Адалин Черно - Право на сына

Лера замолкает, смотря впереди себя и не говоря ни слова. Я предчувствую что-то плохое, но пока не могу понять, что и жду, что мне ответят.

— Ну же? — подгоняю ее. — Что такое?

— Ты не смотришь же новости, да?

— Стараюсь себя не расстраивать, — отвечаю честно. — А что там?

— Его родители разбились, — произносит она. — Олька в реанимации. Она прилетала сюда к ним на праздник, что ли и… они в аварию попали, когда из аэропорта ехали, — по щекам Леры текут слезы.

— Подожди, — хриплю я, пытаясь осознать услышанное. — Это означает, что…

— Что он вернулся навсегда, — кивает Лера. — Бизнес отца теперь на нем, — продолжает она. — Вряд ли он уедет.

Весь день я не могу сосредоточиться и взять себя в руки. Работа не идет, как я не пытаюсь наладить процесс. Ближе к вечеру набираю Макса и пытаюсь загладить свою вину и объяснить, почему я не брала трубку больше суток.

— Я думал, ты уже не позвонишь, — с укором произносит он. — Что случилось, Настя?

— Ничего, просто… столько всего навалилось.

Начинаю чувствовать себя героиней дешевой мелодрамы, где побитая судьбой девушка пытается справиться с проблемами и не обращается к своему парню. Навалилось действительно много и я могу назначить на завтра встречу, ужин, чтобы поговорить.

— Макс, я сейчас на работе, но звоню, чтобы завтра встретиться. Я приготовлю ужин, или сходим в кино. Мне правда безумно жаль, что все так вышло.

— Насть, ты думаешь, я не понимаю? — в его голосе слышится горечь, которую я никак не могу подсластить. — Я намекнул о переезде, ты снова даешь заднюю. Я ведь хочу, чтобы Даньке лучше было. У вас однушка, ему места мало. Знаешь, как он после сада у меня бегал и резвился? И я знаю, что ты не хочешь. Я и не давлю, просто…

Он замолкает, а я начинаю чувствовать себя до жути виноватой. Пока между нами висит пауза, мне пытается дозвониться мама, но я игнорирую ее звонок, потому что это означает снова продинамить Максима.

— Я виновата, — соглашаюсь с ним. — Дашь мне второй шанс? Обещаю загладить свою вину ужином.

Макс вздыхает, но соглашается, правда, когда я кладу трубку, все еще чувствую себя виноватой. Не потому, что не соглашаюсь на переезд, а потому что держу его в подвешенном состоянии. Я не отказываю и не говорю да, просто не определяюсь с решением. Макс действительно любит меня, вот только я не могу похвастаться этим чувством в ответ. Внутри меня ничего не горит при виде него, мои глаза не начинают светиться счастьем, рукам не нужно прижать его сильнее, а телу ощутить жар.

Мне все равно.

Я понимаю это только сейчас. Знаю, что лучше всего не морочить ему голову и сказать, что между нами все кончено. Обрубить на корню то, чему не будет продолжения, но в такие моменты я вспоминаю глаза Даньки, его радость на лице, когда он видит Максима. Я виню себя за это. За то, что позволила себе познакомить Макса с сыном, не будучи уверенной в нашем будущем.

О чем я думала?

Что все сложится? Что я увижу, как Даня тянется к Максу и полюблю его? Что внутри загорится огонь, который, кажется, даже не тлеет?

Мама звонит снова. На этот раз я беру трубку и сразу хочу попросить ее побыть завтра с Даней, но она тараторит быстрее:

— Настенька, доченька, я не хотела тебе говорить, волновать, мы думали, ничего серьезного, что все пройдет, но вот выяснилось, что все становится только хуже.

— Мама! — одергиваю ее. — Что случилось? О чем ты?

— Папа! Папу забрали в больницу еще вчера утром. Он сказал тебя пока не волновать, а мне теперь сказали, что у него инсульт. Настя, я не знаю, что делать, — мама плачет в трубку и ее слова звучат сбивчиво и растерянно, она запинается, едва отвечает на мои вопросы.

— В какой вы больнице? Я скоро буду!

Оседаю на кресло, несколько секунд смотрю на телефон, после чего набираю директора и сообщаю, что мне срочно нужно уехать по семейным обстоятельствам. Он что-то говорит о том, что я безответственная и об этом нужно предупреждать заранее, но я слишком подавлена и разбита для того, чтобы препираться.

Несмотря на недовольство, Даша — наша с Аней сменщица — прибегает через полчаса, позволяя мне покинуть стены отеля и вызвать такси. С последним все никак не складывается, то машины нет, то цена взлетает до астрономических ценников. Разбрасываться деньгами сейчас нельзя, потому что неизвестно, какое лечение потребуется отцу.

Я шагаю у отеля из стороны в сторону, утираю слезы и набираю Макса, но тот тоже не берет трубку.

— Да что за день сегодня? — произношу обиженно и раздраженно.

Хочется разозлиться на весь мир, закричать, что есть силы и выпустить ту боль, что засела внутри. Отец всегда и во всем поддерживал меня. У нас слишком близкие отношения, чтобы я отнеслась к его болезни проще. Папа тот, кто заплетал мне косички в школу, пока мама была на ночной смене в больнице, тот, кто помогал решать уроки, ведь у мамы часто не хватало терпения. Я просто не могу поверить, что это случилось с ним, ведь он у меня не пьет, не курит, ведет здоровый образ жизни? Почему он?

Руки дрожат, сердце грохочет, как ненормальное, я чертыхаюсь себе под нос и таки заказываю такси в три раза дороже, но и оно будет ехать минимум двадцать минут. Не понимаю, что сегодня случилось, ведь еще далеко не конец рабочего дня. Я набираю маму, чтобы сообщить, что задержусь.

— Да, Настенька, ты уже у больницы? Я спущусь…

— Мам, я опаздываю, такси никак не могу вызвать. Как папа? Все в порядке?

— Пока стабилен.

Голос мамы звучит потерянно и слабо, я не могу его слушать, поэтому быстро отключаюсь и слышу позади:

— У тебя проблемы?

Знакомый голос рядом заставляет меня вздрогнуть, обернуться и наткнуться взглядом на Стаса. Я смотрю мимо него и замечаю неподалеку девушку на высоких каблуках и в коротком коктейльном платье, которая с любопытством смотрит в нашу сторону. Она явно одета не по погоде и долгая заминка заставит ее окоченеть. А еще я понимаю, что это явно не та же самая девушка, что была с ним в первый раз нашей встречи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Отбор он там устраивает, что ли.

— Нет, спасибо, — язвлю, — я всего лишь жду такси.

— Ты уверена?

— Да, — киваю и снимаю блокировку, замечая, что таксист отказался от заказа.

Нет, это издевательство!

— Не уверен, — он кивает на приложение. — Я могу помочь, отвезти тебя?

— Не стоит, — пытаюсь улыбнуться, но не получается. — Вас ждет занятие поинтереснее, — я киваю на девушку позади него.

Стас ухмыляется, просить подождать минутку и идет к ней. Я пожимаю плечами и возвращаюсь к приложению, понимая, что он сделал выбор в пользу своего удовольствия, а девушки, обслуживающей его на ресепшн. Не выдерживаю, ищу номер такси и звоню по тому, что попался первым. Мне обещают машину в течении двадцати минут и сейчас хочется истерично расхохотаться, потому что все складывается хуже некуда.

— Да, девушка, — раздраженно произношу я. — У меня ЧП, понимаете? Мне машина уже нужна!

Жду ответа, но в этот момент из моих рук вырывают телефон. Я тут же готовлюсь к погоне за грабителем, ведь сегодняшний день просто не может закончится без еще одной проблемы, но передо мной стоит Стас. Он отключает звонок и возвращает мне смартфон, а я же украдкой смотрю на то место, где стояла девушка.

— А… — тычу туда пальцем.

— Она ушла. Так что… теперь ты согласишься на помощь?



Я отказываюсь, но Стас все равно усаживает меня на переднее сидение своего большого черного внедорожника.

— Пристегнись! — коротко командует он, и я тянусь к ремню безопасности.

Справиться с ним получается не сразу, я долго тяну ленту, не могу попасть в ячейку, поэтому Стасу приходится наклониться и защелкнуть устройство вместо меня. Он оказывается рядом всего на долю секунды, в нос тут же ударяет терпкий мужской аромат, а бедра касаются горячие пальцы.

— Стася?

Я отшатываюсь, потому что он не заводит машину, а снова приближается ко мне опасно близко, чтобы понять, все ли в порядке.

— Да, извините, задумалась.

Стас кивает, возвращается на свое место и заводит двигатель. Мы трогаемся, и я выдыхаю.

— Тебя так и зовут?

— Я Настя, — поясняю. — Наш директор захотел, чтобы у девушек на ресепшн были ласковые имена.

— Мы можем перейти на ты и скажи адрес, куда мы едем.

— В пятнадцатую больницу, пожалуйста, — шепчу едва слышно, вспоминая причину, по которой мы туда едем.

Половину пути мы преодолеваем в полной тишине и довольно быстро. Только к концу попадаем в длинную пробку. Оказывается, чуть дальше на дороге случилась авария с участием скорой помощи. Машина оказывается перевернута, на асфальте лежат накрытые тела. Я тут же отворачиваюсь и зажмуриваю глаза, потому что в мозг пробирается мысль, что точно так же могли не довести до пункта назначения моего отца.

Поверить не могу, что мама ничего не сказала. Скрыла от меня болезнь отца и то, что его госпитализировали. Он в критическом состоянии, а я виню себя за то, что не взяла трубку сразу, что говорила с Максом, будто ничего не случилось, что ответила маме лишь затем, чтобы пристроить на завтра Даню. Воспоминания о сыне позволяют мне чуть оттаять, распахнуть глаза и быстро написать Максу в мессенджере:

Настя: Забери Даню из садика. У меня проблемы. Спасибо.

Сообщение оказывается доставлено за несколько минут, я смотрю на экран, вижу, как галочки загораются и понимаю, что Макс прочитал смс. Не знаю, успею ли забрать сына, поэтому лучше перестраховаться.

— Случилось что-то серьезное?

— Отец в больнице.

— Это все?

— Я знаю не много, — пожимаю плечами. — Мама позвонила попросила приехать.

— Ты плакала, — замечает Стас, бросая мимолетный взгляд на меня.

— Я переживаю.

— Предлагаю поделиться со мной.

— Спасибо вам, конечно, но я предпочитаю не делиться проблемами с малознакомыми людьми.

Он хмыкает, но попыток залезть мне в душу больше не делает. Когда к больнице остается не более трехсот метров, я прошу остановить.

— Тут несколько минут ехать, — возражает Стас.

— Спасибо, я дойду пешком. Сколько я должна?

— Я просто помог.

— Спасибо, — улыбаюсь и достаю из кармана смятые купюры, бросая их на приборную панель. — Не люблю оставаться в долгу. До свидания и еще раз спасибо.

Не дав Стасу опомниться, открываю дверь и выбегаю на улицу, направляясь к больнице. Находиться с ним в одной машине и делать вид, что все в порядке мне оказывается безумно сложно.

К больнице я добираюсь за какие-то минуты, прихожу на стойку, где сидит пожилая полная женщина и прошу сказать, в какой палате мой отец. Она лениво поднимает голову, смотрит на меня недовольным сальным взглядом и цокает языком.

— Номер палаты скажите! — рычит противным голосом.

— Я не знаю. Его вчера привезли.

— Фамилию повторите! — требует после заминки.

Я делаю глубокий вдох, чтобы не нахамить ей, когда рядом материализуется Стас. Уверенно кладет руки на стойку, стучит костяшками пальцев по деревянной поверхности, обращая внимание женщины на себя. Она так же лениво поднимает на него взгляд, даже не пытаясь сфокусироваться и произносит:

— Вы к кому?

— Значит так, женщина, — командным тоном произносит Стас. — У девушки здесь отец. Палату она не знает, имя вам было названо, поэтому даю вам минуту на то, чтобы найти информацию о том, в какой он палате, иначе прямо сейчас я позвоню Тимофееву Борису Игнатьевичу, главврачу этой больницы и покажу ему видео с тем, как работает его персонал.

Женщина заметно подбирается, пытается что-то произнести, извиниться, но быстро кивает и утыкается в журнал.

— Пациента готовят к операции, вам к нему нельзя, — произносит она, а я чувствую, как мир перед глазами меркнет.

— Так, спокойно, — Стас приобнимает меня за плечи, не позволяя упасть. — Этаж скажите, мы в холле будем, — обращается уже к ней.

— Третий.

— Идем, — он помогает мне дойти до лифта, нажимает кнопку и заходит вместе со мной.

Я пытаюсь возразить, сказать, что в его присутствии вовсе нет необходимости, но Стас лишь отмахивается и жмет кнопку третьего этажа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вам вовсе не обязательно, — пытаюсь вразумить его, а когда попытка проваливается, начинаю молить богов, чтобы мамы в холле не было, но она, как назло, одиноко сидит на кресле у стены, опустив голову на руки.