед Селией словно разверзлась черная пропасть, и несколько секунд она покачивалась на краю, готовая броситься вниз.

За спиной тихонько отворилась дверь. Чья-то рука с нежностью опустилась на ее плечо. Селия вздрогнула, резко повернула голову и увидела стоящую рядом мать, выражение лица которой было исполнено сочувствия.

– Это невозможно, – выдавила Селия, желая, чтобы хоть кто-нибудь согласился с ней.

– Конечно, – тут же отозвалась Розалинда. – Ханна мне все рассказала. Маркус, ты уже поговорил с этой женщиной?

Не отводя взгляда от Селии, он кивнул. Дэвид пересек комнату и протянул лист бумаги.

– Она сказала, это его последнее письмо к ней. Селия, ты знаешь почерк Гамильтона?

Селия с тревогой посмотрела на письмо. О да, она знает его почерк. Знает каждый наклон, знает, как он резкой чертой перечеркивает букву Т, как каждое слово заканчивается небольшим закруглением в последней букве – завершающий штрих. Селия не вынесет, если придется увидеть этот почерк в письме, адресованном другой женщине… его жене.

Она прижала руку ко рту. Вероломные, предательские мысли – они означают, что Селия допускает его вину. А ведь она не верит, нет, не верит, честное слово.

Только… это письмо…

И пока Селия стояла молча, мать протянула руку и взяла письмо. Она развернула его так, чтобы дочь видела почерк, не притрагиваясь к письму. Селия попыталась сосредоточиться на почерке, не вчитываясь в текст, но не удержалась.

Дражайшая Фанни,

с большим удовольствием прочитал твое письмецо; кажется, мы не виделись целую вечность. Сожалею, что я не могу рассказать тебе последние хорошие новости лично, но обстоятельства требуют моего присутствия. Надеюсь, еще месяц, не больше. Я по тебе скучал.

Навеки твой, ЭГ

Молчание в комнате длилось целую вечность. Наконец герцогиня повернулась к Дэвиду.

– Ты должен знать его почерк. Это…

Дэвид сомневался.

– Не могу сказать точно.

Потрясенная Селия снова посмотрела на письмо. Очень похоже на его руку. Она просто не в состоянии в это поверить.

– Нет, – слабо произнесла Селия.

– Нет? – Дэвид подошел ближе, внимательно вглядываясь в нее. – Ты уверена, что это не его почерк?

– Нет. – Селия покачала головой. – Я не уверена. Я не знаю.

Дэвид опять переглянулся с братом.

– Мы должны его найти, – сказал он.

– Нет, – возразила Селия. Ее голос сделался громче и тверже. – Это письмо бессмысленно. Он никогда не поступил бы так ни со мной, ни с другой женщиной. Будь у него жена и ребенок, Энтони не бросил бы их. И никогда не обманул бы меня. Что это ему дает?

– Селия, ты богатая вдова, – сказал брат. – Вероятно, богаче, чем он.

– Ты этого не знаешь. – Она повернулась к матери. – Мама, ты веришь мне, правда?

Розалинда заморгала.

– Селия, мы должны попросить его объясниться, – начала она. Дочь отшатнулась от нее.

– Может, вам всем это и нужно, но мне нет. Я знаю, что Энтони так никогда бы не поступил.

На мгновение в комнате опять воцарилась тишина. Маркус посмотрел на Дэвида, а тот – на герцогиню, которая, готовая разрыдаться, ломая руки, смотрела на дочь.

– Но все эти истории о нем, дорогая, – в отчаянии прошептала она.

– В основном вранье! – взорвалась Селия. – Где лорд Уорфилд? Он знает Энтони. Спросите его!

– А что сказать женщине? – Маркус оперся на свой письменный стол и скрестил на груди руки. – Той, что утверждает, будто его жена.

Селия прижала ладони к вискам.

– Не знаю. Может быть, есть еще один джентльмен с таким же именем. Эта женщина могла растеряться и ошибиться. Может быть, она вообще ни разу в жизни его не видела, и все это окажется полнейшей нелепостью.

Дэвид кашлянул.

– Кх.

– Что?

Он, не отвечая, посмотрел на Маркуса. На лице брата снова появились суровые морщины.

– Что? – требовательно спросила Селия. – Говори, Дэвид!

– Она видела его раньше, – неохотно произнес он. – Я помню, что они были… компаньонами. Много лет назад.

– А потом?

Дэвид покачал головой еще до того, как Маркус задал свой вопрос.

– Не знаю. Мы с Гамильтоном сейчас редко встречаемся. Год назад он уехал куда-то в Уэльс, кажется, а после его возвращения мы общались нечасто.

Маркус перевел взгляд на герцогиню. Она вспыхнула.

– Я… честно говоря, я не знаю, Маркус. Последние несколько лет я редко бывала в Лондоне.

– Значит, нам придется подождать, – спокойно произнес Эксетер.

– Подождать? – повторила Розалинда.

– Возвращения Гамильтона, – пояснил Эксетер. – Как и сказала Селия, это может оказаться ужасной ошибкой. Он заслуживает право на объяснения. Но если Гамильтон не вернется сегодня, Селия… – Его взгляд смягчился. – Это будет выглядеть довольно подозрительно.

– Я не знаю, куда он отправился!

– Я приведу Уорфилда и Саймона, – сказал Дэвид. – Мы поедем его искать.

Маркус кивнул.

– Ханна позаботится о женщине и успокоит ее. А я пошлю кого-нибудь в Мейдстоун, попытаемся выяснить что-нибудь про письмо. Оттуда ли оно отправлено.

– Селия, идем со мной, – сказала Розалинда, положив руки на плечи дочери.

Та стряхнула их, остановилась, напряженная и несчастная, посреди комнаты и ответила дрожащим голосом:

– Нет!

Маркус подошел к ней, он выглядел очень озабоченным.

– Ты должна довериться мне.

– Но ему ты не веришь, – прошептала Селия.

Он вздохнул.

– Я хочу узнать правду.

– Я тоже.

– Но ты любишь его, – мягко произнес брат. – Я знаю, что значит любить кого-то так сильно, что готов ради него на все, даже на самопожертвование. Я должен знать, заслуживает ли этот мужчина тебя и твоей веры в него. – Селия закрыла глаза, и по щеке скатилась слезинка. Маркус крепко обнял ее. – Я тоже люблю тебя, – прошептал он. – Ты моя единственная сестра. И я хочу, чтобы ты оказалась права.

Селия кивнула, вытирая глаза.

– Знаю. Спасибо, Маркус. Я уверена, он докажет свою порядочность.

Брат улыбнулся, прикоснувшись к ее щеке.

– Вот и умница. А теперь позволь Дэвиду найти его, и мы все уладим.

Селия вытерла последние слезинки.

– Я хочу увидеть ее. Ту женщину.

Розалинда ахнула. Брови Маркуса взлетели вверх.

– Зачем?

– Мне это нужно.

– Дорогая, это не самое мудрое решение, – пробормотала мать.

Селия покачала головой.

– Я не хрупкий цветочек, мама. Где она?

Маркус посмотрел на герцогиню, затем снова на сестру.

– В малой гостиной.

Селия шла по дому с ощущением, будто смотрит на себя откуда-то издалека. Она знала – знала! – что Энтони ее не предавал, только не таким образом. Но больше Селия не знала ничего. Кто эта женщина? Зачем она здесь? И чего на самом деле хочет от Энтони или за всем этим кроется что-то совсем другое?

Дойдя до малой гостиной, Селия замедлила шаг.

Она хотела увидеть ее, а не разговаривать с ней. Подошла горничная с подносом, накрытым к чаю, наверняка по распоряжению Маркуса или Ханны. Она присела перед Селией в реверансе, открыла дверь и внесла поднос в гостиную. Селия шагнула вперед и заглянула внутрь.

Женщина оказалась старше, чем она ожидала. Высокая, привлекательная, но уже с сединой в волосах. Ее одежда была модной года два назад, но сейчас выглядела поношенной. Пока Селия наблюдала за ней, женщина взяла с подноса небольшое пирожное и протянула сидящему рядом с ней ребенку, маленькому мальчику, ножки которого даже не доставали до пола. Селия уставилась на малыша. Хорошенький мальчик, примерно ровесник Томаса, с кудрявыми светло-каштановыми волосами и темными глазами. Она вспомнила лицо Энтони, когда тот показал ей кондом после того, как они занимались любовью: это предотвращает зачатие, сказал он. Избавляет ребенка, не знающего, кто его отец, от жизни, полной страданий.

Селия разглядывала серьезное маленькое личико, пухлые ручки, жадно тянувшиеся к пирожному. Энтони никогда не бросил бы свое дитя.

Она тихонько попятилась прочь от двери. Пусть женщина и мальчик спокойно пьют чай. Медленными, осторожными шажками Селия пошла прочь. Где же Энтони? Он все объяснит, когда вернется.

Пылающая гневом, Розалинда пронеслась по коридорам к комнатам своей жертвы. Постучавшись в дверь, она тут же резко распахнула ее и требовательно воскликнула:

– Ну? Что вы теперь скажете про своего племянника?

Лорд Уорфилд удивленно посмотрел на нее.

Сияющая улыбка, которой он встретил герцогиню, исчезла.

– Что такое?

– Ваш племянник! Лжец, распутник, несостоявшийся двоеженец! Вообразите мое удивление, – ядовито добавила она, – когда Эксетер сообщил, что приехала жена мистера Гамильтона! Нет, не мое – вообразите удивление моей дочери!

– Жена? – Судя по выражению лица графа, ей удалось шокировать его. – У Гамильтона нет жены.

– И ребенок, – огрызнулась Розалинда. – В настоящий момент они сидят в гостиной.

Уорфилд отложил перо, встал из-за стола и неторопливо подошел к ней.

– Безусловно, дело в недопонимании…

– Единственный человек, который ничего не понимает, – холодно отозвалась герцогиня, – это я. Я, которая закрыла глаза на собственные сомнения и не попросила его уехать несколько недель назад. Я, не сказавшая ничего, когда он соблазнил мою дочь и уговорил ее выйти за него замуж. Я, слушавшая вас, и Дэвида, и Селию, когда вы заверяли меня, что он порядочный человек, хотя мне известно, что это не так!

– Ш-ш-ш, – пробормотал граф. – Вы расстроены, моя дорогая.

– Не смейте меня так называть, – предупредила Розалинда. Он, сконфузившись остановился.

– В таком случае, что вы хотите от меня услышать? Я говорю вам, что Гамильтон не женат, вы говорите – женат. Ваше мнение основывается на словах какой-то женщины. Полагаю, вам она незнакома?

– Я знаю, кто она такая. – Герцогиня вздернула подбородок. – Бывшая леди Драммонд. Не думайте, что я не слышала сплетен о них двоих много лет назад. Просто не знала, что они поженились.

– Драммонд, – пробормотал Уорфилд. – Он никогда и словом о ней не обмолвился. А уж последние несколько лет парень и вовсе жил затворником, поверьте.

– Ничего, он нашел время, чтобы обзавестись сыном.

– И вот тут я вам скажу, что этого быть не может. Гамильтон никогда не бросил бы своего ребенка, только не после того как собственный отец вышвырнул его из дома и внушил ему, что он бастард. – Граф нахмурил лоб. – И он не стал бы врать вашей дочери. Не такой уж он великий болван, что бы вы о нем ни думали. Во всем этом нет никакого смысла, так ведь? Двоеженство не очень-то легко скрыть. Он потерял бы все.

Розалинда отвернулась. Она не хотела прислушиваться к голосу рассудка. Она жаждала подтверждения и последующего утешения. Хотела публично высечь Энтони Гамильтона и разорвать его пополам. Герцогиня так злилась на него за то, что он сначала снова сделал ее дочь счастливой, а потом обрушил на нее все это, что не желала слышать защитные речи.