– Я слышал, его растил отец.

– Я такого не слыхала, но похоже на правду. Насколько я помню, у Джейнел был зуб на свекра. Что там произошло, не знаю, но она его на порог не пускала.

– А что стряслось, она не говорила?

– Говорила, что он подлый предатель, но ничего больше. Я так полагаю, он в чем-то стал на сторону ее мужа против нее, только это же было давно, еще до моего приезда сюда. Я тогда еще и в домах не убиралась. Я это только урывками слышала. Она это время от времени высказывала, а когда Джейнел Селлерс что-то возьмет в голову, она кого хочешь убедит. Нет, не дай Бог, если она на кого взъестся. Врагу не пожелала бы.

Фенелда перемыла косточки уйме народа, о многих она знала только понаслышке, но, сколько Барт ни вслушивался, ниточки, за которую можно было бы ухватиться, не было. Он извинился и вышел из комнаты. День был пасмурный, но смотреть на набегающие волны было приятно. Это действовало успокоительно. Найти бы хоть какую зацепку, чтобы было с чего начать, думал он. Хоть слабый намек.


Миган быстро строчила что-то в тетради. Она лихорадочно работала с самого утра, как только встала, и не разгибалась до сих пор, отгоняя мысли о том, что никакой работой не спастись от овладевшего ею страха. Никакие финансовые отчеты не помогут ей забыться.

Она очень устала. Пальцы сводило, мысли путались, и она постепенно погружалась в омут тревоги, из которого пыталась выбраться. В голове толпились образы: вот она качает красивую малышку, кормит ее грудью, одевает. То грудной младенец вдруг становился большим, и она гуляет с ним за руку по берегу; они шлепают по холодной воде босиком и собирают блестящие ракушки.

В ней росла боль, от которой больше нельзя было отмахиваться. Но как оставить ребенка, который растет в ней?

Работа для нее все, больше у нее, не считая «Пеликаньего насеста», ничего в жизни нет. На работе ее ценят, она чувствует себя нужной там. Но работа съедала все время. Ей без конца приходилось летать по всему миру. Что она может предложить ребенку? Из нее выйдет такая же горе-мамаша, как и из ее собственной матери.

Руки у нее задрожали, и ручка выпала и покатилась с книжки на стол. Испокон веков женщины рожают детей, а потом воспитывают их и ничего с ними не случается, а она готова умереть при одной мысли об этом. Как она докатилась до жизни такой, что боится даже попробовать? Точно так же испугалась она, когда дело дошло до замужества, и сбежала за день до объявления об их бракосочетании с Джоном. Миган задержала дыхание и уперлась руками в колени, чтобы унять дрожь. Она услышала, что идет Барт.

– Ты что, собираешься управлять компанией в постельном режиме?

– Я не управляю компанией.

– К чему тогда такое рвение?

– А что еще делать? Фенелда в доме такой порядок навела.

– Можно прокатиться по берегу.

– Ты за этим пришел? – В это время раздался звонок. Она подняла трубку. – Алло.

– Миган, это Джон. Как себя чувствуешь?

– Прекрасно. А что?

– Мне тут несколько минут назад позвонили. Странные дела. Голос старого человека. Говорит, что он твой дедушка и ему позарез надо тебя разыскать.

– Мой дедушка умер много лет назад. Он скончался здесь, в Ориндж-Бич.

– Я же это знаю. Он просил твой телефон, но я не дал.

– А имя спросил и телефон?

– Я хотел, да нас прервали. И я не успел. Надеялся, что он перезвонит, но он больше не объявлялся.

– Если позвонит, сообщи.

– Ладно.

Они еще немного поговорили о предстоящих переговорах и на том расстались. Барт внимательно смотрел на нее.

– Джон?

– Он самый. Кто-то позвонил ему и спрашивал мой телефон. Человек назвался моим дедушкой.

Барт помрачнел.

– Должно быть, псих какой-то, – продолжала Миган. – Как иначе это еще можно объяснить?

– Ума не приложу. Это-то меня и беспокоит.

– Это же не может быть человек, который хочет убить меня, – вслух размышляла Миган. – Тот знает, где я нахожусь.

– Как это Джон не узнал имя! – в сердцах воскликнул Барт.

– Он спросит, если тот перезвонит.

В это время раздался звонок в дверь. Она увидела, как он мгновенно преобразился – все мускулы напряглись, черты лица стали жестче, – и быстро проверил пистолет.

Снизу раздался голос Фенелды. Это пришел Лерой.

Голоса были отчетливо слышны. Мать и сын о чем-то спорили.

– Я же велела тебе не беспокоить меня здесь, – сердито говорила Фенелда.

– Я отдам.

– С каких это шишей? Сидишь без работы и палец о палец не ударил, чтобы попытаться найти.

– Ты не даешь мне шагу ступить, чтобы не осуждать. Я же говорил, что у меня наклевывается хорошая работенка. Скоро я буду при деньгах. Я же и прошу-то только в долг. Либо ты мне их дашь, либо я буду доставать в другом месте.

– Не стращай меня, Лерой. Я вкалываю на тебя как проклятая, а у тебя все одна песня. Я знаю, зачем тебе деньги, и не собираюсь из собственного кармана оплачивать твои дурные привычки, а тем более платить за то, что сведет тебя в могилу.

– Ну так и сиди здесь.

– Подожди, Лерой, подожди. Я дам тебе немного, но это все. На носу страховые взносы, да и твои счета из больницы надо оплачивать.

– Ну и ладно. Подавись своими деньгами. Буду я тут клянчить. – Входная дверь хлопнула, и Миган услышала топот. Это Лерой сбегал по лестнице. Еще она услышала приглушенные всхлипывания Фенелды.

Барт вышел на балкон, а Миган спустилась вниз, чтобы утешить плачущую женщину, которая давно уже стала почти что членом семьи. Жизнь с мужем не очень-то сложилась у Фенелды Шелби, а вот теперь она мучается и с сыном. А ведь она вынашивала Лероя так же, как Миган вынашивает сейчас малышку. Должно быть, она и сейчас любит его, несмотря на огорчения. Материнство – это не страховой полис.


Барт подошел к перилам и посмотрел вниз. Лерой Шелби сбежал по лестнице. Парень нарывается на неприятности, и, судя по тону, он уже чего-то принял. На этой дорожке можно докатиться до тюрьмы или могилы. Когда все кончится, надо будет поговорить с ним, хотя, говори не говори, горбатого могила исправит. Этот молодой человек проникся к себе жалостью и одновременно зол как черт. Неутешительный комплекс.

Лерой направился к лестнице, на которой работал Марк Кокс. Он окликнул плотника, и тот спустился вниз. По виду они были ровесниками, хотя Марк массивнее, с хорошо развитой мускулатурой, а Лерой худосочный; Марк загорелый, а Лерой болезненно-бледный от сидения взаперти.

Барт не слышал, о чем они беседуют. Лерой теперь говорил тихо, и его слова заглушал шум прибоя. Марк достал бумажник и что-то дал Лерою. Барт не мог разглядеть что именно, но догадывался, что это деньги. Лерой же бросил матери, что не мытьем так катаньем, но достанет деньги. Просить лучше, чем добывать иными способами, но, если парень наркоман, все впереди. Сколько веревочка ни вейся, конец найдется. Он может еще натворить дел.

А может, уже натворил? Если бы Джошуа Карауэй искал кого-то, кто сделал бы за него черную работу, о лучшем кандидате и мечтать нечего. Сколько бы ни твердил Люк, что Карауэй мочит людей собственноручно. Человек проторчал за решеткой восемь лет. Ему вполне могло прийти в голову, что лучше не высовываться и не попадать туда снова. Если так, то он, Барт, просчитался.

Лерой настоящий подарок. Джошуа мог навести о нем справки в уголовном мире. Там все наркоманы друг друга знают. Есть и еще одно преимущество. Лерой имеет доступ в дом. Ему было проще простого подпилить перила и приставить их так, чтобы не бросалось в глаза. Он мог сделать это в тот день, когда поджидал их, якобы чтобы починить кран. А то и сделать все заранее, еще до приезда Миган в Ориндж-Бич.

Тогда становится понятно, о каких деньгах он говорил матери. Он получит свой куш, когда дело будет сделано. Это, конечно, вилами на воде писано, но ему хочется получить все сразу.

Словом, выйдет или не выйдет, но он играет в эту игру уже несколько недель.


– Я рада, что ты вытащил меня прогуляться, – говорила Миган, отрывая взгляд от коллекции фарфоровых ангелов.

– Ходить по магазинам я не предлагал.

– Ой, не дави, Барт. Еще один день взаперти в доме, и у меня бы крыша поехала. Да и магазинчик крошечный, тебе до меня рукой подать из любого угла. Так что не вешай нос, а я пока выберу подарки.

Его взгляд обежал все пространство магазина и вернулся к ней.

– А что ты ищешь?

– Сама не знаю. Что может женщина подарить крутому агенту ФБР на Рождество? Ух! – Миган бросила торопливый взгляд вокруг себя, сообразив, что в городе ни одна душа не ведает, что он из ФБР. К счастью, любопытных ушей рядом не было. – Что может сексуальный красивый коммивояжер, торгующий машинами, пожелать от Санта-Клауса?

Он наклонился к ее уху и проговорил:

– Лучший подарок ему – развязная беременная женщина.

– К Рождеству я могу оказаться не беременной.

– В таком случае я готов довольствоваться бывшей.

– Не беременная. Я даже забыла, что это такое.

– Через несколько дней ты будешь проходить курс послеродовой терапии.

– Если ребенок родится в срок.

– Заканчивай с покупками, – сказал он. – И побыстрее.

– Успокойся. Кроме тебя, здесь никого нет. – Она перелистала проспекты и журналы, потом взяла еще парочку, глянула на рекламу на обложке и положила все на место.

Ее внимание привлек один проспект, где на обложке была изображена молодая женщина с ребенком у рождественской елки. Младенец как завороженный смотрел на елку и тянулся пухлыми ручонками к игрушкам. Миган дотронулась до картинки, испытывая противоречивые чувства.

Положив книжку на место, она хотела отойти от стенда, но кто-то обнял ее сзади.

– Полегче.

Она обернулась. На нее смотрела пара серых глаз. Роджер Кольер в полицейской форме.

– Я не видела тебя.

– Потому и чуть не сбила с ног.

– Учитывая, что я размерами с защитника. – Она оглянулась, но Барта не было видно.

– Если ты ищешь своего друга, то он у нас за спиной и ест нас глазами как сторожевой пес. Как я вижу, он здесь остается на Рождество, нет?

– Не знаю.

Роджер вскинул брови.

– Надеюсь, у вас все в порядке?

– Конечно. С чего это ты спрашиваешь?

Странно, но ответ его скорее огорчил. Он зашаркал ногами и положил руку на кобуру.

– Больше у тебя никаких неприятностей в «Пеликаньем насесте» не было?

– Абсолютно. – С ним надо держать ухо востро.

– Рад слышать. Будь осторожна. Одна в таком доме. Там столько ступенек. Балконов. Неровен час, что-нибудь стрясется.

Слова его звучали зловеще, но, наверное, это она так слышит. Ей все мерещится. Поиграй в прятки с маньяком, и не то услышишь.

– Постараюсь. – Она произнесла это с уверенностью, которой как раз ей не хватало.

– Надеюсь. Я бы на твоем месте был поосторожней со всякими там…

– Ты это о Барте?

– Неважно. Иногда не сразу разберешь, что за человек. Ну ладно. Мне пора. Я здесь в торговом центре подрабатываю по воскресеньям и должен ходить повсюду. Присутствие представителей правопорядка снижает воровство.

Слова его еще долго звучали у нее в голове. Роджер говорил таким тоном, будто что-то знает, и намекал, что на ее месте не доверял бы Барту. Правда, винить его не за что. Представить себе, что вдруг как с неба сваливается друг юности и вселяется к женщине на девятом месяце. Это не только Роджеру покажется подозрительным. Даже она первое время с трудом верила, что действительно нравится ему. Появился Барт.

– Ты чем-то встревожена? Твой приятель-коп что-то наболтал?

– Да нет. Просто устала. Поехали отсюда.

– Едем. Я понимаю, что из дому надо выходить, но по магазинам больше ни-ни. Здесь вроде бы и безопасно, но я все же предпочитаю контролировать обстановку на открытом воздухе.

– Слушаю, сэр. – Она козырнула и взяла его под руку.

Барт прижал ее руку и повел к двери. К ним подошел продавец.

– Минутку. Вот ваши покупки.

Барт поблагодарил его и взял большой увесистый пакет.

Разговор с Роджером немного вывел Миган из себя. Она попыталась выкинуть его из головы, пока они выезжали со стоянки и ехали к дому, чтобы снова лезть на купол и копаться в коробках, тщетно пытаясь разрешить загадку. От одной мысли о предстоящей работе у нее слегка закружилась голова.

Она положила руку на ладонь Барта.

– Остановись у продуктового магазина, Барт. Надо что-нибудь купить на обед. И Фенелде какие-нибудь сладости. Она не в себе после разговора с Лероем.

– Да, этот Лерой еще тот фрукт, особенно с матерью. Когда он приходил чинить кран, это был совсем другой человек.

– Боюсь, он с утра что-то принял. Фенелда говорила мне как-то, что у него проблемы с наркотиками. Его всего три месяца как выпустили из больницы. Он там был на принудительном лечении.

– Что он принимает?

– Фенелда говорила, что целый букет – от спиртного до крэка. Какое-то время он держался, но сейчас, по ее словам, он опять пустился во все тяжкие.