Адалин Черно - Право на сына

Я безрезультатно пытаюсь уснуть, но у меня не получается. Ворочаюсь и быстро тянусь к телефону, чтобы посмотреть время. Судя по тому, что комнату едва освещает, еще очень рано. Экран айфона говорит о том, что только семь утра и Данька еще спит. Видимо, чувствует, что сегодня выходной. Ну или Лерка уложила его вчера довольно поздно.

Я надеюсь найти среди оповещений сообщение или пропущенный звонок от Стаса. Вдруг он, пока я спала, догадался взять номер моего телефона и плевать, что он бы не смог снять блокировку, потому что мой “фейс айди” был погружен в подушку. Какая-то часть меня просто жаждет повторения того, что вчера было, хочет этого мужчину обратно в квартиру, но он ушел. Надеюсь, что после вчерашнего вечера он не пропадет на три дня и мне все же удастся обнаружить его машину под подъездом.

Я тихо встаю с кровати и убегаю на кухню, чтобы приготовить оладушки и мятный чай с лимоном, который так нравится Дане. Настолько увлекаюсь процессом, что не сразу слышу шум в прихожей. Лопатка зависает в воздухе вместе с застывшей рукой. Я вдруг понимаю, что дверь, скорее всего, не заперта, а мой вчерашний озверевший спутник знает, где я живу.

Я успеваю схватить со стола нож и расслабленно выдыхаю лишь тогда, когда в двери кухни показывается Стас с пакетом в руке.

— Не думал, что ты так быстро встанешь. И что встретишь меня с ужасом в глазах и ножом наготове.

Он пытается шутить, но по серьезному взгляду видно, что понимает мое состояние. Я отбрасываю нож слишком далеко и быстро, он со звоном ударяется о стену и оседает на столешнице мертвым грузом. Я же сглатываю, надеясь, что ужас прошлого вечера не скажется на мне слишком сильно, и я смогу жить, не ожидая удара по голове в темном переулке.

— Я купил круассанов и кофе. Дане взял сырники и какао, не знал, что вы любите.

Я хочу подойти к нему и обнять, уткнуться лицом в его широкое плечо и просто стоять так, вдыхая его запах. Счастье ведь в мелочах. В том, что о нас заботятся, по утрам приносят кофе в постель и готовят завтрак, а по вечерам зовут гулять и накидывают на плечи пиджак, чтобы не замерзла. В безопасности, которую чувствуешь рядом с “тем самым человеком”.

У меня никогда не было мужчины, который бы думал “о нас” с сыном. Были те, кого интересовало лишь разовое знакомство, те, кто искал “удобную” и “благодарную” женщину. Мы не сходились ни с кем из вышеперечисленных. Макс оказался ни тем, ни другим, ни третьим. Он просто был рядом с нами, по-детски дурачился с Данькой, дарил цветы, скорее, потому что так надо, а не чтобы завоевать меня. Я только на фоне Лебедева понимаю, что воспринимала Максима, как старшего брата, а не как мужчину. С ним было уютно, и к нему действительно привязался сын, но это все, что нас связывало.

— Кофе стынет, — напоминает о себе Стас и тихо раскрывает пакет, извлекая оттуда несколько круассанов, сырники, бережно упакованные в контейнер и кофе.

Один из ярких красных стаканчиков он протягивает мне, а второй оставляет себе.

— Я снова не знаю, что ты пьешь. Надеюсь, ты все же хоть что-то о себе расскажешь.

— Что ты взял? — с интересом спрашиваю.

— Эспрессо с молоком.

— Да, это хорошо. Не люблю чистый черный кофе.

— А я люблю. Желательно, двойной, и с сахаром.

— Я запомню, — обещаю ему.

— Чтобы готовить мне по утрам?

— Да, можно.

Между нами повисает неловкость, точнее, ее испытываю только я, потому что Стас, кажется, полностью контролирует происходящее: спокойно пьет кофе и смотрит на улицу.

— У тебя есть планы на сегодня?

Я бы с радостью заглянула в свой ежедневник, чтобы создать видимость деловой занятой женщины, но его у меня нет, и я быстро отвечаю, что как раз сегодня совершенно свободна.

— Как смотришь на то, чтобы погулять? Всем вместе, разумеется. С Даней и Тимофеем. Сходим в парк, в кафе, на батуты. На улице тепло уже сейчас, к обеду обещают солнце.

— Тимофей он… твой сын?

Мне абсолютно неважно, есть у него ребенок или нет, просто так уж сложилось, что они с Даней одного возраста. А еще я не могу не думать, что где-то на этой планете есть его мать. И она тоже является частью их жизни, пусть Стас и не женился на ней.

— Что? Нет, — он выглядит обескураженным. — Я разве не говорил, что он племянник?

— Нет, — я улыбаюсь, как дурочка. — У тебя есть сестра?

Я, разумеется, знаю о ней, но все равно спрашиваю, потому что мы вроде как не знакомы. Потом будет слишком трудно все объяснять, но это и правда будет когда-то потом.

— Она попала в аварию вместе с родителями, но, к счастью, выжила. Ее выбросило из машины. Несколько дней назад она пришла в себя, и я занимался тем, что едва ли не круглосуточно сидел под палатой, чтобы убедиться, что ее жизни ничего не угрожает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

После его откровения, делаю то, что хотела сделать с самого начала, как только он зашел в комнату: обхватываю его за талию и сжимаю руки на пояснице. Так я хочу показать ему свою поддержку и то, что понимаю, почему он не приходил все это время. Пока я думала, что он больше не приедет, что я окончательно отвернула его от себя, он беспокоился о сестре.

— Ну так что с прогулкой? — уточняет он. — Сходим?

— Ну что, не передумал? — уточняет Стас у Дани. — Может, все же покатаешься?

Сын упрямо качает головой и отступает от Стаса, пытаясь ухватиться за мою руку. Я тут же перехватываю его ладошку и сжимаю, давая сыну возможность понять, что я его поддерживаю. Он довольно трудно сходится с новыми людьми и к Стасу ему однозначно нужно привыкнуть.

— Ладно, мы с Тимкой тогда.

Как я и думала, Даня не спешит открываться Стасу, с опаской на него смотрит, сомневается, хотя не выдирает с криком руки, уже хорошо. На прогулке сын все время жмется ко мне и когда Лебедев предлагает ему мороженное, сначала смотрит на меня, будто прося разрешения. Только после кивка берет лакомство из рук дяди, который является его отцом. Все же, я правильно воспитала сына, хотя сейчас это не совсем уместно. Я вдруг понимаю, что малыш тоже должен знать своего папу, что мое молчание несправедливо, но просто не знаю, как рассказать ему обо всем.

С чего начать разговор?

Стас с Тимкой возвращаются, и мы идем гулять дальше. Сын тянет меня на батуты, а Тимофей подхватывает, и мы сдаемся. Большой игровой батут в виде замка — то, что нужно для наших детей и нас. Они выплеснут всю скопившуюся за полдня энергию, а мы со Стасом тихо посидим и посмотрим за ними. Поговорим.

Темы для разговора, надеюсь, придумает он, потому что мне в голову совершенно ничего не лезет. Я чистый лист, на котором можно написать вопросы и ответы. Важно лишь его присутствие рядом, спокойный голос, уверенная походка и четкое знание, что ему нужно. Это проявляется в мелочах. Его мужской сильный характер, настойчивость и терпеливость, ведь однозначно нужна выдержка, чтобы терпеть все мои закидоны.

Когда мы садимся на скамейку неподалеку, звонит мой телефон. Я быстро ищу его в сумке, а когда достаю, сердце пропускает удар, потому что на экране имя Максима. Он не звонил мне с того самого момента, как уехал, и теперь вот. Я даже осматриваюсь по сторонам, чтобы убедиться, что он не стоит поблизости и не смотрит на нас со Стасом.

— Алло, Настя? — слышу, когда беру трубку, но ничего не говорю.

— Да, привет.

Я поворачиваюсь к Стасу лицом и вижу, как он хмурится и поджимает губы. Ему явно неприятно, но даже сейчас он не позволяет себе сорваться и выхватить из рук мой телефон, чтобы ответить на звонок.

— Я уже вернулся, малыш, мы можем встретиться?

— Да… нет… не знаю.

Стас усмехается и мотает головой, после чего поворачивается к батуту и сосредотачивается на нем, делая вид, что меня не существует.

— Так да или нет? Малыш, что-то случилось?

Голос Максима, как и всегда, звучит беззаботно и весело, на заднем фоне слышна музыка, которую он убавил, чтобы набрать меня. Я вдруг испытываю потребность сказать ему обо всем, что случилось. Он должен знать, что его не было, когда мне нужна была помощь.

— Да, случилось, — киваю, хотя понимаю, что он не может меня видеть. — Я увольняюсь, — говорю сухим официальным тоном.

— Увольняешься? — растерянно интересуется он. — Но почему?

— Это не телефонный разговор, — мнусь, не желая говорить обо всем при Стасе.

— Мы можем сегодня встретиться?

Стас так резко поворачивается ко мне лицом и мотает головой, что я не успеваю понять, как отвечаю:

— Нет.

Слишком быстро и чересчур громко отвечаю, но когда успеваю понять, Макс уже растерянно шипит “Ладно” и отключается.

— Когда ты с ним расстанешься? — интересуется Стас, в упор глядя на меня.

Он не спрашивает, собираюсь ли я это сделать, он ставит меня перед фактом. Должна расстаться и всё. Он уже все решил за меня и сейчас только интересуется, когда я это сделаю. Несмотря на острое желание сказать, что никогда, я пожимаю плечами. Он мужчина и я понимаю его желание требовать от меня полной откровенности.

— Я думал, ваши отношения уже в прошлом.

— С чего бы это? — стараюсь говорить как можно более равнодушно.

— С того, что вчера ты просила меня не уходить и пустила в свою постель. Напомнить, что было чуть ранее?

Его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, когда он это говорит, поэтому я без труда угадываю, о чем именно идет речь.

— Наше расставание вопрос времени, — сухо произношу и отворачиваюсь, потому что прямо сейчас так сильно хочется его поцеловать, как никогда прежде.

— Я пошутил, — Стас берет меня за руку и вынуждает повернуться. — Ты взрослая девочка и должна понимать, что жить на два фронта не получится.

Он всегда такой. Я редко могу понять, когда Лебедев говорит серьезно, а когда отшучивается. И поэтому чаще нервничаю, чем нахожусь в гармонии с собой.

— Я и не собиралась, — поспешно оправдываюсь, но он вынуждает меня замолчать самым простым способом — мягко целует в губы, едва ощутимо коснувшись подбородка сгибом указательного пальца.

Он ласково и неспешно проводит по моим губам языком, дразнит, короткая поросль щетины царапает нежную кожу лица. Стас ловит полувсхлип, непроизвольно срывающийся с моих губ и отстраняется со словами:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Боюсь, если мы продолжим в том же духе, нам придется отправить детей к няне.

Мои щеки наверняка покрываются румянцем, потому что я чувствую жар, распространяющийся по лицу.

Даня с Тимофеем довольно быстро идут к выходу, и мы вынуждены подняться с удобной скамейки, где успели устроиться. Обув детей, направляемся к кафе с мороженным. Вдоволь насытившись и наговорившись, мы садимся в автомобиль и Стас отвозит нас с Даней домой. Прощание у нас спешное. Я лепечу слова благодарности и смазано целую Стаса в щеку, но он тут же притягивает меня к себе и сильно целует в губы.

Дети уснули после долгой прогулки, а их родители потеряли голову и сейчас со всей страстью целуют друг друга, касаются. Я бесстыже притрагиваюсь к широким плечам Стаса, впиваюсь в них ногтями и лишь сильнее тяну мужчину на себя. Его руки обхватывают мою талию, крупная шероховатая ладонь проходится по кисти руки и следует выше, к плечу. Я чувствую, как мурашки покрывают тело, после чего слышу плач Дани.

Он проснулся и растерянно потирает глазки. Я тут же прекращаю поцелуй и выхожу из машины, беру сына на руки и, попрощавшись со Стасом, иду домой. Уже в квартире, когда сын ложиться спать, позволяю себе коснуться губ и улыбнуться самой глупой улыбкой, на которую только способна.

Сейчас отчаянно хочется, чтобы Стас вдруг оказался за дверью, нажал на звонок и вошел в квартиру, но этого, конечно же, не происходит. Когда три последующих дня он даже не звонит, я испытываю разочарование, как маленький ребенок, которому дали откусить безумно вкусный торт и сказали, что он сможет съесть его потом. Когда именно — не уточнили. Мне отчаянно не хватает Стаса рядом и я корю себя за то, что так привязалась к нему, что за эти несколько дней чувствую дикую потребность в том, чтобы он оказался рядом, прижал к своей груди и поцеловал.

Папу выписывают в понедельник, в среду мы собираемся на шашлыках. Я в который раз смотрю на экран мобильного и с сожалением отмечаю, что там пусто. Стас взял мой номер, но за прошедшие дни не нашел времени ни позвонить, ни даже написать. Я злюсь на себя за глупое ожидание и заранее одеваю Даню, направляясь к родителям. Обещаю себе, что больше не буду ждать. Мы ничего не обещали друг другу, Стас не говорил, что приедет и мы снова встретимся. Всё закончилось? Он наигрался? Или понял, что женщина с ребенком ему не нужны?