Адалин Черно - Право на сына

Я, то и дело, поглядываю в сторону, куда они ушли. Кирилл Петрович пытается меня отвлечь, да и мама старается, что-то расспрашивает. Явно заговаривает зубы.

— Простите, — я встаю, бросаю салфетку с колен на стол и размеренным быстрым шагом иду за дом.

Мне не нравится, что они там вдвоем и, как оказывается, не зря. Стоит мне почти дойти, как я слышу:

— Максим, пусти, я не хочу!

Я ускоряю шаг. Они стоят дальше угла, “молодой человек” что-то настойчиво объясняет Стасе и позволяет себе трясти ее за плечи, как тряпичную куклу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты всё поняла?

О как?! Голос подавать умеет? А чего со мной таким мямлей был? В штаны наложил или испугался, что в нос дам? Вот за нее и дам.

Развернуть, ударить, прижать ее испуганную к себе, обнять за плечи.

Стася трясется, хватается руками за мою спину и жмется так, что я чувствую ее дико колотящееся сердце. Все-таки, мало я ему врезал. Я бы обязательно влепил еще, но Стася вдруг едва-слышно шепчет:

— Забери меня отсюда. Забери, пожалуйста.

Черт их знает, что у них за семейка, раз мама настойчиво сватает его к придурку, но девушку, которую считаю своей, защитить обязан.

— Идем.

Обнимаю ее за талию и веду к выходу, по пути набирая водителя. Максимка плетется сзади. Гонору хватило только потрясти более слабого противника, хотя я надеялся, что он хотя бы тут попытается остаться мужиком.

Ошибся.

— Ой, что же это? — причитает Стасина мама. — Вы что наделали? — и смотрит на меня так… как на главное зло в этом доме.

— Справедливость восторжествовала! — я больше не пытаюсь быть вежливым. — Малыш? — я отстраняю от себя Настю. — Даню сможешь забрать? Водитель через пять минут будет, как раз успеете собраться. Обещаю, что тебя никто не побеспокоит.

Она кивает, смотрит на меня своими огромными глазами, полными слез, но кивает и быстро убегает в дом.

Ее мать тут же забывает о раненом мальчике рядом и устремляется за дочерью:

— Стоять! — рявкает вместо меня Кирилл Петрович. Я уже говорил, что он мировой мужик?

— Максимка, — все так же продолжает причитать мама Насти. — Что же это? Как же так?

Она смотрит на меня так, что была бы возможность — убила бы на месте. Ну да, виновник всех бед Станислав, знакомьтесь. Самое смешное, что он ведь даже не пытается объяснить ситуацию, а спокойно принимает жалобы, как от родной матери, сжимает руку женщины, тоскливо улыбается, мол, вот, победила гора мышц. Становится даже смешно.

— Стася едет со мной, — произношу ровным уверенным голосом. — А ты, — я бы с радостью ткнул в него пальцем, но сейчас хватает одного взгляда, чтобы тот замер по стойке смирно. — Чтобы я тебя радом с ней не видел.

— Сынок, — обращается ко мне отец Стаси. — Ты скажешь, что произошло?

— Вы не волнуйтесь, — кладу руку мужчине на плечо и легонько похлопываю. Все же, у него проблемы с сердцем, ему нужен покой и тишина, а не вот это вот всё. — Стася ваша в полной безопасности доедет домой. Слово даю.

Он кивает, протягивает мне руку для пожатия и вовсе не обращает внимание на жену, которая пытается до него достучаться и “вправить мозги”, мол, куда же ты дочку отпускаешь. С нелюдем.

Через пару минут подъезжает водитель, а из дома выходит Стася. В нерешительности останавливается неподалеку, топчется, ждет, что я ее руку потяну, что ли. Подхожу к ней, обнимаю, целую в развевающиеся волосы и тихо спрашиваю:

— Поехали?

— Я с папой попрощаюсь и едем. Он волноваться будет, а ему нельзя.



Всю дорогу меня колотит. Даня засыпает на моих руках почти сразу, но я никак не могу успокоиться, трясусь, как осиновый лист и не могу поверить в то, что услышала. Наш разговор быстро всплывает в памяти:

— Ты что думаешь, будешь крутить задницей перед двумя мужиками, а мы, как идиоты, станем крутится вокруг и прыгать выше головы?

— Макс, что ты?

— Заткнись! Я тут все для нее, из говна вылезать помогал, матери твоей регулярно бабла отстегиваю, а ты при первой сложности крутанулась и к более богатому мужику свалить решила. Не получится, ты всё поняла?

Меня начинает тошнить, я пытаюсь совладать с собой, но не получается, дыхание спирает, горло сдавливает спазмом.

— Ты в порядке? — спрашивает Стас, притормаживая и паркуясь у обочины.

— Нет. Нет, не в порядке, — шепчу одними губами.

Откуда-то берутся силы переложить Даню на сидение, открыть дверцу авто и выйти наружу, вдохнув свежий воздух и уткнувшись в сильное мужское плечо.

— Я мало ему врезал, — звучит откуда-то сверху.

— Достаточно, — возражаю, так как не слишком люблю рукоприкладства. Лучше ведь решать все словесно.

— Ты плачешь, — замечает, нахмурившись.

— Я плакса, — пытаюсь отшутиться, все еще не понимая, что между нами.

Стас пытается отстранить меня от себя, заглянуть в глаза, но я прячу лицо в его груди, зная, что оно покрылось красными пятнами, а глаза опухли, да и нос, как у Деда Мороза. Я некрасивая, когда позволяю себе плакать. И он все равно увидит меня такой.

— Прекращай, — произносит Стас куда-то в мои волосы. — Хватит слез, я ведь рядом.

Мне приходится отстранится. И как бы я не пыталась закрыться, Стас все равно перехватывает мое лицо ладонями и смотрит.

— Я страшная, — констатирую факт.

— Ты обычная плачущая женщина, — Стас пожимает плечами. — Моя женщина.

Он добавляет это так уверенно и спокойно, что я, не выдержав, смотрю на него, широко распахнув глаза. Его женщина. Я пытаюсь примерить на себя этот статус и у меня ничего не получается. Что-то не сходится в моей голове, потому что всё… слишком быстро. Мы встречались три года назад, я забеременела от него вопреки всему и наш сын спит на заднем сидении, а он… он называет меня своей. Ничего не зная.

Вот же он, Настя, идеальный момент, чтобы сказать: Даня твой сын. Он идеальный, но я все равно медлю. Молчу. Мне сложно поверить в то, что такой мужчина, как Станислав Лебедев способен обратить на меня внимание просто так. И отчаянно хочется верить, что как только он узнает о ребенке, у нас все не изменится. Он не захочет верить той, кто все это время его обманывала или, более того, назовет какой-то неблагоприятный диагноз и скажет, что Даня его сыном быть не может, а он так хотел мне верить.

— Ты что-то хочешь мне сказать?

Пауза затягивается слишком долго, я успеваю сглотнуть, схлопнуть руки, заломать пальцы и произнести:

— Нет.

Я чувствую себя жуткой обманщицей, но как же я хочу, чтобы мы были вместе просто потому, что нам хорошо. Признавшись, я так никогда и не узнаю о том, как у нас все сложилось бы просто… без всего.

— Поехали тогда? — предлагает он.

— Да. Кстати, куда? Мой дом в другой стороне.

— Я знаю, — Стас пожимает и помогает мне сесть в машину. — Переночуете у меня.

Он закрывает дверцу, оставив меня с открытым от шока ртом. Ночевать у него?

— Я просто подумал, что твой “молодой человек” может припереться к тебе и требовать объяснений. Лучше, если ты проведешь пару дней у меня. Там тебе точно будет спокойно.

— Пару дней? Послушай, я…

— Сильная, независимая, это неудобно, как же Дане нужно в садик, — такие ответы не принимаются. — Вы просто поживете у меня пару дней, пока я не буду убежден, что тебе ничего не угрожает.

Мы вместе садимся в автомобиль, стас смотрит на меня так, что я ни на мгновение не могу усомниться в его решении. Он точно умеет уговаривать.

— Тебе не кажется, что мы… не с того начали?

— Может, это и к лучшему, — улыбается Стас. — С “правильными” отношениями у меня не получается.

Я улыбаюсь и, закрыв глаза, откидываю голову на спинку кресла. Он кажется мне идеальным мужчиной, потому что “правильно” у меня тоже не получается. Я каждый раз обещаю себе, что попробую, что дам тому или иному мужчине шанс, но… ничего. Даже с Максимом не получилось, хотя я отчаянно старалась быть “хорошей” девушкой. Да и он был достаточно внимательным парнем, с которым можно было провести время и даже выйти замуж, просто… не сложилось у нас ничего.

Дорога к дому Стаса занимает еще минут двадцать. Мы въезжаем на территорию, и за нами тут же закрываются ворота. Лебедев берет на руки Даню и уверенно несет в дом. Толкает дверь в одну из комнат на втором этаже, и мы попадаем в спальню. Стас укладывает сына на кровать и заботливо укрывает одеялом, поворачивается ко мне и спрашивает:

— Выпьем?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— О, нет, я пас, — пожимаю плечами, потому что выпитое на вечере у родителей давным давно испарилось из организма и теперь немного болит голова.

Мне просто нельзя пить, напоминаю себе.

— Кофе, чай? Я все равно не отстану.

— Чай можно, — соглашаюсь. — Куда идти?

— За мной, — Стас пожимает плечами и выводит меня из комнаты, прикрывая дверь.

— А… где Тимофей? — спрашиваю, помня, что у него в доме где-то должен быть еще один ребенок.

— В детской с няней, я зайду к нему, а ты пока… осваивайся. Кстати, Тимофей ходит в ту же группу, что и Даня.

Я удивленно распахиваю глаза и замечаю:

— Ремонт в группе ты затребовал?

— Нет, — он пожимает плечами. — О ремонте заговорили, когда мы пришли, я выступил инвестором, дал часть денег, остальное сказали другие родители сдали. А что?

— Да так… ничего.

Я разворачиваюсь и спускаюсь вниз. Удивляюсь тому, как мамочки из нашей группы любят получить выгоду и всё спихнуть на вновь прибывших. Не удивлюсь, если замена мебели в прошлом году никак не была связана с тем, что новые родители углядели там антисанитарию.

Решаю не думать об этом и попадаю на кухню, где все настолько лаконично и расставлено по своим местам, что я начинаю даже завидовать. В моей квартире, конечно, тоже хороший ремонт и одна из новомодных, современных кухонь, но там… почти всегда хаос. Капли от блинчиков на столешнице, когда я в спешке не успеваю их стереть, полупустая фруктовница, съехавшая со стола скатерть, крошки, вилка посредине плиты. Здесь всё… идеально. Каждая деталь лежит на своем месте, дверцы шкафчиков закрыты, плита натерта до блеска.

Я сглатываю и с третьей попытки таки открываю первую дверцу. Там идеально сложенные тарелки, за второй чаи, сахар, зерна для кофе. Я достаю пакет с чаем, мед, который нахожу рядом с упаковкой. Чашки находятся в третьем навесном шкафчике, я достаю две и понимаю, что не спросила, что будет пить Стас.

— Хозяйничаешь?

Высокий звонкий и недовольный голос точно не принадлежит Лебедеву. Я аккуратно ставлю чашки на стол и поворачиваюсь, встречаясь глазами с той самой девушкой, которая звонила ему. Лиза, кажется. Она работает няней, но смотрит на меня так, будто я обманом проникла на ее территорию.

— Всего лишь делаю чай, — пожимаю плечами и нажимаю кнопку на чайнике, предварительно набрав туда воды.

Это занимает у меня несколько минут, но когда я поворачиваюсь, девушка все так же пристально смотрит на меня.

— И откуда ты только взялась? — ехидно интересуется, делая несколько шагов ко мне.

Хочется отступить. Наверное потому что я не привыкла переступать людям дорогу. И не люблю, когда со мной разговаривают вот так: чуть свысока, будто считают себя куда круче и достойней собеседника. Лиза явно уверена в себе, дерзкая и… красивая.

Пухлые губы, острые скулы, ровные зубы, которые она успела продемонстрировать, улыбаясь. Высокий лоб и прямой нос, большие глаза и длинные ресницы. Она как кукла с журнала, да и фигура у нее, скорее, модельная. Девушка никак не вяжется с образом няни, но раз она работает у Стаса и он доверяет ей ребенка сестры, значит, она ответственная.

— Все рассмотрела? — ехидно спрашивает она. — Теперь бери своего недоноска и свалите отсюда, пока волосы целы.

От ее наглости я теряю дар речи и пару мгновений просто смотрю впереди себя, особенно ничего не видя. Когда ко мне доходит, что она обозвала моего ребенка, рука поднимается сама. Я со звоном опускаю ладонь на ее идеальную щеку и с удовольствием наблюдаю за тем, как ее глаза расширяются от шока и ужаса, а губы приоткрываются, чтобы что-то сказать.

— Обо мне можешь говорить все, что угодно, — объясняю причину своей вспыльчивости, хотя чувствую, что можно обойтись и без этого. — Но моего сына я трогать не позволю.

— Вот же с… — шипит она.

— Зато не сую свой нос, куда не просят, — перебиваю ее.