Несмотря на то что на дворе стояла теплая летняя погода, гипокауст[18] работал, подогревая мозаичные полы. Луций оставил обувь и плащ в аподитерии, прошел через палестру и фригидарий. Толстые стены поглощали все звуки, поэтому лишь журчание воды и звук шагов Луция нарушали тишину. Лар Элий предпочитал обходиться без слуг в личных помещениях дома, так что можно было наслаждаться одиночеством. Правда, Луцию Веллию этого хотелось весьма редко, в отличие от друга.

Мозаика на полу тепидария изображала сцену преследования нимф сатирами, довольно фривольную, но без излишеств. По крайней мере, все персонажи были одеты, хотя бы частично. Луций Веллий остановился у края бассейна и окликнул друга.

– После еды вредно плавать, животом будешь мучиться, – выдал Луций мрачное предсказание.

– Я не обедал, – отмахнулся Лар Элий и, нырнув, проплыл под водой до бортика бассейна.

– Понятно, – кивнул Луций, когда друг вынырнул, и перешел к насущным вопросам. – Титания все же прислала обещанную древесину, вино и фрукты.

– Хороший тактический ход, – одобрил Лар Элий. – Но тебя я ей все равно не отдам.

– А она хотела? – встрепенулся Луций. – Я бы с удовольствием ей послужил, во всех смыслах.

– Прекрати, – пробурчал Лар, выходя из бассейна. Вода струями стекала по его телу.

– Ах, это ты прекрати. – Луций проверил ногой температуру воды в бассейне, покачал головой и плавать передумал. – Титания великолепна. И я бы с радостью отдался ей безвозмездно, а уж если она хочет за меня заплатить…

Луций улыбнулся так мечтательно, что Лар почувствовал странное раздражение. Завернувшись в простыню, он направился в кальдарий.

– Если ты уже закончил мечтать о прелестях дакийской амазонки, можешь присоединиться, – бросил он через плечо Луцию.

– Я буду и дальше о них мечтать, но понежиться в термах – это святое, – возразил Луций.

Разлегшись на теплом подиуме в кальдарии, Луций мечтательно протянул:

– Именно этого мне всегда не хватало во время службы…

– Как будто кто–то не пускал тебя в термы в свободное время.

– О, ну ты сравнил, – фыркнул Луций. – Солдатские бани и эти роскошные термы. Даже в Риме такие есть далеко не у всех аристократов.

– Там полно общественных бань, – пожал плечами Лар.

– Не жалеешь, что не вернулся в метрополию?

– Ничуть. – Лар Элий вдохнул теплый ароматизированный пар. – Ничуть.

Друзья еще немного полежали в кальдарии, расслабляясь после долгого трудового дня. Настроение было ленивое, мысли текли медленно, как мед. Не хотелось двигаться. Все дела сделаны, остальное можно отложить на потом, а пока – только отдых, только вдумчивое самосозерцание.

– Что–то я проголодался, – через некоторое время поднял голову Луций. – Что у тебя на ужин?

– У меня? Сегодня же общий ужин, ты забыл? – удивился Лар Элий. Обычно это он забывал об ужинах, а не Луций.

– Точно.

Это была давно сложившаяся традиция, когда практически все население поселка собиралось за накрытыми на площади перед главным домом столами. Сначала, когда они только обосновались на новом месте, все ветераны так и ели из общего котла, потом же совместный ужин раз в декаду стал просто обычаем, ритуалом, объединяющим всех в одну семью.

– Как ты мог не заметить приготовления, когда шел ко мне? – усмехнулся Лар.

– Я думал о том, что пора расширить пивоварню, – пробормотал Луций.

– Полезно, но, как рекомендует мой лучший друг, иногда стоит расслабляться и думать не о делах, а об удовольствиях. – Шанс уязвить Луция выдавался очень редко, так что Лар его не упустил.

– Я и думал об удовольствиях. Пиво, праздник, веселые женщины, понимаешь ли…

В кальдарий вошел облаченный в легкий доспех солдат, явно торопившийся сообщить важные новости. Луций сразу же вскочил, а Лар Элий лишь поднял голову и велел гонцу докладывать.

– Я из центурии, дежурящей у стены. К воротам приближается достаточно многочисленный отряд даков во главе с Титом Патулусом.

___

Титания молча ехала рядом с отцом. Говорить было не о чем, все уже сказано. Она уже и настаивала, и уговаривала, и умоляла. Все оказалось бесполезным. Иногда Тит Патулус становился таким упрямым – и почему–то в самое неподходящее время. Пришлось подчиниться. Зато Клев торжествовал – ведь ему не только удалось придумать хитроумный план, но и добиться его осуществления. Титания поморщилась: предательство не может принести ничего, кроме проклятия. Как бы ни убеждали себя даки, что их действия – не предательство, а забота о благополучии племени, это не так. Конечно, Титания могла бы продолжать настаивать на своем, могла бы… Что? Предупредить Лара Элия? Тогда бы именно она стала предательницей. Ей нравился римлянин, однако она являлась дочерью своего народа. Женщиной, которая будет с этим народом, даже когда его правитель поступает неправильно. Однако… как же это подло! Какой ужасный ответ людям, не сделавшим дакам ничего плохого.

И вот теперь, когда до ворот в стене оставалось всего полсотни шагов, Титания все так же не знала, как ей поступить. Временами она начинала винить себя даже за мысли о том, чтобы предупредить Лара Элия. Временами она готова была бросить все, побежать к римлянину и выложить ему все, спасти его, спасти любой ценой. Спасти ради той призрачной возможности, ради той мечты, которая преследовала ее с детства. Пусть мечта никогда не сбудется, но… он будет рядом, они будут встречаться, случайно ли, решая ли деловые вопросы. Как бы там ни было, она – дочь вождя, она станет женой вождя. В любом случае она сможет видеть Лара Элия, вождя соседей. Нет, не сможет, если даки проиграют готам в битве, а такая возможность вполне вероятна, в чем–то Клев прав. Они должны думать о племени, должны. Но не такой же ценой?! Или никакая цена не окажется слишком высокой?

Ворота в стене были открыты, но караул не дремал, так что Титания не сомневалась: об их приближении уже доложили Лару Элию. Начальник стражи вышел поприветствовать гостей и вежливо сообщил, что в главном доме их уже ждут. Никто из солдат не отправился сопровождать даков: во–первых, здесь трудно заблудиться, дорога выводила прямо на центральную площадь, во–вторых, с башни у ворот открывался прекрасный вид на поселение, и Титания была уверена, что кто–то обязательно проследит, чтобы гости не «потерялись» по пути, а в–третьих, даков здесь считали дружественно настроенными. Что же, до недавнего времени так оно и было.

На полях действительно убирали урожай ячменя: мужчины, почти раздетые, лишь вокруг бедер обернут кусок ткани, жали, вязали снопы, грузили их на телеги. Обычный крестьянский труд, обычные сельские жители… Но каждый из них являлся ветераном, отслужившим больше двадцати лет. Клев, конечно, может строить любые планы, но даже если они сработают – легко захватить долину не получится. Завяжется битва, тяжелая, кровавая, предсказать ее исход невозможно.

Летнее солнце еще не коснулось вершин хребта, замыкавшего долину с запада, так что было даже жарко, но вскоре сюда доползет тень, станет прохладнее. Лето еще удерживало позиции, однако осень тихонько подкрадывалась, заявляя о себе по вечерам. Скоро урожай будет убран, пиво сварено, молодое вино залито в бочки – и придет время праздника урожая, прославляющего Цереру, богиню плодородия.

Титания ни разу не посещала долину; сначала она была слишком мала, чтобы отец брал ее с собой, а потом как–то не складывалось. Потому поселение римлян оставалось для нее до сего дня чем–то похожим на сказочное убежище. Теперь же девушка действительно видела, что крепость римлян абсолютно неприступна – это раз, и способна обеспечить нормальную жизнь всем жителям Патависсы – это два. Как бы Титания ни относилась к плану Клева, какова бы ни была моральная сторона вопроса, приз может оправдать все.

Само поселение мало отличалось от каструма, построенного рядом с Патависсой: пересекающиеся улицы, центральная площадь, главный дом – только казарм не было, их место занимали дома. Перед главным домом, на площади, накрывали длинные столы.

– Что это? – забеспокоился Тит Патулус. – Они нас ждали? Но как?

– Спокойнее, отец. – Титания решила, что если уж выхода нет, нужно приложить все усилия к тому, чтобы план Клева осуществился. Есть время для споров, а есть время для действий. – Скоро все выяснится.

Клев Лонгин, который держался по левую руку от вождя даков, поддержал Титанию:

– Я уже такое видел. Римляне каждые десять дней устраивают совместные трапезы. Я уже попадал однажды на такой ужин.

Титания евда не застонала. Кажется, Клев все продумал.

– Что ж, это нам даже на руку, – кивнул Тит.

Лар Элий Север и Луций Веллий встречали гостей на пороге главного дома. Титания глаз не могла отвести от Лара: он был одет просто, но ему это шло больше, чем любые пышные наряды. Даже в мирное время воин остается воином. Титания постаралась, чтобы ее взгляд выражал лишь вежливость, не более.

– Нас известили о вашем приближении, – поклонился Лар Элий.

– Я решил, что даров, посланных вам за помощь при строительстве крепости, недостаточно. Я должен лично выразить вам свою признательность, – пророкотал Тит Патулус, спешиваясь.

– Что же, приглашаю вас всех присоединиться к нашей трапезе. – Лар Элий указал на суету на площади. – А пока… Впрочем, как и всегда, вас разместят в доме для гостей.

___

Оказавшись одна в отведенной для нее комнате, Титания едва не зарыдала: словно сама судьба влечет их куда–то. Неужели Клев прав? Неужели боги дают знак, что даки правы, что римляне обречены заранее? В плане Клева был всего один пробел, одно слабое место: как отвлечь римлян, а теперь фортуна подбросила дакам в руки этот совместный ужин. Практически все население долины соберется на площади у главного дома, за исключением тех, кто охраняет стену. Или же по такому случаю и стража будет уменьшена? Как бы там ни было, три десятка даков получили реальный шанс захватить ворота крепости.

Слуги внесли в комнату сундучок, который Титания привезла с собой, притороченным к седлу лошади. Там находилось оружие и боевое снаряжение, но ведь слугам не обязательно об этом знать? Кроме того, там была туника, гиматий и украшения, которые дочь вождя собиралась надеть на праздничный ужин. Итак, жребий брошен…

___

Когда Титания вышла на площадь, все уже собрались за столами, но предводитель римлян еще не появился. Кажется, все ждали именно его. Люди собрались группками у столов, где им полагалось сидеть, о чем–то беседовали, было шумно и весело. Женщины смеялись, дети играли, и даже на лицах ветеранов проступали улыбки. Эти люди прошли много битв, и теперь, оказавшись в неприступной крепости, вместе со своими любимыми, имея возможность растить урожай и вести мирную жизнь, они, казалось, наслаждались каждым мгновением. И везде за столами царило веселье.

Даки распределились между этими группками, как и было заранее оговорено: им потребуется незаметно покинуть пиршество в самый его разгар, а это проще сделать поодиночке. Титания, Клев и Тит Патулус возлягут за столом Лара Элия Севера, но и они должны найти предлог удалиться. Титания помедлила, прежде чем вступить в круг света.

– Позволь мне сопроводить тебя к столу, Титания Корва, – спокойный, чуть тусклый голос, прозвучавший за спиной, заставил девушку вздрогнуть.

– Почтенный Лар Элий, – вежливо поклонилась Титания. – Мой отец, как я тебе и говорила, пожелал лично выразить благодарность. В дополнение к тем дарам, что уже тебе отправил.

– Я с радостью приму вас как своих гостей.

– О да! – улыбнулась дочь вождя. – Это же не помешает сбору урожая.

– Не помешает. – Губы Лара Элия дрогнули, но все же улыбки не вышло. – Что бы ты ни думала, Титания Корва, я действительно рад принимать у себя друзей и соседей.

Титания опустила глаза, опасаясь выдать себя, и прошла к столу, положив руку на локоть Лара Элия. Его кожа была теплой и неожиданно мягкой, но укрывала она стальные мышцы. Девушка задержала дыхание, чтобы подавить невольную дрожь. Противоположные страсти буквально разрывали ее изнутри: ей хотелось бросится в его объятия и рассказать о коварном плане Клева, ей хотелось выхватить кинжал из маленьких ножен, висящих на поясе, и вонзить клинок прямо в сердце Лара Элия. Но больше всего Титании хотелось вырвать руку и убежать в темноту, спрятаться в какой–нибудь самой глубокой пещере, в бездонном руднике – и умереть, исчезнуть, уснуть…

Заняв свое место в ногах клинии отца, Титания внимательно осмотрелась: странно, но за столами присутствовали женщины, хоть это и не было в обычаях римлян. Кажется, не только метрополия повлияла на уклад даков, но и даки – на уклад римлян. Титания заметила, что Клев тоже осматривается, словно подыскивает пути отступления. Почему же «словно»? Он и подыскивает. Титания почти не заметила блюд, которые подавали на стол, не обращала внимания на разговоры, иногда даже отвечала невпопад. Весь мир превратился просто в шум, реальность словно уплыла куда–то далеко. Но все мгновенно встало на свои места и обрело плотность, когда Титания увидела, что Клев подал знак. Она встала и выскользнула из триклиния.