– Ты же все видела, – отозвался он. – Мне не хотелось тебя заранее пугать сестрой-инвалидом и братом, с которым у меня нет ничего общего, кроме... внешности.

– Но как же так получилось, Гера? – Катя наконец задала вопрос, который мучил ее больше всего. – Близнецы обычно очень дружат, а вы... Странно как-то...

– Не вижу ничего странного. Мы тоже дружили... до поры до времени... пока... в общем... не разошлись во взглядах...

– Не разошлись во взглядах? – удивленно переспросила Катя. – Разве можно из-за расхождения во взглядах перестать дружить, да еще с родным братом?!

– Кать! Мне не хотелось бы обсуждать наши с Костей проблемы... Сейчас тебе мои слова могут показаться наговором, а войдешь в нашу семью – сама составишь впечатление. Только прошу: будь с ним осторожна. Костя вовсе не так прост, как кажется.

– А Славочка? Почему у нее мужское имя? – Катя решила перевести разговор в другую плоскость.

– Почему мужское? – удивился Гера, а потом рассмеялся: – Ах да! Мы уже привыкли и не замечаем... На самом деле у нее женское имя – Ярослава. Она очень хорошая, наша Славочка... Ты с ней быстро подружишься.

– Я не поняла, сколько ей лет?

– Она на два года старше нас с Костей. От рождения такая... Родители решили завести второго здорового ребенка, а тут нате вам – появились близнецы!

– А Елена Матвеевна кем работает?

– Мама-то? Никем...

– Как это никем? – удивилась Катя. – Разве так можно?

– А почему нет? – опять рассмеялся Герман. – Отец очень неплохо зарабатывает, а мама всегда занималась нами с братом, Славочкой. Это сейчас мы выросли, и она от нас почти свободна, да и Дуся приехала. А раньше на маме была вся эта огромная квартира и обеды на шестерых. Домохозяйка – тоже работа не из легких.

– То есть вы с Костей в детский садик не ходили? – решила уточнить Катя.

– Не ходили. Нас мама воспитывала.

– Вот это зря! Детский сад – такое место, где...

– Катюш, я знаю про детский сад! Ты мне уже все уши прожужжала! Я мечтал бы уменьшиться в размерах и пойти к тебе в группу, чтобы самому все проверить, но... не получится...

Улыбаясь, Герман увлек девушку в темноту, за огромное раскидистое дерево, и обнял. Она с готовностью подставила губы. Молодые люди долго целовались, а потом, когда опять вышли на освещенный тротуар, Катя возобновила допрос:

– А этот... кажется... Родислав... он кто? Тоже имечко... ничего себе...

– Родислав – это родной брат папиного отца, то есть как бы двоюродный дед. Он умер года два назад, жил у нас, в небольшой комнатке, куда я и предложил переехать Косте.

– А-а-а... Вот почему ты сказал, что Елена Матвеевна варила еду на шестерых. Я думала, ты ошибся...

– Ха! Это я-то, великий математик, и ошибся!

– Говорят: и на старуху бывает проруха! – Катя рассмеялась, а потом опять принялась расспрашивать: – А дед? Ну... настоящий, не двоюродный?

– Погиб... война же была...

– Гер, а почему у вас в семье имена такие редкие... друг на друга похожие: Ярослава, Родислав?

– Ведется так... издавна. Наш род очень древний, а потому и имена даются родовые. Этот дом, кстати, весь когда-то принадлежал князьям Кривицким.

– Да ну? – Катя даже остановилась в состоянии не то восхищения, не то испуга. – Это что ж выходит? Выходит, что ты – князь?

– Наверное, уже нет.

– Как это нет, если ты Кривицкий?

– Дело в том, что род прерывался. Не всегда рождались мальчики, понимаешь? Кого-то когда-то усыновляли... В общем, все давно перепуталось.

– Как же тогда фамилия до вас дошла?

– Хотели сохранить – вот и сохранили, но вполне возможно, что княжеского в нас уже ничего нет.

– Жа-а-алко... – огорчилась Катя.

– А мне нет! Я хочу быть таким, как все!

– Ничего себе – такой, как все! Да никто из моих знакомых таких тортов, которые у вас подают к столу, в глаза не видел! Про вашу квартиру я вообще не говорю...

– Это совсем другое дело. Деньги отцу не в наследство достались. Он их честно заработал. Знаешь, какой он специалист?

– Какой?

– А такой, что к нему из областного центра приезжают, просят, чтобы именно он оперировал. Отец днюет и ночует в больнице. Мама все время ругается, что на нем ездят, а он не может никому отказать. Призвание у него такое – людей спасать.

– Но ведь и деньги неплохие платят за это призвание!

– За дело платят! И потом... я ему еще больше платил бы. Его чуть ли не каждую ночь из постели вытаскивают! У нас и дед был хирургом. Тот, который погиб. Он на фронте в полевых условиях оперировал... Разбомбили их медпункт...

Катя с уважением кивнула, а потом опять спросила:

– Как я понимаю, хирург – тоже родовая профессия Кривицких?

– Да, можно и так сказать.

– Тогда почему же ты на инженера пошел учиться?

– Ну... во-первых, у нас в Анисимове мединститута нет, ты же знаешь, но это, конечно, не главное. Во-вторых, я терпеть не могу всякие раны, кровь... Бр-р-р-р! А в-третьих, у нас Котик по стопам отца и деда пошел.

– Как? Ты же только что сказал, что мединститута у нас нет... – растерялась Катя.

– Костя учится в Москве. Сейчас у него каникулы.

– В самой Москве? – Катя устала удивляться.

– Да, живет там у родственников. Я еще и поэтому предложил ему перебраться в маленькую комнату, он все равно скоро уедет.

– А как ты думаешь, он, когда выучится, вернется в Анисимов или останется в столице? Я бы осталась!

– Думаю, что вернется. Тут такая практика! Он уже сейчас с отцом оперирует... ну... пока на подхвате... Я особенно не интересуюсь, но отец говорит, что из него выйдет толк.

– Странно все-таки, чего вы с ним не поделили, – начала Катя, но увидела, как у Германа неприязненно передернулось лицо, и поспешила сказать: – Ну ладно, ничего не говори. Я вижу, тебе это неприятно. Думаю, потом сама все пойму.

– Я тоже так думаю, – охотно согласился Герман и опять увлек Катю в тень густых кустов, которые окружали здание ее общежития.

Девушка обняла его за шею, и они, скрытые от посторонних глаз, опять принялись целоваться.

Свадьба Германа Кривицкого и Екатерины Рыбаковой была красивой и многолюдной. Катя пригласила всех своих подруг: и школьных, и из училища, и тех, которые жили с ней в одной комнате общежития, и воспитательниц из детского сада во главе с заведующей. Со стороны жениха тоже было много гостей: друзей и родственников.

Катя иногда ловила себя на том, что похожа на Золушку, неожиданно попавшую на королевский бал с помощью волшебства, а Герман оказался принцем, также неожиданно увлекшимся ею. В самом деле, еще весной этого года никто не смог бы даже предположить такого расклада: она, обыкновенная девчонка из заводской коммуналки, детсадовская воспиталка, попала в дом Кривицких, предки которых когда-то были самыми настоящими князьями. У нее сегодня и платье как у княгини: белое, пышное, расшитое серебристыми цветами. Елена Матвеевна сказала, что эта ткань называется парчой. На голове – веночек из белых роз, из-под веночка на плечи льется прозрачная фата.

Катя то и дело поглядывала на часы. Вдруг Виталий Эдуардович, как сказочный король, перевел их назад, чтобы гости потанцевали подольше, и тогда в полночь на Кате окажется даже не нарядное платье из черного креп-жоржета, а скромненький льняной костюмчик, в котором она ходила на работу в детский сад. Но время шло, перевалило за полночь, потом Катя отметила половину первого – крепко подвыпившие гости не хотели расходиться. В начале второго часа ночи король, то есть знаменитый на весь город хирург Кривицкий, объявил бал закрытым, поскольку новоиспеченных супругов ожидает первая брачная ночь, которую не стоит укорачивать. Гости очень плохо соображали, чего не стоит укорачивать и почему нельзя поесть, выпить и потанцевать еще, раз уж зачем-то позвали, а потому их приходилось насильно выпроваживать, выводить из квартиры под белы руки. За некоторыми особо почетными гостями приезжали машины, в них набивалось пассажиров вдвое больше положенного, таких же почетных, как они сами, и не очень почетных, а то и вовсе самых обыкновенных. Катиных подружек, например, повезла к дому машина главного инженера местного завода. Катя махала рукой вслед уезжавшим, посылала воздушные поцелуи, смеялась, но не забывала время от времени поглядывать на серебристую парчу платья. Она, к ее счастью, так и оставалась парчой и, похоже, не намерена была превращаться в лен рабочего костюмчика. Да! Теперь уже не было никаких сомнений в том, что она, Катя Рыбакова, не сказочная Золушка, а настоящая невеста Германа Кривицкого! Впрочем, почему невеста? С сегодняшнего дня она – жена Геры и на самом законном основании будет носить его княжескую фамилию.

* * *

Жизнь замужней дамы Кате очень нравилась. При ней осталось все хорошее, что у нее было раньше: обожаемые родители и сестра, верные подруги, любимая работа, а к этому прибавилось замечательное новое: богатый сытый дом, красивые дорогие вещи, развеселая добрячка Дуся, интеллигентный и обаятельный Виталий Эдуардович и великая книгочея и умница Славочка. Любимый Гера из жениха перешел в иное качество – страстный муж тоже очень нравился Кате.

Несколько огорчали Константин и Елена Матвеевна. Костя бросал на Катю двусмысленные липкие взгляды, она всегда старалась проскользнуть мимо него. Елена Матвеевна, напротив, не выказывала к невестке никакого интереса. После того как она помогла Кате выбрать свадебный наряд и пару раз чмокнула в щеку на торжестве, она почти не замечала девушку. Нет, она, конечно, здоровалась с ней и даже спрашивала: «Как дела?» – но Катя чувствовала, что ее дела Елену Матвеевну не интересуют. Поначалу она пыталась честно и подробно рассказывать, как они с Герой поживают, а потом научилась на равнодушный дежурный вопрос так же дежурно буркать: «Нормально» – и продолжать заниматься своим делом. Надо сказать, что дел по дому у нее было немного. Всем хозяйством заведовала Дуся и не допускала Катю ни к кухне, ни к стирке, ни к уборке. Она, большая и грузная, успевала везде и очень сердилась, если девушке вдруг взбредало в голову простирнуть Герины рубашки или приготовить утренний омлет.

Вынужденным бездельем Катя не тяготилась, потому что шесть дней была допоздна занята на работе: последних детей забирали домой из ее группы детского сада в седьмом часу вечера. А пока она добиралась до дома Кривицких, который находился далеко от центра города, подходила пора ужинать, а там уж и до сна было рукой подать. По воскресеньям Катя с Герой ездили гулять в городской парк, где когда-то познакомились, ходили в кино, в театр, в гости, принимали гостей у себя. В общем, жилось молодой жене Германа Кривицкого сытно и весело.

Когда уехал в Москву на учебу Константин, Катя наконец почувствовала себя в доме мужа совершенно свободной. Тому, что Елена Матвеевна ею не интересовалась, Катя даже радовалась: не надо было проводить время в компании свекрови и придумывать, о чем с ней поговорить.

Веселая и счастливая жизнь мужней жены Катерины Кривицкой продолжалась до того момента, пока не стало ясно, что она беременна. Однажды утром она не смогла не только съесть с любовью приготовленный Дусей завтрак, но даже не вынесла запаха свежесмолотого кофе.

– Катя, а ты не беременна? – с неудовольствием спросила свекровь, когда бледно-зеленая невестка вернулась к столу после того, как ее вырвало в туалете отвратительной горькой слизью.

– Я... я не знаю... – пролепетала Катя.

– Тут и знать нечего! Беременна! – заключила Елена Матвеевна. – Виталий, завтра же отведи ее к Пинкензону!

– К кому? – ужаснулась Катя.

Старший Кривицкий расхохотался, а потом с доброй улыбкой посмотрел на невестку и объяснил:

– Пинкензон Арон Маркович – замечательный гинеколог!

– Мужчина?!! – еще больше ужаснулась Катя.

– Мужчины – самые хорошие гинекологи!

– Почему?!

– Возможно, потому, что сами никогда не испытывали ничего подобного и не могут отмахнуться от пациентки, как доктор-женщина: мол, все мы через это прошли и не умерли. Сочувствия в мужчинах больше.

Кате не хотелось идти на прием к мужчине, даже и сочувствующему, а потому она жалко пропищала самый убийственный аргумент против посещения врача:

– Но я не могу завтра... Я работаю...

– Какая может быть работа с таким токсикозом, – без всякого вопроса в голосе заявил Виталий Эдуардович.

Катя хотела сказать, что очень даже может, что ей уже гораздо лучше, но тут ее опять замутило, и она вынуждена была срочно бежать в туалет. Позавтракать в тот день ей так и не пришлось. Единственным утешением тем тяжелым утром было то, что Гера очень обрадовался ее беременности.

– Катюшка! Неужели у нас будет ребенок?! – с восхищением сказал он, когда они из зала возвратились в свою комнату.

– Откуда мне знать, Гера... – ответила порядком струхнувшая и все еще очень бледная Катя.