Джулия Куинн - Предложение джентльмена

– Кто? - спросила Розамунд.

– Мама, ты правда хорошо себя чувствуешь? - снова спросила Пози. - На тебе лица нет.

Но Араминта, не отвечая, уже выбежала из комнаты.

***

– Дурацкие туфли! Ненавижу вас! - бормотала Софи себе под нос, энергично орудуя щеткой. - А эту пару она даже не носила.

Вычистив очередную пару туфель, она поставила ее в конец длинного ровного ряда и уже собиралась приняться за следующую, как дверь стенного шкафа распахнулась с такой силой, что ударилась о противоположную стену, и Софи испуганно вскрикнула.

– О Господи, как же вы меня напугали! - воскликнула она, обращаясь к ворвавшейся в тесное помещение Араминте. - Я не слышала, как вы вошли и…

– Собирай вещи! - яростно прошипела Араминта. - К утру чтобы духу твоего в моем доме не было!

Щетка выпала у Софи из рук.

– Что?! - ахнула она. - Но почему?

– А должна быть какая-то причина? Мы обе знаем, что я уже год назад исчерпала все средства на твое содержание. Больше я держать тебя здесь не желаю.

– Но куда мне идти?

Глаза Араминты превратились в узенькие щелочки.

– Мне на это глубоко наплевать.

– Но…

– Тебе уже двадцать лет. Вполне зрелая девица. Хватит мне уже с тобой нянчиться!

– Вы никогда со мной не нянчились, - шепотом возразила Софи.

– Не смей так со мной разговаривать!

– А почему, собственно, нет? - уже в полный голос бросила Софи. - Что я теряю? Вы в любом случае выгоните меня из дома.

– Могла бы оказать мне немного уважения, - прошипела Араминта, прижав ногой юбку Софи и не давая ей подняться, - учитывая, что я весь последний год кормила и одевала тебя по доброте душевной.

– Вы ничего не делаете по доброте душевной. - Софи потянула за юбку, однако Араминта не отпускала ее. - Зачем вы меня здесь держали?

– Ты дешевле, чем обычная горничная, - осклабилась Араминта, - и потом, мне было так приятно отдавать тебе приказания.

Софи и сама это понимала. Понимала, что Араминта превратила ее в свою рабыню, но Пенвуд-Хаус был ей домом, миссис Гиббонз относилась к ней как к родной, Пози всегда была с ней добра, а что она знает об остальном мире? Да практически ничего. Куда ей идти? Что делать? Чем зарабатывать себе на жизнь?

– Но почему именно сейчас? - спросила она. Араминта пожала плечами:

– Потому что от тебя больше нет никакой пользы.

Софи взглянула на длинный ряд вычищенной обуви.

– Разве?

Араминта вонзила острый каблук в юбку Софи с такой силой, что порвалась материя.

– Ты вчера была на балу-маскараде, ведь так?

Софи почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица: Араминта все знает!

– Н…нет, - пролепетала она. - Как бы я туда попала?

– Не знаю, как ты это сделала, но факт остается фактом: ты там была. - Араминта ногой подвинула Софи туфли. - Надень.

Софи в ужасе взглянула на них. Это были те самые туфли, которые она надевала вчера на бал, белые, шелковые, прошитые серебряной ниткой.

– Надевай! - взвизгнула Араминта. - Я знаю, что туфли Розамунд и Пози тебе велики, и ты могла надеть только мои.

– С чего вы взяли, что я ездила на бал? - голосом, полным отчаяния, спросила Софи.

– Надень туфли, Софи.

И Софи подчинилась. Естественно, туфельки пришлись как раз впору.

– Ты перешла все границы, - тихо проговорила Араминта. - Давным-давно я уже предупреждала тебя, чтобы ты не забывала свое место в этом мире. Ты незаконнорожденная, плод преступной связи…

– Я это и так знаю! - выпалила Софи. Араминта насмешливо вскинула брови, явно довольная тем, что вывела Софи из себя.

– Тебе не место в приличном обществе, - продолжала она, - и тем не менее, осмелившись отправиться на бал-маскарад, ты возомнила себя ровней всем нам, представителям светского общества.

– Да, я осмелилась это сделать! - выкрикнула Софи. Ей было уже наплевать на то, откуда Араминта это узнала. - Осмелилась! И сделала бы это еще раз! Я такого же аристократического происхождения, что и вы, но по сравнению с вами я гораздо добрее, человечнее и…

Араминта размахнулась, и Софи рухнула на пол, держась за пылающую щеку.

– Не смей сравнивать себя со мной! - крикнула Араминта.

Софи так и осталась лежать на полу, не делая ни малейшей попытки подняться. Как мог отец оставить ее на попечение женщины, которая так ее ненавидит? Как он мог так поступить? Неужели он не испытывал к ней никаких чувств? А может быть, он просто не знал, на что способна его женушка?

– Чтобы утром тебя здесь не было, - тихо сказала Араминта. - И больше я никогда не желаю тебя видеть.

Софи встала и направилась к двери, но Араминта схватила ее за плечо.

– Сначала ты закончишь работу, которую я приказала тебе сделать.

– Но ведь это на всю ночь, - ужаснулась Софи.

– Это уж твое дело, - отрезала Араминта и, захлопнув за собой дверь, заперла Софи на ключ.

Софи уставилась на мерцающее пламя свечи, которую она захватила с собой и поставила на пол, чтобы в длинном темном стенном шкафу стало хоть немного светлее. До утра этого огарка явно не хватит.

Софи уселась на пол, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу, и задумалась. Завтра с рассветом ее жизнь изменится навсегда. Быть может, Пенвуд-Хаус и не был к ней слишком дружелюбен, но по крайней мере она чувствовала себя здесь в безопасности.

У нее практически не было денег. За последние семь лет от Араминты она и гроша ломаного не получила. Хорошо еще, что не истратила деньги, которые подарил ей отец в те далекие времена, когда она была его подопечной, а не рабыней его жены. У Софи было немало возможностей их истратить, но она хранила их на черный день. Чутье подсказывало ей, что он непременно наступит.

Денег было немного, всего несколько фунтов, на них она, конечно, долго не продержится. Чтобы выехать из Лондона, ей потребуется билет, а чтобы купить его - деньги, Вероятно, больше половины той суммы, которую она скопила. Можно было, конечно, ненадолго остаться в Лондоне, но в лондонских трущобах небезопасно, а на более приличные апартаменты у нее нет денег. И потом, если уж она собирается начать самостоятельную жизнь, можно вернуться в деревню, которую она так любит.

Не говоря уже о том, что в Лондоне живет Бенедикт Бриджертон. Лондон, конечно, большой город, и вероятность того, что она с ним встретится, крайне мала, но Софи боялась, что не сможет удержаться и будет приходить к его дому в надежде хоть мельком его увидеть.

И если он ее заметит… Софи не знала, что произойдет в этом случае. Он может рассердиться на нее за то, что она его обманула. Может захотеть сделать ее своей любовницей. Может вообще не узнать ее.

Единственное, что она совершенно твердо знала: он не упадет к ее ногам, не признается в любви и не попросит выйти за него замуж.

Сыновья виконтов не женятся на незаконнорожденных девицах. Даже в романах.

Нет, ей придется уехать из Лондона, подальше от соблазна встретиться с Бенедиктом. А для этого ей нужно больше денег, чем у нее есть, чтобы продержаться до того, как она найдет работу.

Взгляд Софи упал на что-то блестящее - застежки стоявших в углу туфель, украшенные драгоценными камнями. -Она собственноручно чистила эти туфли час назад и знала, что застежки можно легко снять и спрятать в кармане.

Но осмелится ли она это сделать?

Софи подумала о всех тех деньгах, которые Араминта получила на ее содержание, деньгах, которыми она не пожелала делиться.

Подумала обо всех годах, в течение которых прислуживала ей абсолютно бесплатно.

Потом подумала о совести и поспешно отогнала от себя мысли о ней, не до нее сейчас.

И отстегнула застежки.

Несколько часов спустя, когда пришла Пози - поступив вопреки материнской воле - и выпустила ее, Софи упаковала все вещи и вышла из дома.

И даже не обернулась.

Выпивка и сигары. Игра в карты и продажные женщины. Если бы он был желторотым выпускником университета, наверняка подобная вечеринка пришлась бы ему по душе.

Но сейчас она лишь нагнала на него тоску.

Он и сам не понимал, зачем согласился на нее поехать. Наверное, тоже от скуки. Лондонский сезон 1817 года оказался точной копией лондонского сезона 1816-го, который он с трудом вынес. И снова через все это проходить казалось смерти подобно.

Он почти не был знаком с хозяином дома, где проводилась вечеринка, неким Филиппом Кавендером, приятелем приятеля его приятеля, и теперь страшно жалел, что не остался в Лондоне. Хотя остаться мог бы, предлог для этого у него был отличный: только что перенесенная сильнейшая простуда. Но его приятель - которого, кстати, он не видел уже в течение четырех часов - так яростно его уговаривал, что Бенедикт в конце концов согласился.

И теперь жестоко в этом раскаивался.

Он прошел по главному холлу особняка, принадлежавшего родителям Кавендера. В комнате, расположенной по левую руку, вовсю шла игра в карты. Ставки были непомерные. Один из игроков сидел весь красный и потный.

– Идиот чертов, - пробормотал Бенедикт. Похоже, этот кретин вот-вот проиграет дом своих предков.

Дверь направо была закрыта, и из-за нее слышались хихиканье и раскатистый смех, сопровождаемые отвратительным похрюкиванием и пронзительным визгом.

Шабаш какой-то! Нет, с него довольно, подумал Бенедикт. Он ненавидел карточные игры, где ставки выше, чем игроки могут себе позволить, и никогда не опускался до того, чтобы совокупляться в присутствии посторонних людей. Он понятия не имел, куда подевался приятель, который привел его сюда, а остальные гости были ему отвратительны.

– Я ухожу, - объявил он, хотя в пустом холле некому было его услышать.

У Бенедикта всего в часе езды от поместья Кавендеров был небольшой загородный дом, и сейчас у него возникло страстное желание добраться туда поскорее.

Однако, будучи человеком воспитанным, он не мог уехать, не простившись с хозяином вечеринки, даже если тот настолько пьян, что назавтра о нем и не вспомнит.

После десятиминутных безуспешных поисков Бенедикт уже начал жалеть, что мать так настойчиво прививала всем своим детям хорошие манеры и преуспела в этом. Было бы намного проще уйти с вечеринки не попрощавшись и забыть о ней, как о страшном сне.

– Еще три минуты, - проворчал Бенедикт себе под нос. - Если я не найду этого чертова идиота через три минуты, уеду.

В этот момент мимо, пошатываясь и пьяно смеясь, прошли двое. На Бенедикта пахнуло перегаром, и он поспешно отступил в сторону, опасаясь, что кого-то из молодчиков может стошнить прямо ему на ноги.

А Бенедикт ненавидел грязную обувь.

– Бриджертон! - окликнул его один из проходивших. Бенедикт лишь коротко кивнул им в знак приветствия. Оба были лет на пять его моложе, и он их плохо знал.

– Да это не Бриджертон, - промямлил второй. - Хотя постой… Верно, это Бриджертон! Я его по волосам и по носу узнал. - Он прищурился. - Но который из Бриджертонов?

– Вы, случайно, не видели нашего хозяина? - спросил Бенедикт, не отвечая на вопрос.

– А у нас есть хозяин?

– Ну конечно, есть, - ответил первый. - Кавендер. Чертовски хороший парень, поскольку разрешил нам воспользоваться своим домом…

– Не своим, а родительским, - поправил его второй. - Он ведь его еще не унаследовал, бедолага.

– Верно, родительским. И все равно здорово, что он нас пригласил.

– Так вы видели его или нет? - рассердился Бенедикт на это длинное объяснение.

– Он в саду, - ответил первый, тот, который не помнил, что у них есть хозяин.

– Благодарю вас, - бросил Бенедикт и прошел мимо гуляк к парадным дверям.

Сейчас он спустится по лестнице во двор, мимоходом поблагодарит Кавендера за гостеприимство и отправится на конюшню за фаэтоном.