Адалин Черно - Право на сына

Мужчина по ту сторону отключается так быстро, что я едва успеваю запомнить фамилию. Лерка в реанимации, и я понятия не имею почему. Быстро набираю маму, объясняю ей ситуацию и прошу забрать Даню, а сама вызываю такси и лечу в больницу, которую мне назвал врач. Поверить не могу, что с Леркой что-то случилось и судя по срочности, все серьезно.

В больнице, куда я приезжаю через полчаса, привычно пахнет медикаментами и туда-сюда снуют люди. От волнения теряюсь в потоке и не сразу понимаю, куда идти и где регистратура. Впрочем, я все-таки беру себя в руки и подхожу к сидящей за стойкой девушке.

— Здравствуйте… мне к Борисову нужно, к доктору, там подруга моя в… реанимации, — едва нахожу в себе силы произнести последнее слово.

Реанимация для меня что-то очень страшное, поэтому в горле стремительно образовывается ком, а в глазах застывают слезы, но я уговариваю себя быть сильной ради Леры. Интересно, бывшему мужу сообщили о случившемся? Кроме него у нее есть только сотрудники салона, ну и я, еще несколько подружек и знакомых, но я не уверена, что они тут же бросятся к ней, чтобы поддержать и помочь, пусть даже морально, а не материально.

— Это Селезнева Валерия, которая? — уточняет девушка и после моего кивка, возвращает взгляд к монитору. — Вам на третий этаж, надевайте бахилы и халат. Кабинет триста пять, — спокойно уточняет девушка и я радуюсь хотя бы тому, что здесь работает адекватный персонал.

— Спасибо вам, — быстро тараторю.

Покупаю в аптеке рядом бахилы, беру с вешалки халат и иду к лестнице, ведущей на третий этаж. Поднимаюсь медленно, понимая, что мне страшно узнать о том, что с Лерой. Она моя единственная настолько близкая подруга, с которой я могу поговорить на все и которая придет на помощь, по первому зову. Лера всегда поговорит со мной, поддержит и поймет, как и я ее. Сейчас я понимаю, что она мне так близка, как отец или мать, и я просто не могу потерять ее.

Остановившись у кабинета, растерянно фокусируюсь на табличке с именем врача, стучу о деревянную поверхность и после громкого “Войдите!” ступаю внутрь. Здесь, как и во всей больнице, пахнет медикаментами. На лице уже немолодого доктора написана хроническая усталость и шок от всего, что ему приходится ежедневно видеть.

— Здравствуйте, — начинаю, — я звонила Лере, а вы ответили на ее звонок.

Мужчина поднимает голову, осматривает меня несколько минут и кивает на стул у стола.

— Присаживайтесь.

— Скажите, что с ней? Она больна? У нее аппендицит? Доктор, прошу вас, почему Лера в реанимации? — не выдерживаю первой, хотя и понимаю, что он слушает такие тирады наверняка каждый день.

— У нее множественные пулевые ранения, одна из пуль задела часть легкого, к счастью долевые и сегментарные участки не повреждены, пуля прошла навылет и ваша подруга находится в стабильном, но тяжелом состоянии. Остальные пули попали в бедра, руки, одна в плечо, чудом, но Валерия осталась жива и, скорее всего, поправится.

— Это еще не точно? — потерянно спрашиваю я, не в силах поверить, что такое возможно.

— Понимаете, — он делает паузу и пристально на меня смотрит, будто решает, можно ли мне доверить такую тайну. — Такие ранения не могут появиться просто так или случайно. В городе не было терактов, вашу подругу принес на руках мужчина, где он — не имею ни малейшего понятия. Вероятно, он и есть тот, кто нанес ей эти ранения, — он прокашливается, продолжая. — Следователи уже были, но никто из них еще не разговаривал с Валерией, так как она не приходила в себя. Боюсь, если не задержать того, кто это с ней сделал, он вернется, чтобы закончить начатое.

— Вы хотите сказать, что ее могут убить? Прямо тут, в стенах больницы?

Я чувствую, как все тело покрывается мурашками, и меня буквально передергивает от распадающегося страха. Разве у Лерки были те, кто мог желать ей зла? С мужем они развелись давно, у Игоря был свой бизнес, они общались и никогда не ссорились. Развелись, потому что он влюбился, а Лера просто отошла в сторону, не без выгоды для себя, конечно.

Представить, что именно Игорь вот так расправился с Леркой мне сложно. Да и любой другой человек тоже. Она была яркой, веселой и жизнерадостной, кому понадобилось так над ней издеваться, не имею ни малейшего понятия и надеюсь, что он никогда сюда не вернется. Да и не может этого быть! Это ведь… случайность!

— Сейчас сюда едет полиция для разговора с вами. Не волнуйтесь, — поспешно добавляет врач. — Это не допрос, просто разговор, так как все остальные люди, кто ей звонил, оказались сотрудниками салона. С ними полиция уже поговорила.

— Да, конечно, я понимаю, — киваю, сглатывая.

— Мы сделали все возможное, чтобы ваша подруга осталась в живых и продолжим бороться за ее жизнь, потому что она единственная, кто может рассказать о случившемся. Сейчас к ней приставлена охрана, а мне, если честно, страшно идти домой, к детям и семье.

Я киваю и прекрасно понимаю его состояние. Он доктор, который оперировал его, и он единственный, кто сможет сделать так, чтобы ее сердце перестало биться раз и навсегда. Под угрозами и требованиями, под дулом пистолета, ведь он такой же человек, как и все мы. Конечно, он врач и давал клятву, но что она будет значить, когда под угрозой окажется его семья?

Все происходящее потом кажется мне каким-то сном, меня расспрашивают о жизни Леры, о любовниках, если они были, о друзьях мужского пола.

— У нее были мужчины, — киваю. — С некоторыми она состояла в отношениях, с кем-то просто проводила время. Насколько я знаю, в последнее время у нее не было серьезных отношений, но она виделась с мужчиной.

— С кем? — уточняет следователь с короткой бородкой и неприятным сальным взглядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не знаю даже его имени, — отвечаю откровенно. Лера не всегда делилась именами тех, с кем несколько раз встречается.

— Вы лучшая подруга? — спрашивает, усмехаясь.

— Да, — живо отвечаю, еще не понимая, к чему клонит следователь.

— И не знаете, с кем встречалась ваша подруга?

— Мне говорили, что это будет разговор, а не допрос, — замечаю, потому что тактика следователя мне не нравится.

Он слишком агрессивно изначально настроен ко мне, поэтому, несмотря на страх, говорю то, что думаю. Он же, кажется, подозревает всех, в том числе и меня, а я всего лишь переживаю за свою подругу. Нервничаю, потому что с ней такое произошло.

— Разумеется, — он кивает. — Я просто пытаюсь понять, возможно, у Валерии была подруга ближе?

— Она общалась со многими девочками, контакты всех вы можете найти в ее телефоне.

— Валерия была скрытной?

— Нет, — отвечаю честно. — Послушайте, прекратите искать то, чего нет. Она не рассказывала мне обо всех мужчинах, не говорила этого и другим, ну, я так думаю. И она не спала со всеми направо и налево, — говорю в сердцах. — Лера очень хорошая и то, что с ней произошло — горе!

— Да-да, конечно, — чуть смутившись, произносит следователь. — Я вам покажу одну фотографию, она была сделана у выхода из больницы. Доктор утверждает, что именно этот мужчина принес вашу подругу, вы узнаете его?

Мне протягивают фотографию, на которой запечатлен мужчина в профиль. Прямой ровный нос с широкими крыльями, пухлые губы, уголки которых вздернуты в усмешке, небрежная щетина и короткий ежик волос. Я совершенно точно вижу его впервые и уже хочу отдать фото следователю, сказав, что не видела его, но мой взгляд цепляется за того, кого случайно задела камера на заднем плане. Изображение размытое, но я почти на сто процентов уверена, что у больницы стоит Стас. Чуть поодаль, накинув капюшон на голову, но это точно он.

Я сглатываю и вспоминаю, что фотографию нужно вернуть. А еще покачать головой и сказать, что этого мужчину никогда не видела.

— Вы уверены? — переспрашивает следователь. — Мне кажется, на вашем лице промелькнуло узнавание.

— Это невозможно, — серьезно говорю. — Этого мужчину я никогда не видела. Ни рядом с Лерой, ни отдельно, просто… мне сложно осознавать, что я только что увидела того, кто с ней это сделал.

— Пока мы не уверены в этом, но такая вероятность не исключается. Сообщите нам, если что-то вспомните.

Мне протягивают визитку и отпускают. Я поднимаюсь со стула и на негнущихся ногах иду на выход. Перед глазами пелена, в душе царит хаос, и я не могу понять, что Стас делал у клиники как раз в тот момент, когда сюда поступила Лера. Что он вообще делал в городе, ведь он должен был улететь в другую страну.

По пути домой звоню маме узнать, как Даня. Она говорит, что с ним всё в порядке и я могу оставить сына у них, завтра она отведет его в садик. Я соглашаюсь, потому что чувствую себя эмоционально измотанной и ничего не понимающей. То, что случилось с Лерой, сильно сказалось на моем моральном и эмоциональном состоянии. К дому я добираюсь, когда на улице уже темно. Хочется плакать, но слез почему-то нет.

У подъезда достаю ключи, но меня отвлекает движение справа. Вначале я вижу огромный букет с кроваво-красными бутонами, который появляется из темноты, а уже потом и того, кто их держит.

— Подумал, что нужно разнообразие, — улыбается Стас, протягивая мне цветы и наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

Я с жадностью отвечаю, касаюсь ладонями его плеч, провожу языком по губам и втягиваю носом родной запах. Я прочно втянута в этого мужчину и понятия не имею, как жить без него. Моя жизнь так сильно разделилась на «до» и «после», что мне становится страшно от зависимости, которую он вызывает.

— Ты расстроена, — не спрашивает, утверждает он, когда мы поднимаемся в квартиру.

Я снимаю обувь и прохожу в комнату, жду Стаса, наблюдая за его уверенными движениями. На нем светлые джинсы и обтягивающий свитер под горло, на руках дорогие часы, а ноги обуты в кеды, а не ставшие уже привычными лаковые туфли. В его глазах сквозит усталость, а лицо говорит о тотальном переутомлении.

— Скажешь, что случилось? — просит у меня.

— Я виделась с начальником, — слабо улыбаюсь. — Удалось выпросить увольнение без отработки, но осадок остался.

— Это все? — уточняет так, будто действительно знает о случившемся с Лерой.

Я мотаю головой и отбрасываю этот бред, а еще принятое ранее решение о том, что не стану ничего говорить ему о Лере.

— Сегодня я была в больнице, — решаю ему не врать. — Со мной разговаривали следователи. Подругу принес в больницу мужчина, она истекала кровью и у нее были пулевые ранения.

— С ней все хорошо?

Я смотрю на него с благодарностью и делаю несколько шагов, обвиваю его за плечи, прижимаюсь лицом к груди и вдыхаю такой нужный мне запах. Его объятия меня успокаивают, я расслабляюсь в сильных руках и позволяю себе не думать о том, что будет дальше. Со мной мужчина, который поможет мне со свалившимися на меня проблемами.

— Ты голодна? Я чертовски, давай что-то закажем?

— Я приготовлю, — вырывается непроизвольно.

Я действительно хочу приготовить ему ужин, не для того, чтобы показать свои умения, а просто накормить мужчину домашней едой.

— Я буду помогать, — он улыбается и отстраняет меня от себя.

Мы вместе идем на кухню, я открываю холодильник и понимаю, что там есть только овощи и мясо, а еще кусочек сыра. Решаю не мудрить с готовкой и прошу Стаса пожарить стейки, а сама решаю приготовить рагу. Пока я нарезаю овощи, он подготавливает мясо к жарке, натирает его солью и специями, греет сковородку с несколькими каплями масла. Когда я перемещаюсь плите, мы оказываемся бок о бок друг к другу.

Наши локти соприкасаются, плечи трутся друг о друга и в какой-то момент Стас просто притягивает меня к себе. Кладет широкую шероховатую ладонь на мою поясницу и вжимает меня спиной в свою грудь. Его губы касаются моей шеи, а тихий шепот задевает ушные рецепторы словами:

— Я соскучился.

Улыбка касается моего лица, я сглатываю и позволяю себе откинуть голову ему на плечо. Прикрываю глаза, чувствуя, как мужские мягкие губы целуют мою шею, как скользят к плечу и выше, к уху. Огонь возбуждения мигом проходится по моему телу, я вздрагиваю, пытаюсь сосредоточиться на том, что нужно приготовить ужин, но у меня не получается.

Движения Стаса становятся настойчивее, поцелуи жарче, а ладони смело скользят по всему телу, задевают подол платья и задирают его вверх.

“У нас все получится” повторяю, как мантру.

Стас выключает плиту, разворачивает меня к себе и сдвигает нас чуть в сторону. Моя поясница оказывается вдавленной в округлый край стола, и я непроизвольно встаю на носочки. Стас прижимает меня сильнее, одним движением усаживает на поверхность стола и целует в губы. Его язык проходится по мягкой коже, руки скользят по оголенным ягодицам и добираются до застежки бюстгальтера. Я цепляюсь руками о плечи Стаса, чтобы удержаться и не упасть на поверхность стола.