— Оставь свое очарование для твоих мнимых друзей, Майк. Я слишком долго ждала, чтобы высказать тебе все, и не уйду отсюда, пока это не сделаю. — Хотя Трэси улыбалась, ее взгляд мог бы заморозить даже огонь. — Думаю, то, как ты поступил со Стефани — самый низкий, грязный, презренный поступок, который только мог совершить мужчина по отношению к женщине.

— А что я сделал Стефани?

— Ты змея. Не пытайся ускользнуть. Ведь правда, черт возьми, очевидна.

— Какая правда? — спросил Майк, удивляясь, чем он вызвал такой гнев Трэси.

— Правда о тебе и Стефани. Ты прикидывался, что любишь ее, заморочил ей голову своими сказками, заставил ее безнадежно влюбиться в тебя, а потом бросил ее, как мусор. Достаточно правды для вас, мистер Большой Режиссер? Или у тебя есть своя версия этого подлого поступка, которая позволяет тебе спать спокойно по ночам?

Слова Трэси вонзились в Майка, как острый нож, возвращая из прошлого резкое чувство злости, воспоминания, которые он так старался забыть, боль, которая, как он думал, ушла навсегда.

— Это не я исказил правду, — сквозь зубы произнес Майк. — Ты бы поняла это, если бы проверила факты.

— Мне не нужно проверять факты. Я своими глазами видела, какую боль ты причинил Стефани. Я была рядом с ней, когда она писала тебе письма, ездила и звонила в тюрьму день за днем, надеясь услышать от тебя хоть слово. — Трэси презрительно рассмеялась. — Бедная девочка даже верила, что ты невиновен. Как тебе это нравится? И это после всего, что ты сделал с ней, после того как полицейские нашли в твоей комнате доказательства твоей вины, она все еще верила в тебя.

— Я помешала вам?

Симпатичная молодая женщина с накидкой из бурой лисы на плечах стояла около стола и приветливо улыбалась Майку и Трэси. Майк встал. Его голова кружилась от только что услышанного, и ему пришлось приложить огромные усилия, чтобы сконцентрироваться на Кэти Райсер, актрисе, с которой он хотел побеседовать насчет роли Дианы Лонг в сериале «Иметь и сохранить».

— Совсем нет, — возразил Майк, здороваясь с Кэти за руку. — Мисс Бушанан мой старый друг. Трэси, это Кэти Райсер.

— Как поживаете, мисс Райсер? — спросила, узнав актрису, Трэси. Ее взгляд, еще минуту назад холодный и пылающий от ярости, потеплел. Потом Трэси встала, кивнула па прощание Майку и вернулась к своему столику.

Кэти Райсер была очаровательной, но все-таки не подходила на роль Дианы Лонг.

Через два часа Майк сидел в самолете, возвращаясь в Лос-Анджелес. Во время полета мысли Майка вернулись к разговору с Трэси и ее невероятным откровениям. Значит, Стефани вовсе не предавала Майка. Она была там все время и ждала от него весточки точно так же, как он ждал от нее. Кто-то хорошо постарался, не позволив им общаться. И этим кто-то, как понял Майк, наблюдая за пролетающими мимо облаками, мог быть только один человек — Уоррен Фаррел. Все эти годы Майк думал, что Уоррен Фаррел засадил его в тюрьму, чтобы отомстить за то, что Чендлер ударил его. Но, оказывается, это было еще не все. Теперь понятно, что Майка и Стефани по-умному изолировали друг от друга только по одной причине — чтобы Стефани беспрепятственно могла выйти замуж за Джона Бергмана. Майк никогда не мог понять, почему запланированная свадьба так и не состоялась. Вместо этого Стефани уехала из дома незадолго до того, как Майка перевели в исправительную колонию штата, а потом она переехала в Нью-Йорк учиться актерскому мастерству. Почему? Что заставило ее открыто противостоять отцу? Но только не то, что она узнала о клевете на Чендлера. Если бы Стефани это выяснила, она бы пришла в тюрьму и рассказала все Майку. Теперь-то уж он был в этом уверен. Внезапно в голове Майка промелькнула мысль встретиться со Стефани и выяснить правду. Но зачем? Сейчас для них уже слишком поздно. Стефани замужем и счастлива, у нее красивая маленькая дочка. Известие о том, как подло поступил ее отец, только расстроит Стефани, нарушит спокойный образ жизни, который она выбрала. Ради ее же блага пусть правда остается такой, какой была все эти годы — похороненной в прошлом.

Самолет поднялся выше облаков, лучи яркого солнца проникли через иллюминатор и, играя на лице Майка, заставили его закрыть глаза. Когда Чендлер наконец заснул, ему приснилась Стефани.

Глава 27

Портофино, расположенный на полуострове, вдающемся в залив Тиджулио, представлял собой романтическую, освещенную солнцем панораму лазурной воды, роскошных вилл на склонах холмов и спокойных улиц. Когда-то Портофино был скромным рыбацким поселком, открытым в конце 1880-х годов магнатом в шампанском бизнесе бароном фон Маммом. В самом начале двадцатого века эта прелестная деревушка превратилась в «мекку» для богатых и титулованных особ и заслуженно получила название «жемчужины итальянской Ривьеры». Несмотря на рост популярности среди европейских королевских и аристократических кругов, Портофино в отличие от других курортов остался уединенным, изолированным уголком, где стояло около восьмисот вилл и действовал запрет на новое строительство.

Вилла Перри, хотя и меньше по размерам, чем большинство других особняков на полуострове, тем не менее выглядела очень изысканной. Построенный на вершине холма белый отштукатуренный дом окнами выходил на залив и Средиземное море. В каждой комнате было много антиквариата из Северной Италии и покрывал с ручной вышивкой. Терраса, скрытая от глаз стеной вьющихся растений с пурпурными цветками и такая огромная, что могла бы вместить более двухсот гостей, представляла собой самую восхитительную часть особняка.

Погода стояла необычно мягкая для этого времени года, и Грант со Стефани наслаждались своим отдыхом. Они проводили дни, гуляя по городку и окрестным холмам, ходили по магазинам и знакомились с местным кулинарным искусством. По вечерам они сидели дома перед горящим камином и слушали Паваротти или встречались с соседями. Самым сложным для Гранта было оставаться все время трезвым. Ему это иногда удавалось в Лос-Анджелесе, но здесь бар Перри был забит разными напитками, а вино лилось рекой везде, куда бы они ни пошли, поэтому искушение стало почти непреодолимым. Грант сдался на второй день их пребывания на полуострове, пообещав себе, что не потеряет контроль над собой, как раньше. Регулярно он покупал себе ликер и водку, а чтобы Стефани ничего не узнала, прятал бутылки в свой чемодан. Когда же Грант шел со Стефани ужинать или в гости, он пил только содовую.

Сейчас они со Стефани собирались на ужин в дом Форреста Мерриуэза, и Грант счастливо что-то запевал себе под нос. Мерриуэз был адвокатом в сфере шоу-бизнеса и жил в Голливуде. Если Грант правильно сыграет, что он и собирался сделать, то этот юрист может оказаться ценным знакомством.

— Ну как я тебе?

Услышав голос Стефани, Грант посмотрел на отражение жены в зеркале и медленно, одобряюще свистнул. Ей безумно шел красный цвет. Платье, еще одна известная теперь модель Перри, состояло из прилегающего лифа, сделанного из блесток, и юбки длиной чуть выше колена, которая мягкими шифоновыми волнами спадала на стройные ноги Стефани.

— Думаю, любая женщина на вечеринке будет выглядеть бледно по сравнению с тобой.

— Ты субъективен, — сказала Стефани, поправив гребешок, приподнимавший ее волосы кверху.

— Ну и что в этом плохого? — Грант подошел к Стефани и встал перед ней, чтобы она завязала ему галстук. — Разве я виноват, что женат на самой красивой женщине в мире?

Стефани рассмеялась, завязывая маленький узелок на галстуке. Она приехала в Портофино, полная сомнений. Но они быстро рассеялись. Грант совершенно изменился. Он хорошо ел, каждый день делал зарядку, а ночью спал, как ребенок, что ему уже давно не удавалось дома. Казалось, он ничего не имеет против, когда люди вокруг него выпивали, а сам он пил только содовую. И все-таки Стефани беспокоилась из-за сегодняшней вечеринки. Мерриуэз имел репутацию любителя выпить, и он не из тех, кому легко сказать «нет». Но Грант так воодушевился от мысли встретиться с могущественным адвокатом, что Стефани не хватило духа разочаровать мужа, отказавшись от приглашения юриста.

— Готово, — сказала она, отступив на шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой. — Все прекрасно.

— В таком случае, чего мы ждем? — спросил Грант, предлагая руку Стефани.

— Пойдем.


Вечеринка была в полном разгаре, когда Грант и Стефани пришли в дом Мерриуэза. Кроме представителей высшего общества Италии, на вечеринке присутствовали несколько знаменитостей из Голливуда «Мисс Вселенная» 1992 года и восхитительная брюнетка из Неаполя, которую итальянская пресса окрестила «новой Лоллобриджидой».

Грант был занят разговором с хозяином дома, а Стефани ушла с миссис Мерриуэз, высокой блондинкой, на лице которой было слишком много макияжа. Хозяйка представила свою гостью итальянскому журналисту, уверявшему, что он самый ярый поклонник Стефани.

Только за ужином Стефани поняла, что Грант пьет спиртное. Они сидели на разных концах стола, и стакан в руках, мужа выглядел совершенно безобидно, но по взгляду, который Грант бросал проходящему мимо официанту, чтобы тот наполнил его бокал, Стефани поняла, что сегодня ее муж пьет совсем не содовую. У нее все похолодело внутри, и она отвернулась от Гранта. Если поругаться с ним сейчас, это вызовет у него только защитную реакцию, и он напьется еще сильнее. После ужина хозяйка дома вместе с другими женщинами пошла в свой салон, а мужчины остались пить коньяк и курить сигары. Когда Стефани через час удалось ускользнуть от дам, Гранта нигде не было видно. Испугавшись, Стефани искала мужа повсюду, даже в саду, опасаясь, что он куда-то ушел. Она раздумывала, стоит ли ей просить кого-нибудь помочь ей найти мужа, как вдруг услышала женский смех и голос Гранта. Стефани замерла на месте. Звуки доносились из тускло освещенной комнаты. Распрямив плечи, Стефани распахнула дверь и включила в комнате свет. Сцена, представшая перед ее глазами, была такой отвратительной, что она едва не потеряла сознание. Так называемая «Лоллобриджида» сидела на столе, лицом к Гранту, ее зеленое блестящее платье было задрано и обнажало бедра. Грант стоял между ее широко раздвинутыми ногами и ласкал большую, молочно-белую грудь женщины. Его лицо выражало абсолютное счастье. Прислонившись к стене, чтобы не упасть, Стефани не могла вымолвить ни слова. Тошнота подступила к горлу. Но Стефани справилась: потерять контроль над собой сейчас значило привлечь внимание, в том числе и прессы, которая не замедлит появиться.

— Стефани?! — Отскочив от женщины, Грант заморгал глазами, пытаясь привыкнуть к неожиданно ослепительному свету. Он провел дрожащей рукой по волосам. — Господи, я…

— Не трудись ничего объяснять, Грант, — прервала его Стефани, подняв руку. Ей все-таки удалось сохранить хладнокровие. — Я все видела своими глазами. — Чуть не разрыдавшись, она повернулась, чтобы уйти.

— Подожди! — Выпрямившись и пытаясь сохранить достоинство, Грант "сделал пару неуверенных шагов в направлении жены. — Позволь объяснить.

Опасаясь, что ей станет плохо, Стефани выбежала из комнаты. Вокруг нее слышались смех и веселая болтовня вечеринки. Стефани понимала, что ей надо бы найти хозяйку дома и поблагодарить ее за вечеринку, но она не была уверена, что ей удастся произнести предложение до конца. С застывшей на губах вежливой улыбкой, Стефани прошла через толпу и направилась домой, не взяв пальто. Выйдя на улицу, она побежала, не останавливаясь, до самой виллы Перри. Картина, как Грант ласкает эту женщину, неотрывно стояла перед глазами Стефани. Он всегда обращал внимание на дам, но никогда это не заходило дальше оценивающего взгляда или комплимента. А происшедшее сегодня, думала Стефани, вытирая слезы, просто непростительно. Еще минута, и она застала бы их трахающимися на столе. Когда Стефани вошла в дом, шок прошел, сменившись целым рядом других эмоций — отвращением, разочарованием, гневом… и болью. Такой невыносимой болью, что казалось, Стефани задохнется от нее. Стараясь ни о чем не думать, потому что это только мешало ей, Стефани пошла в спальню, вытащила из шкафа чемодан и стала бросать в него свои вещи. Она почти закончила сборы, когда дверь спальни распахнулась. Вскрикнув от неожиданности, Стефани обернулась. В дверях стоял Грант. Его галстук был развязан, а волосы — взъерошены. Он увидел открытый чемодан на кровати, и на его лице появилось выражение изумления, смешанного с болью.

— Что ты делаешь?

— А ты как думаешь? Собираю вещи.

— Ты не можешь уехать… так сразу. — Прогулка до виллы Перри достаточно отрезвила его, только язык все еще немного заплетался. — Нам нужно поговорить.

— Мы поговорим позже. Сейчас мне хочется уехать отсюда.

— Я люблю тебя, Стефани. — Грант попытался проявить нежность. Он неуклюже взял Стефани за плечи и повернул лицом к себе.