Лора Шелтон - Праздник жизни

– Не знаю, зачем он нанял кого-то, но факт остается фактом.

– Интересная теория, но у нас нет команды проверить ее.

– Только что я столкнулся с киллером в Ориндж-Бич. Он пытался застрелить Миган Ланкастер.

– Не знаю, что там у вас происходит, черт возьми, но факты свидетельствуют о том, что к делу Джошуа Карауэя это не имеет отношения. Это не он напал на нее сегодня, и у нас нет данных, что он приложил руку к взрыву, от которого погибли Брюстеры.

– Это не может быть совпадением.

– Не спорю, но с Джошуа Карауэем это не связано. Приходится предположить, что дело касается Миган Ланкастер и Джеки Брюстер. Может, они во что-то вмазались. Миган ездит по всему миру по роду своей работы, у нее наследство бабушки, которое она могла вложить во что-нибудь законным или незаконным образом, чтобы иметь свою выгоду. Сам знаешь, такое случается на каждом шагу.

– Насколько мне известно, в данный момент никакой контрабандой или темными делишками она не занимается. Она со дня на день должна родить ребенка, и шансы укрыться от киллера тают на глазах.

– Мне неприятно говорить тебе это, Кромвель, но с арестом Джошуа Карауэя наши полномочия кончаются и мы больше не интересуемся Миган Ланкастер и положением дел в Ориндж-Бич. Мы действовали, пока подозревали, что Карауэй убрал свидетеля и приговорил Миган Ланкастер к смерти. Теперь он пойман.

– Не хочешь ли ты сказать, чтобы я ушел с работы?

– Я хочу сказать, что в ближайшее время ты должен закрыть эту операцию. У нас нет реальных оснований, чтобы продолжать ее.

– Но я не могу оставить Миган без защиты.

– Можешь пойти с ней в полицию, рассказать им все, что знаешь, и передать Миган под их охрану.

– Ты же знаешь, я не брошу это дело на полпути.

– Мы не супергерои, Кромвель. Мы не можем влезать в любое преступление, связанное с хорошенькой беременной женщиной, только на том основании, что мы защитим ее лучше, чем местные власти.

– А если они попросят нашей помощи?

– Если попросят, мы рассмотрим их просьбу.

– А тем временем Миган и ее еще не родившийся ребенок погибнут, – горячо проговорил он. – Вот что я скажу тебе, раз уж все идет к тому, что Бюро прекращает операцию, считайте меня в отпуске, пока я не найду человека, охотящегося на нее.

– Не знаю, что там у вас с этой женщиной, и знать не хочу. Я постараюсь пока не закрывать операцию. А потом делай как знаешь, но, учти, тебе придется оговаривать все с ней. Ты не сможешь действовать как агент ФБР.

– Понятно.

– Не давай этой женщине манипулировать тобой. Не все беременные святые.

– Это официальный совет?

– Нет, это мое частное мнение. Как официальное лицо я советую передать дело местной полиции и возвращаться.

– Я подумаю.

– Хорошо, не забудь известить меня.

– Обязательно. А сейчас мне надо бежать. Свяжусь с тобой утром.

Барт положил трубку. Будь у него хоть капля здравого смысла, он поступил бы так, как говорил его начальник, тем более что Миган больше не хочет оставаться здесь под его охраной. Однако, хочет она того или нет, он не бросит ее, пока не убедится, что она в полной безопасности.

Миган сидела на кровати, глядя в ночную тьму и обдумывая информацию, которую сообщил ей Барт. Это какой-то непрекращающийся кошмар. Она повернулась к нему.

– Если Джошуа Карауэй в тюрьме, что изменится, если я остановлюсь с ребенком в мотеле.

– Мое дело охранять тебя.

– Так тебе же лучше. На этом твоя работа заканчивается. – Для него это, может, просто работа, а она больше не хочет испытывать страх, который пережила сегодня. Слышать пистолетные выстрелы и не знать, жив он или валяется в луже крови, медленно умирая, и терзаться ужасной мыслью о том, что следующая очередь ее и ребенка.

– Кому-то нужна твоя смерть, Миган. Раз не Джошуа Карауэю, то, значит, кому-то еще. Если ты переедешь в мотель в Мобиле, это его не остановит.

– Все это выше моих сил, Барт. Я совсем разваливаюсь. Я ничего не хочу, только свернуться калачиком под простыней и спать.

– Вот и отлично. Утро вечера мудренее.

– Мы можем говорить до посинения, но толку не будет. Мы никогда не доберемся до какого-то фантастического заговора, приговорившего меня и Джеки к смерти. Кроме человека, сейчас сидящего за решеткой, ни у кого нет ни малейших причин убивать меня.

– У меня есть кое-какие соображения, план, который я хочу осуществить немедленно.

Она покачала головой.

– Утром, Барт. Если будет утро. А сейчас я хочу умыться, почистить зубы и завалиться спать. А если зазвонит телефон до десяти утра, я вырву провод с мясом.

Он взял ее за руку и приподнял. Ему не верилось, что еще сегодня вечером они танцевали на террасе Пенни. Что он целовал ее под сенью ветки омелы и все его тело трепетало.

Она посмотрела на него.

– Если мне еще раз доведется получить бумажку с предсказанием, что я встречу высокого, темноволосого красавца, я спущу это пророчество в туалет.

– Красавца? Ха-ха.

Она вымученно улыбнулась.

– Таков приговор дам на вечеринке.

– Посмотри на это с другой точки зрения. Сколько бы радостей ты потеряла, если бы мы не встретились.

– Радостей? Радости это когда находишь на распродаже потрясающее платье, в два раза дешевле первоначальной цены, или лихо скатываешься на лыжах с крутого склона. А когда за тобой гоняется безумец, чему же тут радоваться? Нет, я закрываю лавочку. И спускаю воду.

– Я согласен. Если мне гадалка предскажет встречу с милой, интеллигентной, красивой да еще и беременной женщиной, которая перенесет меня в фантастический дом в раю, я брошу бумажку под ноги и растопчу.

– Красивой? Ха-ха.

– Красавицей. – Он провел пальцем по ее щеке. – Если ночью я понадоблюсь, позови. Я сплю чутко.

Барометр страха опять подскочил.

– А ты не думаешь, что киллер вернется ночью?

– Едва ли. Думаю, что он за письменным столом, обдумывает новые планы. Но в любом случае двери и окна закрыты, а в доме слышен любой шорох. Можешь отдохнуть. Положись на меня. Я действительно чутко сплю.

– Хорошо, – согласилась она. – Но это не значит, что завтра я соглашусь с твоими планами. Выслушаю – да, но следовать им – и не проси.

– По рукам. – Он не уходил.

– Что-нибудь еще?

– Об этом поцелуе.

– С какой стати тебе извиняться за поцелуй? Я же понимаю, что это часть спектакля. Как иначе было убедить окружающих, что мы влюбленная пара?

– Нет. – Их взгляды встретились, и он смущенно улыбнулся. – Поцелуй не имеет ничего общего с Бартом Кромвелем или делом о маньяке. Просто я хотел, чтобы ты это знала. – Он повернулся и вышел, прежде чем она успела ответить.

Миган тронула пальцем губы, и чувства, пережитые под омелой, вновь охватили ее. Может, она и попала в переплет, но жива. Она глянула в зеркало на свой живот.

– Как думаешь, крошка? Он охранник или нет? По мне, так составляй я список охранников, он бы венчал этот список.

Ангелочек сжался в узел. Миган легонько похлопала себя по животу.

– Будем считать это голосом «за».

Хотя все это не имеет никакого значения. А если что и имеет, так это ребенок и как его спасти. Ребенок, которого она полюбила больше жизни. Ребенок, которого надо будет отдать сразу после родов. И Барт Кромвель. Он тоже исчезнет из ее жизни, как только арестует убийцу.

Разве это честно? Ответ она и без того знает. Если бы в жизни все было по-честному, Джеки была бы здесь и ждала бы рождения своей долгожданной девочки.

А она спала бы сегодня в объятиях Барта Кромвеля.

17 декабря

Миган смотрела в окно уютного фонаря, где обычно завтракала, и потягивала свежевыжатый апельсиновый сок. Барт допивал третью чашку кофе.

Стаи чаек кружились над головой мальчишки, который скакал по песку и швырял вверх крошки хлеба. Когда чайке удавалось на лету подхватить крошку, мальчишка подпрыгивал еще выше, визжа от восторга.

Миган наслаждалась этой сценой. Хоть что-то здоровое в больном мире. Барт нагнулся к окну.

– Впервые вижу столько народу на берегу.

– Сегодня суббота. И такая потрясающая погодка, – заметила Миган. – В такие деньки народ съезжается отовсюду. Звонила Сандра Верней и спрашивала, не хочу ли я погулять с ней.

– Если бы не эта свистопляска, то почему бы нет, – откликнулся Барт подчеркнуто мрачным голосом. – Самое бы время пройтись.

– Я не уверена, что хотела бы, хотя, похоже, выспалась сегодня.

Барт поставил чашку на подоконник и взъерошил свои волосы.

– Хоть кто-то выспался. Я так всю ночь проворочался. Из головы не шли всякие варианты. Если за всем этим не стоит Джошуа Карауэй, то у меня и зацепки никакой нет. И все же маловероятно, чтобы это было случайное совпадение: взрыв, унесший жизни Джеки и Бена, и сразу вслед за этим убийца начинает охотиться за тобой. Тогда все полоса случайностей. И я случайно подвернулся на берегу и не дал тебя утопить.

– Моя бабушка назвала бы это работой ангелов.

– Мне твоя бабушка, пожалуй, пришлась бы по душе.

– Не сомневаюсь. Ее нельзя было не любить.

– Твоя мама тоже любила ее?

– Не всегда. Помню, как они частенько спорили, когда я была совсем маленькой. Как правило, когда я спала.

– О чем они спорили?

Если бы спросил кто-нибудь другой, Миган посчитала бы это праздным любопытством, но Барт ничего просто так не делает. Он, если можно так сказать, всегда присутствует на своей работе, ищет недостающее звено, неожиданный ключ, который может дать новую информацию.

– В основном о маминой жизни. Бабушка считала, что мама должна перестать бродяжничать, что ей пора осесть и обзавестись домом для меня. Бабушку пугала вереница возлюбленных в ее жизни. Она считала, что это плохо действует на мою нравственность.

– Сдается мне, что твоей бабушке не об этом надо было беспокоиться.

– Откуда тебе знать? У меня тоже могла быть бездна поклонников. Я могла иметь десяток любовников.

– Ну и имела?

– Нет. У меня даже с Джоном ничего не получилось. Я вообще не уверена, что способна жить с мужчиной.

– Но со мной-то ты живешь.

И правда. И с каждым часом все больше и больше к нему привыкает. Тридцать один год, и ни разу не любила, ни разу не встретила человека, которому доверилась бы настолько, что впустила его в тайники своей души. Бабушка боялась, что она унаследует от своей матери склонность к мимолетным романам. А она пошла другим путем: вообще выбросила из жизни любовь и преданность.

Дочери и матери. Только, хочешь того или нет, яблоко от яблони всегда недалеко падает. Хорошее или плохое, но от матери что-то передается.

Барт обнял ее, положив руки на округлый живот.

– Малышка у нас сегодня тихонькая.

– Точно. Наверное, готовится к выходу в свет.

– Я и сам от этого дурею.

Что за удивительный человек! Сначала она думала, что, может, он с приветом и возбуждается от беременных женщин. Она не могла поверить, что способна ему понравиться как женщина, и пыталась найти этому всяческие объяснения. Но это была ее проблема, а не его.

– Расскажи мне о Джеки Брюстер, – возобновил он разговор. – Вы всегда были близкими подругами?

– Пока были в средней школе – да, а последние несколько лет почти не виделись. Она была занята Беном, а я своей работой. Но все дело в том, что, сколько бы мы ни были врозь, как только встречались, начинали опять относиться друг к другу как в былые годы, будто и не расставались.

– Вы когда-нибудь работали вместе?

– Никогда.

– А какие-нибудь финансовые операции? Ты давала ей деньги в долг, подписывала какие-нибудь займы?

– Она никогда не просила.

– Близкие подруги, и больше ничего, – нахмурился Барт. – Тогда перейдем к Джону Гардисону. Расскажи мне все о своем коллеге.

– Что именно ты хотел бы знать?

– Что он из себя представляет. Его личные качества, склонности, темперамент. Он давит на тебя? Ревнует?

Миган покачала головой.

– Хочет ли он моей смерти?

– Я так не говорил.

– Но подумал. Я так не могу, Барт. Не могу смотреть на каждого знакомого и думать, что все хотят моей смерти.

– Но куда от этого денешься? Если за всем этим не стоит Джошуа Карауэй – а я пока что не уверен, что это не так, – значит, есть кто-то другой. И мы должны вычислить его и остановить.

– Ничего я не должна. И не могу. Я слетаю с «Пеликаньего насеста». Не могу я играть в прятки с убийцей. Мне вот-вот рожать.

– Но я уже говорил тебе, Миган. Уедешь ты из «Пеликаньего насеста» или нет, это дело не меняет.

– Для меня меняет.

Он взял ее руки в свои.

– Я понимаю, как это все для тебя тяжело, Миган, но я не могу позволить тебе уезжать на свой страх и риск. Мы повязаны одной веревочкой. Другого выхода нет.